Свыше наших сил (1 часть - 1883, 2 часть - Бьернстьерне Бьернсон

Элиас. Да, но не в первой комнате, а в следующей.

Незнакомец. Но если она встанет, она непременно выйдет сюда? Ведь так? Она ведь пойдет в церковь, где находится ваш отец? Ведь так? Значит, она непременно выйдет сюда...

Элиас. Ну и что же?

Незнакомец. Я только прошу, точнее выражаясь — я умоляю вас... разрешите мне побыть здесь? Увидеть все это... Я так пламенно хочу увидеть то, что совершится! Я не в силах, не в силах противиться... Я не войду, прежде чем не почувствую, что меня влечет непреодолимая сила. Я не буду сидеть здесь... Я вам не помешаю. Но когда я почувствую, что непреодолимая сила влечет меня сюда, чтобы увидеть... Вы разрешаете?

Элиас. Да.

Незнакомец. Спасибо! Я должен сказать вам... этот день будет решающим днем в моей жизни!

(Уходит с балкона направо.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Элиас. Этот день будет решающим днем в моей жизни.

(Слева, с балкона, входит пастор Крейер.)

Крейер, ты видел этого человека, который только что вышел?

Крейер. Видел. А кто это?

Элиас. Ты его не знаешь?

Крейер. Нет, не знаю.

Элиас. Удивительный он человек... Этот день будет решающим днем в моей жизни... Боже, как это верно!

Крейер. Я так и полагал, Элиас, что этот день будет великим днем для тебя. Можно ли оставаться безучастным к тому, что происходит? Посмотри на сотни молящихся, окружающих церковь, в которой молится он, не подозревая даже их присутствия. Я не могу вообразить ничего прекраснее.

Элиас. Ведь правда? О, я отброшу всякий страх, все сомнения! Этот день будет решающим! Какие замечательные слова! Я долго боролся и страдал и ничего не достиг. И вдруг все мне далось сразу! Теперь в душе моей мир. Мне хотелось бы поговорить с тобой.

Крейер. Только не сейчас. Видишь ли, у меня к тебе поручение...

Элиас. Ко мне? От кого?

Крейер. Я вернулся сюда на пароходе миссионерского общества.

Элиас. Знаю.

Крейер. И вот епископ и священники послали меня спросить, не смогут ли они занять эту комнату на некоторое время?

Элиас. Для чего?

Крейер. Им необходимо обсудить, как им надо отнестись ко всему происходящему. И мы не знаем лучшего места, где можно было бы уединиться. Да, да, пожалуй­ста, не удивляйся. Понимаешь ли, мы ведь профессионалы, так сказать, проповедники по ремеслу, и наша обязанность смотреть на подобные явления более трезво, чем другие.

Элиас. Не внесет ли их приход сюда дисгармонию?

Крейер. Из дисгармонии рождается гармония. Да и кто может противиться чуду?

Элиас. Да, это правда. Но зачем именно здесь, в доме? Они вклинятся между отцом и матерью. В их присутствии нельзя будет открыть дверь маминой комнаты, когда отец начнет молиться.

Крейер. А что, по-твоему, ответили бы им твой отец или твоя мать?

Элиас. Безусловно, согласились бы... Ты прав. Я отдам им комнату. Но я не хотел бы встречаться с ними. Я уйду.

Крейер. Я все улажу. Скажи только: обе двери, ведущие в комнату твоей матери, закрыты?

Элиас. Да.

Крейер. Когда все соберутся, я закрою окно и обе двери.

Элиас. Пускай себе запираются! Я найду сочувствие у тех, кто благоговейно ожидает около церкви чего-то великого, что должно совершиться именно сегодня. И, конечно, они ожидают не напрасно!

(Уходит.)

Крейер (ему вслед). Об этом надо помолиться, Элиас!

Элиас. Да, теперь я попытаюсь молиться!

(Оба уходят налево.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Крейер (опять входит слева). Сюда! Пожалуйста!

(Идет вперед и закрывает окно.)

(В комнату входят епископ и священники. Крейер возвращается и закрывает обе двери.)

Бланк. Не можете ли вы, знакомый с порядками в этом доме, устроить нам чего-нибудь поку-у-шать?

Епископ. Я знаю, что мы производим комическое впечатление. Но это по причине морской болезни.

Брей. У нас в желудках ничего не осталось!

Епископ. Едва мы успели войти в спокойные воды, где уже можно было начать варить и жарить...

Брей. Как совершилось чудо!

Фалк. Я так ужасно проголодался.

