Почему народ за Сталина. - Юрий Мухин

Вдумайтесь в эти числа. Если вы с сегодняшнего дня начнете хотя бы просматривать по одной книге в день и складывать их в свою библиотеку, то 10 тысяч томов, то есть треть от того, что было в библиотеке Сталина, у вас соберется только через 30 лет! Сталин читал и изучал все: и поэзию, и художественную литературу, но, конечно, в основе его интересов были книги о жизни — философия, история, наука, военное дело, техника, включая учебники по различным ее отраслям.

Вот, например, в 1931 году Сталин тяжело заболел воспалением легких и заканчивал лечение в санатории на Кавказе. 14 сентября он пишет своей жене Надежде:

«Здравствуй, Татька!

Письмо получил. Хорошо, что научилась писать обстоятельные письма. Из твоего письма видно, что внешний облик Москвы начинает меняться к лучшему. Наконец-то!

«Рабочий техникум» по электротехнике получил. Пришли мне, Татька, «Рабочий техникум» по черной металлургии. Обязательно пришли (посмотри мою библиотеку — там найдешь).

Как ты поживаешь? Пусть Сатанка напишет мне что- нибудь. И Васька тоже.

П родолжай «информировать».

И когда Сталин уже подписал это письмо, то вспомнил и добавил:

Заметьте, что именно просит прислать себе для отдыха вождь. Это не костюм для занятий дзюдо, это не горные лыжи, это не ракетки для тенниса, это не лошадь для верховой езды. Это учебники! Лозунг: «Коммунистом может стать только тот, кто освоил все знания, накопленные человечеством», — для Сталина не был лозунгом. Это была его жизнь.

Вы знаете, что после XX съезда КПСС чуть ли не все соратники Сталина в своих мемуарах стали забрасывать его грязью. Но обратите внимание: даже в этом случае они все как один отмечают, что Сталин легко вникал в любой вопрос, какой бы отрасли знаний этот вопрос ни касался, и его невозможно было ввести в заблуждение, то есть невозможно было «подставить». Этим словом сегодня описывают ситуацию, когда кукловоды президента России подсовывают ему на подпись указ или текст выступления для оглашения, в которых написано совершенно не то, что нужно России. И пресса, как само собой разумеющееся, констатирует, к примеру: «Ельцина опять подставили». Так вот, Сталина подставить было невозможно, он всегда знал и понимал, что делает.

Нет сомнений, что в мировой истории Сталин был наиболее, если можно так сказать, образованным человеком. Но так сказать мало. Возможно, в истории были люди, которые прочитали не меньше Сталина. Дело в другом. В истории не было человека, который бы мог использовать имеющиеся знания так же эффективно, как и Сталин.

Ну и что толку СССР было от его ума и его управления? — спросят меня скептики.

Сейчас это многим неинтересно, но Сталину, во-первых, удалось достойно выйти из ситуации с марксистским учением, которое было для него как чемодан без ручки — и бросить он его не мог, и работать с этим учением тоже не получалось. Поэтому давайте сначала немного поговорим о марксизме.

Необходимость революционного учения

Сталин был марксистом, и хотя он призывал относиться к марксизму творчески, то есть не впихивать в жизнь из марксизма то, что в жизнь не лезет, но все же мне не встретилось ни строчки Сталина, в которой бы он относился к Марксу и его учению скептически. Но что это такое — марксизм? Кратко на это следует ответить так.

Наверное, всю историю люди с совестью в той или иной мере возмущались несправедливостью устройства общества. Действительно, имея совесть, трудно принять и согласиться с положением, когда сотни, а порой и тысячи человек живут впроголодь, в тяжелейшем труде ради того, чтобы обеспечить какому-то бездельнику поездку в Париж или веселую ночь за карточным столом. Начиная с середины позапрошлого века люди с совестью хотели переустроить мир, и планы у них имелись, но не было того, что дает безусловную уверенность в действиях, — сознания правоты своего дела, поскольку их оппоненты ссылались на законы, на обычаи, на традиционность такого мироустройства, в конце концов — на Бога. Логически в полезности справедливых идей невозможно было убедить даже сочувствующих, а тем более толпу, поскольку для того времени проекты справедливого устройства государства были для людей новыми, а новое всегда пугает. Прекрасный знаток людей и их интересов Никколо Макиавелли сформулировал эту проблему еще в 1512 году:

