Когти гнева - Анна Альфредовна Старобинец

кот, которого человек как раз схватил за шкирку. — А то я занят. — Он выпустил когти, размахнулся и ударил человека по руке, в последний момент когти, однако же, убрав. Человек ойкнул и выпустил рыжего. Тот с достоинством отряхнулся.

— Вы, я вижу, красовались тут, на конкурсе, прямо рядом с Маркизой …

— Имел честь. — Кот вздёрнул хвост и горделиво обошёл переноску.

— А вам удалось разглядеть преступника, похитившего Маркизу?

— Нет. Перед самым похищением в зале погас свет.

— Тот же почерк, — удовлетворённо кивнул Барсук.

— Что, простите? — Рыжий подпустил к себе человека и даже позволил ему к себе прикоснуться, но в последний момент ловко перемахнул через переноску и приземлился на пол.

— Ничего. А коты ведь видят в темноте, разве нет?

— Да, но глазам нужно некоторое время, чтобы привыкнуть. А тут всё произошло очень быстро. Когда мои глаза подстроились, Маркизы уже не было. А потом свет загорелся снова.

— То есть не все лампочки лопнули?

— Что, простите? — Рыжий проскользнул между ног человека и запрыгнул на штору.

— Я спросил: лопнули все лампочки или нет?

— Лампочки вообще не лопались. — Рыжий принялся раскачиваться на шторе. — Свет просто выключили, а потом включили обратно. Щёлк-щёлк. Я слышал этот звук вон оттуда, — он указал лапой на противоположную стену.

Барсук Старший подошёл к выключателю. На белой пластмассовой поверхности красовалась характерная отметина — кроваво-красный след пяти когтей. Барсук хмуро оглядел пустой длинный стол, тянувшийся вдоль стены: котов-свидетелей, которые могли видеть преступника, выключившего свет, уже унесли.

— Она кричала в момент похищения?

— Нет. Наверное, они сразу заткнули ей пасть.

— Что за коты там сидели, рядом с выключателем? — Барсук Старший повернулся к рыжему.

— Экзотические, — брезгливо сообщил тот. — Если вас интересует моё мнение — настоящие уроды. Не понимаю, как им могло прийти в голову принять участие в конкурсе красоты. Просто представители вырождающихся …

— Можно поконкретнее? Сколько котов было выставлено на этом столе? Их породы?

— Это что, допрос? — оскорбился рыжий и в раздражении царапнул своего человека по щеке. Тот взвыл, схватил кота обеими руками, оторвал от шторы и яростно стал запихивать в переноску.

— Это опрос свидетеля, — устало ответил Барсук. — Просто хотелось бы не отвлекаться на мелочи. У нас слишком мало времени: вас скоро унесут.

— Меня унесут только тогда, когда я сам того пожелаю, — гордо ответил рыжий из переноски. — А кошачья красота и породистость — это не мелочи. Это, если вдуматься, самое главное. В коте. Но вам, конечно же, не понять, вы в лесу живёте. Однако же я отвечу. На этом столе были выставлены четыре кота-мутанта четырёх отвратительных пород. Канадский сфинкс — это такой лысый уродец с крысиным хвостом, с пятнами на теле, как у сельской коровы, и с огромными ушами, как у летучей мыши. Рядом с ним донской сфинкс — тот же ужас, только весь в морщинах, кожа чёрного цвета, а на спине — жалкий клок шерсти. Потом корниш-рекс — курчавая короткая шерсть без подшёрстка, лапы тонкие и длинные, как у паука, и горбатый нос. Корниш — не то чтобы очень страшный, скорее просто посмешище, даже жалко его. А четвёртая там сидела — девочка као-мани, несчастная жертва селекции. Казалось бы, всё при ней — и пушистая, и беленькая, носик розовый, вибриссы густые … Но глаза! Глаза, представьте, у неё разные. Один голубой, а другой жёлтый. Просто жуть! Смотришь в эти глаза — и шерсть дыбом. У меня шерсть густая, качественная, долго держит форму — до сих пор на загривке топорщится.

Рыжий кот хотел было высунуться из переноски, чтобы продемонстрировать Барсуку Старшему встопорщенный загривок, но его человек быстро захлопнул дверцу, перекинул ремень переноски через плечо и направился к выходу.

— Пожалуй, мне пора, — сообщил рыжий из переноски. — Заговорился я тут с вами, а у меня ещё масса дел. Я принял решение отправиться домой сию же секунду.

— Всего вам доброго, — кивнул Барсук Старший.

Он стоял один посреди актового зала, а холодный ветер из распахнутого окна гнал по полу и по столам синтетические ошмётки из подушечки, на которой сидела Маркиза, и помятые программки с кличками участников конкурса красоты. Барсук Старший подобрал одну программку, сунул в карман и вышел на улицу.

Барсукот сидел ссутулившись под дождём на нижней ступеньке Дома культуры. Он насквозь промок, шерсть прилипла к телу, и от этого он вдруг показался Барсуку Старшему маленьким и беспомощным — как тогда, много лет назад, когда он нашёл его, трясущегося и мокрого, в отсыревшей корзине.

— Мы найдём её. — Барсук Старший похлопал Барсукота по плечу.

Барсукот не пошевелился. Мокрый хвост его безвольно свешивался со ступеньки в лужу. Тут же, в луже, плавали размякшие подснежники.

Барсук Старший посмотрел вверх, в свинцовое дождливое небо, и увидел, как из тучи вынырнул и спикировал на крышу Дома культуры Гриф Стервятник. Барсук Старший приветственно махнул ему лапой. Гриф Стервятник сдержанно кивнул, перелетел с крыши на подоконник и важно шагнул в актовый зал через раскрытое окно.

— Не падай духом, сынок. — Барсук Старший ещё раз неловко хлопнул Барсукота по спине. — Не надо отчаиваться. Гриф Стервятник сейчас проведёт экспертизу, может быть, он обнаружит какую-нибудь …

— Это всё не имеет смысла. — Барсукот вяло шлёпнул хвостом по луже. — Экспертиза … Кому нужна экспертиза? Мы ведь даже не знаем, жива ли она. Ты же видел кровь Маркизы там, на столе. И на выключателе … Как я буду жить без неё?

— Если бы ты, сынок, контролировал свои эмоции и не смешивал личную жизнь и работу, — мягко сказал Барсук, — ты бы дал себе труд изучить эти так называемые «следы крови». И тогда бы ты обнаружил, что это не кровь, а клюква.

— Что ты сказал?! — Барсукот ударил хвостом по луже, окатив и себя, и Барсука Старшего фонтаном брызг.

— Я сказал, что если бы ты не смешивал работу и личную …

— Я не про это! Не кровь, а — что? Повтори ещё раз.

— Не кровь, а клюква.

— Клюква?

— Когда ты в последний раз проверял слух, сынок? — забеспокоился Барсук Старший.

— Мой слух — идеальный. — Барсукот вскочил и отряхнулся. — Мне просто доставляет удовольствие это слышать. Не кровь — а клюква! Она жива! Моя Маркиза — жива! И я найду её! Из-под земли достану Песца — и спасу её!

— Аф-вот и нет! — протявкал кто-то из-за колонны. — Это мы найдём её, и мы спасём её!

— Кто это — мы? — поинтересовался Барсук Старший.

— Мы — собачья свора Охоток. Во главе со мной. — Подрощенный щенок охотничьей породы вышел