Адмирал южных морей - Артем Каменистый

Возле единственной на данный момент поставленной палатки на бочонке расселся субъект, сбежавший со съемочной площадки, где шла работа над фильмом о жизни двора Людовика Четырнадцатого.[2] Хотя «солнце» уже зашло, этот тип его прекрасно заменял — сверкал, как отполированная золотая монета. Завитой парик, поблескивающий, будто его бриллиантовой пылью присыпали, сложное пышное одеяние, названий многих элементов которого я даже под пыткой не скажу, начищенные до зеркального блеска вычурные сапожки. А уж кружева в столь безумном количестве, что, если перешить их на эротическое белье, можно пару серьезных борделей на год обеспечить.

Перед этим закоренелым модником навытяжку стоял на порядок более скромно разодетый гражданин, тощий, как солитер, обитающий в желудочно-кишечном тракте страдающей дистрофией коровы, с унылым лицом, украшенным носом, формой напоминающим клюв Зеленого, а размерами — плуг. В руках он держал крошечный серебряный поднос с единственным ярко-красным бокалом. Сидящий на бочонке тип время от времени брал посудину, делал глоток и возвращал на место. При этом он рассеянно наблюдал за процессом перетаскивания грузов, а в нашу сторону ни разу даже не покосился.

И вообще на нас никто внимания не обращал. Но поверить в то, что мы вдруг стали невидимыми, я не мог. Уж слишком демонстративно нас не замечали — все как один куда угодно таращились, но в нашу сторону никто даже головы не поворачивал.

Мне это поведение казалось несколько странным. А еще напрягало, что даже грузчики были одеты хоть и скромнее восседающего на бочонке, но в том же стиле. Мы в сравнении с ними — тройка жалких обитателей помойки, угодившая на вечеринку законодателей моды. А я ведь немало сил потратил, добиваясь от портних и ткачих приемлемого результата, и все разведчики облачены в отличные камуфляжные штаны и куртки. С моей точки зрения — идеальная форма для такого рода войск, но вот с точки зрения матийцев вряд ли. Да у них даже слуга в кружевах с ног до головы, а встречают ведь, как известно, по одежде. Может, таким демонстративным безразличием нам выражают свое презрение?

С другой стороны, разве можно себе представить расшитый кружевами камуфляж? Такой если где и случится увидеть, то на альтернативно ориентированных певцах отечественной эстрады и лишь на концертах, посвященных празднику Победы, а это бывает только раз в году.

Так и оставаясь «невидимками», мы вошли на территорию лагеря, остановились возле «модника», потому как нетрудно догадаться, что он здесь главный. Притормозив от него в нескольких шагах, дружно переглянулись, не зная, что делать дальше в такой забавной ситуации.

Обстановку разрядил попугай:

— Добрый вечер. И что мы пьем?

«Модник», отставив бокал на поднос, вытащил из недр своего одеяния платок, сказать про который «ослепительно-белый» — значило сравнить его с грязной половой тряпкой, вычурным движением отер губы. Пока он этим занимался, «тощий» поднял с груды мешков длиннополую шляпу, украшенную пучком неестественно пестрых перьев, ради изготовления которого истребили как минимум два стада страусов, подал с поклоном. Командир, поднимаясь, взял это «сомбреро», водрузил на голову, но лишь для того, чтобы тут же его снять и размашисто помахать, отчего поднялся неслабый ветер. При этом он чуть поклонился и, распрямляясь, произнес:

— Саед Макуратар аб Веллис из рода Картарисов. Прошу простить за то, что приветствую вас, дорогие гости, в таком неподобающем месте, никоим образом не приспособленном для организации достойной встречи. Даже кресла не могу предложить, из-за чего испытываю один приступ стыда за другим. Оправдания бессмысленны, но на это есть уважительные причины, о коих, безусловно, я вам подробно поведаю. И еще раз простите, но с кем имею честь?

Чувствуя себя последним быдлом, я скромно представился:

— Дан. А это Тук и Люк. Ну и Зеленый.

Саед повторил поклон с подметанием шляпой берега и радушно заявил:

— Неслыханно рад, что вы соизволили заглянуть к нам в гости. Еще раз прошу простить, но ваша птица невольно наводит на мысль, что вы имеете какое-то отношение к тому самому Дану, который указом вдовствующей королевы-матери Ортара был назначен правителем здешнего побережья и тех земель, что отстоят к западу?

— Да, это я.

— Еще раз простите, просто из вашего представления это было не вполне очевидно. Птица птицей, но ведь они не только у стражей имеются. Видел как-то раз одну на ругийском торге — в клетке ее продавали. Красивое создание, хотя и донельзя злобное: укусила Глонариса за указательный перст. — Саед кивнул в сторону слуги, и тот тоже кивнул, почти синхронно, ничуть при этом не изменившись в лице — так и смотрел куда-то в одну точку.

— Мы вообще-то не в гости, — прямо заявил я, так как не придумал другой линии поведения с этим странным человеком. — Мимо шли по своим делам, увидели ваш лагерь и корабль, решили вот поближе взглянуть.

— Прошу прощения, если отвлекаю вас от крайне важных занятий, но умоляю хоть немного задержаться. Я непременно должен рассказать вам о своих злоключениях и узнать от вас последние новости. Хоть корабль наш в беде, но команда героическими усилиями спасла часть бочонков с великолепным вином, и с моей стороны будет верхом неучтивости вас не угостить. Ну так я смею надеяться на вашу задержку? Хотя бы для двух-трех бокалов?

— На такое и круглый дурак согласится, — выпалил попугай, вертя головой во все стороны.

Вероятно, вел подсчеты бочонков.

Через минуту я восседал на одном из этих самых бочонков, наблюдая, как на импровизированном столике из товарищей моего «стула» и нескольких досок Глонарис разливает вино по темно-красным бокалам. При этом слушал Саеда:

— Признаться, мы вас заметили уже давно. Дозорные донесли, что какие-то люди появились возле лагеря и затем поспешно удалились, чтобы вскоре вернуться с куда большими силами. Меня, признаться, это несколько насторожило. Вы же сами знаете — места здесь неспокойные. Ходят слухи, что не далее как зимой несколько кораблей демов сюда приходили, и мы заподозрили, что это темные подбираются и вот-вот начнется бой. Людей под моей командой немного, и я уж было собрался умереть достойно, не посрамив памяти предков и особенно деда моего — Далдея Саедара Макуратара аб Веллиса из рода Картарисов, который в свое время, попав в подобную ситуацию, поступил не менее достойно и героически. Но тут у вас, сэр Дан, заметили Зеленого и поняли, что к демам вы никакого отношения не имеете. Птица стражей если у них и окажется, то лишь запертой в клетке, а не свободно летающей с плеча на плечо. После этого мне пришлось временно забыть о героической смерти и с нетерпением дожидаться, когда же вы удосужитесь нас навестить.