Крейер. Боюсь, что сегодня здесь о еде никто не позаботился. Но я все-таки пойду, разузнаю. (Уходит.)

Йенсен. У меня от голода начинаются галлюцинации. Я читал, что это бывает... Впрочем, когда читаешь об этом, то обычно не веришь. Вот! Я положительно вижу перед собой куропаток!

Фалк. Куропаток?

Йенсен. Не только вижу — я чувствую их запах! Жареные куропатки!

Голоса. У нас будут жареные куропатки?

Крейер (возвращается, с порога говорит). Увы! Ничего нет! Я побывал и на кухне, и в кладовке. Пусто. И ни одной живой души.

Брей. Ни одной живой души?

Фалк. А я так ужасно проголодался!

Епископ. Не надо становиться смешными, друзья мои! С неизбежным надо примириться. Давайте займемся делом. Будьте добры, присаживайтесь!

(Садится на диван, все прочие — на стулья.)

Будем беседовать кратко и без шума — вы ведь знаете, что в этом помещении находится серьезно больная? Мы должны прийти к соглашению относительно того, как всем нам следует вести себя. Я всегда придерживался мнения, что пред лицом таких событий священнослужитель должен, как правило, оставаться совершенно нейтральным. Ни соглашаться, ни возражать, пока движение не определится настолько, что возможно будет высказать о нем суждение. Поэтому сегодня я желал от всего сердца, чтобы нам удалось не приехать сюда. Но нам пришлось приехать.

Священники (перешептываются). Нам пришлось приехать! Да, нам пришлось приехать...

Епископ. Сюда, где, как полагают, это чудо, так сказать, произошло, сюда стремились все, и я никого за это не осуждаю.

Но уж если мы оказались здесь, притом на одном пароходе со многими спешившими сюда верующими, — все захотят узнать наше мнение о случившемся. Даже когда мы отправимся дальше и явимся на съезд, — у нас опять-таки спросят наше мнение. Каково же оно?

Крейер. Позвольте мне почтительно высказать свое скромное суждение. Я полагаю так: либо мы верим в чудо и действуем в соответствии с этим, либо мы не верим в чудо и — опять-таки — действуем в соответствии с этим.

Епископ. Гм. Есть еще и третье решение, юный друг мой.

Священники (перешептываются). Есть и третье решение! Безусловно, есть еще и третье решение.

Епископ. Чем старше и опытнее становишься, тем труднее оказывается составить себе окончательное мнение, в особенности относительно явлений сверхъестественных, в таких случаях, когда почти нет возможности исследовать суть вопроса. А что, если мы станем высказывать противоречивые суждения? Как будет принято в наше время сомнений и колебаний разногласие между священнослужителями в вопросе о чуде? Вопрос ведь стал бы так: воз­можно ли, что где-то в Норвегии в настоящее время совершаются чудеса?

Бланк. Если я понял ваше преосвященство правильно, то нам, прежде всего не подобает обсуждать, совершилось чудо или не совершилось,— это дело отца нашего небесного.

Епископ. Вот именно! Воистину разумные слова! Спасибо, старый друг мой!

Бланк. А еще я полагаю, что чудеса подчиняются таким же законам, как и все остальное вокруг нас, хотя мы оных законов порою еще и не знаем. В этом отношении мнение мое совпадает с мнением профессора Пейтерсена.

Фалк. В книге, которую он до сих пор не опубликовал?

Бланк. Не опубликовал сейчас — опубликует через несколько лет. Но ежели это так, то смеем ли мы своим слабым разумением судить о каждом отдельном чуде? Если бо-ольшин-ство верующих считает, что это — чудо, нам остается только прославлять господа нашего.

Епископ. Значит, ты все-таки хочешь, чтобы мы признали чудо?

Бланк. Признаем мы чудо или не признаем — наше дело прославлять господа нашего вместе с па-аствой.

Епископ. Нет, старина! Тут одним прославлением не отделаешься!

Священники (перешептываются). Тут прославлением не отделаешься! Не-ет! Тут прославлением не отделаешься!

Епископ. Теперь слово имеет господин Брей.

Брей. Я, собственно, никак не могу понять, что, собственно, мешает нам сразу же признать чудо? Разве чудо такое уж редкое явление? Я вот, например, постоянно сталкиваюсь с чудесами. В моем приходе настолько привыкли к чудесам, что чудом было бы не замечать их.

Фалк. Не будет ли Брей любезен назвать какие-ни­будь из чудес, которые он в своем приходе встречает на каждом шагу?