Шуты и скоморохи всех времен и народов - А. Газо

о мужчинах, о женщинах, о природе, о деревьях, о травах, о вине, о медицине и прочем. Дурак давал ответы, но его слова отличались иногда смелостью и даже дерзостью. Соломон, рассердившись на его грубость, прогнал шута от себя. Маркольф, уходя от царя, воскликнул:

– Льстивая ложь нравится царям, а суровая истина оскорбляет далее самых мудрых.

Относительно существования шутов в самой глубокой древности имеются более точные указания, чем приведенный разговор между Соломоном и его шутом Маркольфом. Цари персидские со времен Демарата всегда держали у себя шутов. Об этом упоминает и Плутарх. Демарат был сначала сам царем Спартанским, но его изгнали из его отечества вследствие политических раздоров; он удалился к персидскому двору, к царю Дарию.

Мелкие гречеcкие цари также держали у себя шутов, так, например, у тирана Сицилийского, в Македонии у Филиппа и у преемников Александра были свои шуты. Дворец Дионисия Сиракузского был наполнен различными шутами. В Персии в свите Александра также было много шутов и фигляров. Во время свадьбы Александра со Статирою, точно так же, как во время свадеб восьмидесяти офицеров македонской армии, шуты потешали приглашенных гостей.

Часто случалось, что и сами цари, и особы царской крови принимали участие в упражнениях фигляров. Так, например, Антиох IV Эпифан, царь Сирийский (174—164), во время празднеств часто присоединялся к шутам. которые обходились с ним как с товарищем, точно так же Антиох IX (114—94), так же царь Сирийский, изучал очень прилежно ремесло фигляров и шутов и всегда внимательно слушал уроки своих учителей.

Видя, как греческие вельможи, воспитанные среди роскоши и утонченного вкуса цивилизации, любили такие грубые зрелища, как представления шутов и фигляров, нет ничего удивительного, что и цари варваров постоянно окружали себя шутами и скоморохами. Сидоний Аполинарский[23] упоминает об этом роде развлечения в своем описании обедов Теодорика II, короля испанских вестготов (453—466), и хвалит его за то, что он редко следовал подобному обычаю. Известно также, что и свирепый Аттила держал в своем дворце шутов и фигляров. Когда византийский император Феодосий II, сын Аркадия, отправил послов к царю гуннов, свирепому Аттиле, то последний пригласил их к своему столу. Во время пиршества два поэта прославляли победы Аттилы. Затем вошел шут, выходки и фиглярства которого возбуждали всеобщий смех, потом горбатый карлик, Церкон, кривоногий, безносый, заика-идиот, одно появление которого уже возбудило всеобщий смех. Этот несчастный, по словам Амедея Тьерри, в течение двадцати лет странствовал с одного конца света на другой, и везде на него смотрели с большим удивлением. Наконец, африканцы подарили его римскому военачальнику Аспару, который потерял его во Фракии во время похода против гуннов. Карлика взяли в плен и отвели сначала в лагерь Аттилы, но тот не пожелал его взять к себе, тогда его привели к Бледе, брату царя гуннов, и тот так пристрастился к этому уродливому существу, что уже никак не мог без него обойтись. Карлик не покидал его ни за столом, ни во время военных походов. Бледа приказал сшить карлику военное платье, и преуморительно было видеть этого маленького человека, размахивающего шпагой. Однажды Церкон убежал в Рим. Бледа положительно не находил покоя: он хотел непременно или увезти карлика, или его выкупить. Когда удалось выручить карлика, то его заковали в цепи и привели к господину, перед которым он признался в своей вине, но уверял, что достоин снисхождения, потому что Бледа не дал ему жены. Варвар разразился громким смехом и женил карлика на одной из прислужниц царицы; эта прислужница впала в немилость за какой-то проступок. После умерщвления Бледы[24] Аттила послал карлика в подарок патрицию Аэцию[25], который отдал его обратно Аспару.

Шуты появлялись также и у цивилизованных государей того времени; так, например, мы их встречаем во дворце в Константинополе. Один из таких шутов, бывший при особе императора Теофила, шут по имени Дандери, по своей нескромности чуть было не причинил неприятностей императрице Феодоре. Император Феофил был иконокластом, то есть принадлежал к той секте, которая не признавала икон. Императрица, напротив того, не разделяла убжедения своего мужа и втайне хранила в своей молельне великолепные иконы, перед которыми она часто молилась; однажды Дандери застал императрицу на молитве и полюбопытствовал узнать, что это были за чудные картины: императрице пришлось придумать какую-нибудь ложь, чтобы выпутаться из такого неловкого положения; но за обедом Дандери не переставал говорить о картинах, которые он видел у императрицы, так что последняя сильно смутилась, и ей едва пришлось замять разговор.

В Средние века шуты были в большой моде. Ордерик Виталий[26] рассказывает о несчастии, приключившемся с одним из таких шутов, который сопровождал Гуго Великого, отца Капета, в одной из экспедиций, которую родоначальник французской династии вел против Людовика IV. Этот шут позволил себе посмеяться над местными святыми и был убит молнией.

Однако подобное свободомыслие мало находило себе подражателей в среде шутов. Они выкидывали разные фокусы и шутки, чтобы возбудить смех в окружающей их публике, но никогда не позволяли себе касаться чего-либо священного, особенно в то время, когда все христиане отличались таким благочестием и верой. Этот рассказ доказывает только, что шуты повсюду следовали за своими повелителями, сопровождая их даже во время войны. Шуты отличались большою преданностью своим господам и даже часто исполняли обязанности телохранителей; так, один из шутов спас Вильгельма, герцога Нормандского, в 1047 году от заговора, составленного несколькими недовольными баронами. Если бы не преданность этого бедного шута, то судьба того, который двадцать лет спустя должен был одержать победу при Гастингсе и завоевать Англию, была бы совершенно иная; он, конечно, погиб бы в 1017 году, тогда и судьба Англии была бы также совершенно иная.

Шуты существовали и при французском дворе, точно так же, как и при дворе герцогов Нормандских. Шуты встречались и при Карле Великом, потому что еще в то время была известна шахматная игра, в которой два шута сопровождают короля. Подобный вывод, конечно, очень остроумен, но кажется несколько натянутым. Конечно, при дворе Карла Великого были фигляры и шуты, но для подтверждения этого факта вовсе не требуется такого доказательства, как игра в шахматы. Даже во дворце Людовика Благочестивого были шуты и фигляры; в царствования следующих королей также существовали придворные шуты; Филипп-Август, однако, в 1181 году выгнал всех шутов из своего дворца за их дурное поведение. Должность шута считалась службой: ему платили жалованье из фондов, предназначенных для увеселения короля. После того, как было сказано выше, Филипп-Август выгнал шутов из