Святитель Нектарий Эгинский. Жизнеописание - Амвросий Фонтрие

Стяжать добродетели — вот, в конечном счете, цель христианской жизни, ибо они делают нас подобными Богу. Святитель Нектарий стяжал их во всей полноте. Будучи от всего сердца расположенным к жизни аскетической, Нектарий, тем не менее, предавал себя воле Божией. Он хотел жить и подвизаться в пустынном уединении, но Бог попустил Своему рабу служить и подвергаться испытаниям в пустыне мира... Всецело отдающийся служению своему Небесному Владыке и ближним, Святитель вскоре стал известен всему православному Египту, слава о добродетелях Пентапольского владыки стяжала ему любовь простых верующих людей. Да и сам он был “Нафанаилом с простым и чистым сердцем”, “подлинным израильтянином, в котором нет лукавства”.

“Чистота сердца, правый ум, — писал он впоследствии слепой игумении Эгинского монастыря Ксении, — вот две вещи, которые нам следует любить, которых мы должны испрашивать у Бога и за которые должны бороться. Лишь они ведут нас к совершенству. Сами по себе эти две вещи делают нас образом Божиим. Через них наши сердца соделываются тронами Бога. Через них мы становимся блаженными и получаем задатки и предвкушение будущего”.

Святитель удостоился стать храмом и обиталищем Духа Святого и обладателем благодатных дарований именно благодаря тому, что сумел очистить свое сердце от страстей.

Преследования

Лукавый, диавол, которого наша эпоха либо игнорирует, либо обезличивает, выстраивая из него некую “концепцию”, вроде “концепции зла”, против которого должен был бороться Сам Господь Иисус Христос, не мог не восставать против святого, не нападать на него и изнутри, и извне, играя на струнках человеческих страстей. Он возбуждал к Нектарию зависть, ненависть со стороны влиятельных представителей патриаршего двора, видевших в нем вероятного претендента на престол св. Апостола Марка. Патриарх Софроний находился уже в преклонном возрасте, ему в то время было около девяноста лет. Честолюбцы действовали обманом: дескать, этот “выскочка”, протеже патриарха, которого он так недавно рукоположил во епископы, домогается теперь апостольской кафедры, а на одном обеде принял даже — без всяких протестов — адресованные ему пожелания занять патриарший престол Александрийской Церкви. Вещь вполне возможная и безобидная, ибо совершенно естественно для людей желать тому, кем они восхищаются, продвижения по службе и возвышения. Обед, высказанные на нем пожелания — что в этом странного или предосудительного?

Но затем добавилась и поистине страшная клевета — Святителя за глаза обвиняли... в аморальном поведении, распространяли о нем самые нелепые слухи. Клевета же — вещь тем более отвратительная, что человеку, ставшему ее жертвой, нелегко бывает оправдаться. Престарелый патриарх верил всему, что ему рассказывали о Святителе, и вскоре сменил свою милость по отношению к митрополиту Пентапольскому на гнев. Придворным и советникам патриарха оставалось лишь указать средство — удалить “самозванца” из Египта.

Отставка

Святитель был уволен в отставку, как простой слуга, без малейшего расследования обстоятельств, вопреки церковным правилам и канонам, вопреки святым Отцам и традициям. Одним росчерком патриаршего пера епископ Пентапольский лишился своей кафедры и был изгнан.

“Владыка Нектарий, — говорилось в патриаршем указе от 3 мая 1890 г., — освобождается от должности руководителя патриаршего бюро и церковного управления. Ему, однако, разрешается, по его желанию, продолжать жить в своей квартире (какое снисхождение!) для занятий и писаний, а также участвовать в трапезах за общим священническим столом. Ему также разрешается совершать требы. Ему категорически запрещается под любым предлогом ездить в города, находящиеся в патриаршем ведении, равно как в древний Каир, без специального разрешения”.

Изгнание

Другой указ, датированный 11 июля того же года, повелевал митрополиту Пентапольскому покинуть египетскую землю.

Святитель Нектарий уехал из Египта, не пытаясь оправдываться или защищаться, а лишь повторяя за Иовом: Господь дал, Господь и взял (Иов. 1, 21) — и за Апостолом: мы уверены, что имеем добрую совесть... (Евр. 13, 18). Нектарий обладал такой чистой совестью, и потому ему нечего было страшиться. Ибо говорил он сам в одной из своих проповедей, произнесенной в храме Пирея: “Добрая совесть — это самое великое из всех благ. Она — цена душевного мира и сердечного покоя. Мирный покой совести — это покой духа. Она дает радость сердцу, она придает мужество перед лицом Бога, она делает наши молитвы услышанными, она отверзает нам двери небесные, она передает нам божественную благодать, она расточает нам дары Духа Святого. Она распределяет харизмы, она исполняет во благих желание, она ведает нас к счастью и блаженству. Она соединяет души в Царстве небесном...”

Но вопросы о совести, конечно же, мало интересовали или беспокоили гонителей святителя Нектария, и ему пришлось покинуть Египет. Путь к патриаршему трону оказался открытым для иных претендентов. Удовлетворенные отъездом чуждого им человека, честолюбцы принялись выяснять отно-шения между собой.

Однако прежде отъезда Господь даровал Святителю испытывать великую отраду. Вот письмо, подписанное более чем 900-ми верующих, которое было передано Святителю перед отбытием из Египта:

“Преосвященнейший Владыко, Ваше решение покинуть Египет глубоко взволновало и опечалило нас. Мы рассматриваем Ваш отъезд как невосполнимую потерю. Этим фактом Александрийская Церковь лишается одного из самых замечательных иерархов, а местная община — своего епископа, усилия которого в неутомимом служении добру высоко ею ценились. Ваше четырехлетнее присутствие в Каире служило для всех ощутимым доказательством Вашей преданности священному делу, к которому Вы были призваны, Вашей самоотверженности и усердия. Не однажды нам приходилось убеждаться в цельности Вашей личности, во множестве Ваших уникальных пастырских добродетелей, благодаря которым Вы сумели многим внушить любовь и уважение. Помощь, которую Вы с готовностью оказывали всем кто бы ни обращался к Вам за нею, украшенный Вами знаменитый патриарший собор и отреставрированные патриаршие покои являются убедительными свидетельствами Ваших добродетелей и способностей.

Ваши писания, вызванные к жизни заботой о созидании христианских душ, свидетельствуют о благородных намерениях Вашего доброго и великого сердца, о истинной любви христианской. Мы еще и еще раз повторяем Вам, нас очень печалит Ваш отъезд. Он привносит в наши сердца ощущение некоей пустоты, и мы считаем для себя великим моральным ущербом разлуку с самым лучшим и активным служителем Церкви и с самым любимым епископом. Пути Господни неисповедимы! Мы посылаем Вам самые добрые и теплые пожелания наших сердец, взращенных Вашими исключительными христианскими добродетелями.