«При этом надо иметь в виду, что нет дела более трудного по замыслу, более сомнительного по успеху, более опасного при осуществлении, чем вводить новые учреждения. Ведь при этом врагами преобразователя будут все, кому выгоден прежний порядок, и он найдет лишь прохладных защитников во всех, кому могло бы стать хорошо при новом строе. Вялость эта происходит частью от страха перед врагами, имеющими на своей стороне закон, частью же от свойственного людям неверия, так как они не верят в новое дело, пока не увидят, что образовался уже прочный опыт. Отсюда получается, что каждый раз, когда противникам нового строя представляется случай выступить, они делают это со всей страстностью вражеской партии, а другие защищаются слабо, так что государю с ними становится опасно».

Как вы поняли, Макиавелли остерегал от новых дел даже не революционеров, а государей — тех, за кем все же стояла власть. А каково же было выступать против князей мира сего революционерам? Как им следовало нести людям новое государственное устройство, как призывать их на свержение старой власти без уверенности в своей правоте, а только лишь с желанием «сделать как лучше»?

Всевозможные трактаты и проекты, воодушевлявшие отдельных людей, на остальную толпу либо не производили впечатления, либо считались возмутительными, глупыми и вредными. За революционерами никто не шел, какими бы соблазнительными ни были их проекты и сколько бы сил ни тратили они на доказательство своей правоты, поскольку права менять государственное устройство люди за ними не видели.

В истории России был такой случай. Когда в середине XIX века возникла партия революционеров-народовольцев, она стала «ходить в народ», пытаясь поднять крестьян на бунт против существующей власти. Крестьяне агитаторов слушали доброжелательно, пока речь шла о местной власти, о губернаторе — эти чиновники назначались и смещались царем, поэтому в их смещении как таковом не было ничего нового. Но как только агитатор заговаривал о свержении царя, его тут же вязали и сдавали властям.

И вот один агитатор догадался написать фальшивую прокламацию якобы от царя с призывом к крестьянам освободить его (царя) от пленивших его аристократов. Немедленно в районе распространения этой прокламации вспыхнул такой бунт, что его с трудом удалось локализовать и подавить. Потому что у царя было право менять государственное устройство, а у революционеров народ такого права не видел, какие бы золотые горы они ни обещали.

И вот пришел Маркс и резко изменил ситуацию в пользу революционеров. Он создал некую теорию, то есть нечто «научное и правильное» о том, что изменение государственного устройства и, следовательно, власти происходит вне воли людей, а как бы само собой, и так неотвратимо, что его можно ускорить либо задержать, но невозможно предотвратить.

Вкратце его теория заключалась в следующем. Идет прогресс в развитии техники и технологии: сначала люди ковыряли землю палкой, потом мотыгой, потом земля вспахивалась плугом, который тащили лошади или волы, затем плуг стал тащить трактор. И вот в зависимости от этого прогресса меняются отношения между владельцами средств производства (в данном примере — земли) и теми, кто на этих средствах работает. Когда землю обрабатывали мотыгой, рабочих держали в рабстве, забирая у них все; когда стали пахать на лошадях, рабочих держали в крепостной зависимости, отбирая у них часть заработанного; когда техника еще усовершенствовалась, рабочих освободили, но стали отбирать у них прибавочную стоимость; а когда техника совсем разовьется, то рабочие свергнут угнетателей, все средства производства будут общими, паразитов, эксплуатирующих рабочих, не будет, и будет создано общество, в котором люди станут братьями, а название этому обществу — коммунизм.

Не буду комментировать научность данной теории, поскольку, на мой взгляд, это бред, марксистов у нас много, но мне еще никто из них даже не пытался доказать обратное фактами, а не цитатами из самого Маркса.

Маразм практики марксизма

Быть в своем уме и называть марксизм «наукой» можно только с целью поиздеваться над наукой — над комплексом знаний о мире, с помощью которых можно изменять существующее положение вещей или предсказывать их изменение. Марксизм, как комплекс знаний, как путеводитель для строительства жизни, показал свою полную несостоятельность уже при первой же попытке его использования.