Первый инженер императора ІІІ - Александр Вольт

Я подошел к ним, кивнув в знак приветствия.

— Все готовы? — вопрос был риторическим.

— Готовы, барон, — кивнул Иван, протягивая мне поводья моей лошади. Его взгляд был спокоен, но в глубине глаз читалась привычная настороженность опытного воина.

Я вскочил в седло одним легким движением — тело уже привыкло к этому, не было прежней неловкости. Остальные последовали моему примеру.

— Порядок движения, — сказал я, беря на себя командование. — Иван, ты первый, задаешь темп, я за тобой, Олег следом и Руслан замыкает. Максимальная тишина и внимание. Наша цель — поле. Наблюдаем, фиксируем, не ввязываемся. Ясно?

— Как божий день! — почти хором ответили хламники. Их готовность и дисциплина никуда не делись. Мне даже казалось, что после возвращения и отдыха они стали еще увереннее в своих силах. Или это так сказывался факт, что мы вернули вторую часть их отряда, что подстегивало двигаться дальше, а не унывать, убиваясь по прошлому.

Я оглянулся на поместье. Оно почти пробудилось предрассветной дымке. Где-то прокричал козодой. Скоро начнется новый день, полный труда и забот. Михалыч уже наверняка разжигал горн, женщины готовили завтрак, Скворцов медитировал или изучал свои свитки. А у нас — своя работа. Опасная, но необходимая.

— Вперед, — тихо скомандовал я и тронул лошадь.

Пять всадников бесшумно выскользнули за ворота Хмарского, растворяясь в утреннем тумане, направляясь на запад, навстречу неизвестности, лютокрысам и, возможно, легендарным солнечным яблокам.

Мы двигались на запад, туда, где по словам Василя и старых карт Ивана, раскинулись заброшенные поля, ставшие вотчиной лютокрыс. Настроение в отряде было сосредоточенным, молчаливым. Никто не шутил, не переговаривался. Каждый был погружен в свои мысли, но при этом внимательно осматривался по сторонам, держа руку наготове у оружия. Опыт последних недель научил нас всех — опасность в этих землях могла подстерегать где угодно и когда угодно.

Я ехал вторым, следуя за Кречетом. Мозг работал в привычном аналитическом режиме. Оценивал местность: перелески сменялись небольшими полянами, поросшими высокой, жухлой травой, то тут, то там виднелись следы старых, заброшенных дорог, почти полностью поглощенных лесом. Иногда попадались руины — одинокие каменные остовы домов или хозяйственных построек, напоминавшие о том, что когда-то и здесь кипела жизнь.

Примерно через час езды воздух начал меняться. Сначала едва уловимо, потом все отчетливее стал ощущаться неприятный запах. Густой, тяжелый, смесь кисловатой вони немытой псины, аммиака и чего-то затхлого, животного. Словно мы приближались к огромной, неубранной псарне.

— Чуете? — тихо спросил Иван, поравнявшись со мной. Его ноздри раздувались, глаза внимательно осматривали заросли по обе стороны от тропы.

— Еще как, — прикрыл я нос воротом. — Похоже, мы близко.

— Да, — кивнул Кречет. — Еще с полкилометра, и нужно будет спешиваться. Лошадей оставим вон в том овражке, — он указал на густые заросли ольхи и ивняка чуть в стороне от тропы. — Там их не учуют, если ветер не переменится.

Так и сделали. Оставив лошадей привязанными к деревьям в низине, где их скрывала густая растительность, мы двинулись пешком. Шли осторожно, стараясь ступать как можно тише, прячась за стволами деревьев, используя складки местности для укрытия. Запах усиливался, становился почти невыносимым. К нему примешивался еще и какой-то сладковатый, тошнотворный душок разложения. Видимо, крысы тащили свою добычу к логову.

Наконец, лес расступился. Мы вышли на край огромного, заросшего бурьяном поля. Оно простиралось перед нами до самого края леса, насколько хватало глаз — бурое, неухоженное, с редкими чахлыми деревцами и кустарниками. Площадь его действительно была огромной, навскидку, гектар пять, не меньше. Местами земля была изрыта, виднелись свежие кучи выброшенной почвы.

И вот они — норы. Огромные, чернеющие дыры в земле, разбросанные по всему полю. Некоторые были небольшими, другие же зияли провалами, в которые легко мог бы войти не только медведь, но и, наверное, наша повозка целиком. От этих нор несло особенно сильной вонью.

Мы залегли за невысоким земляным валом, поросшим жесткой травой, который отделял лес от поля. Отсюда открывался хороший обзор.

— Матерь божья… — прошептал Олег, глядя на поле. — Сколько же их тут…

Их действительно было много. Десятки лютокрыс бродили по полю. Здоровенные твари, серые, серо-бурые и коричневые, с клочковатой шерстью, длинными голыми хвостами, волочащимися по земле. Они передвигались неуклюже, вразвалку, но чувствовалось, что при необходимости они способны на стремительный бросок. Некоторые что-то грызли, другие просто сидели, осматриваясь.

Время от времени одна из крыс поднималась на задние лапы, вытягивалась, как суслик, и замирала, принюхиваясь и водя уродливой мордой из стороны в сторону. Их черные глазки-бусинки безразлично скользили по пространству.

— Здоровые, — тихо сказал Руслан, не сводя глаз с одной особенно крупной особи, копошившейся у входа в нору неподалеку от нас. Она была размером с матерого волка, если не больше.

— И чем они тут питаются? — задумчиво произнес я, наблюдая за их поведением. — Явно не кореньями. Поле заброшено, никакой дичи тут, кроме них самих, похоже, и нет. Земледелием они точно не промышляют.

— Таскают из леса, — так же тихо ответил Иван. — Охотятся. Поодиночке или стаями — не знаю. Видел следы — и оленей рвут, и кабанов, не брезгуют ничем. Твари умные и очень опасные. Говорят, у них тут своя… королева есть. Или король. Огромная тварь, прародительница всего этого выводка. Живет в самой глубокой норе.

Я присмотрелся к норам. Четыре самых больших располагались примерно по сторонам света, как я и предполагал, анализируя местность издалека. Они явно были главными входами в их подземное царство. Сколько там уровней, какие ходы — представить было невозможно. Целый подземный город, построенный мутировавшими грызунами. Удивительно и жутко одновременно.

Внезапно за нашими спинами, совсем рядом, раздался громкий треск сухой ветки. Мы все как один замерли, а затем медленно, как в замедленной съемке, обернулись. Кровь застыла в жилах.

В нескольких шагах от нас, у самой кромки леса, из которого мы только что вышли, стояла лютокрыса. Крупная, матёрая, она держала в зубах окровавленную тушу молодой косули, которая была почти такой же величины, как и сама крыса. Видимо, возвращалась с охоты и наткнулась на нас совершенно случайно.

Наступила гробовая тишина. Мы смотрели на крысу. Крыса смотрела на нас. Она стояла неподвижно, лишь ее длинные, жесткие усы подергивались, улавливая наши запахи. В ее черных глазах не было ни страха, ни агрессии — лишь холодное,