Седьмая девственница - Виктория Холт

— Но почему они должны ломать жизнь нам! — страстно воскликнула я.

— В мире есть сильные, и есть слабые, и коли ты родился слабым, так уж должен обрести силу. Она придет к тебе, если ее искать.

— Уж я-то найду силы, бабушка.

— Да, девочка, найдешь, коли захочешь. Это тебе решать.

— Ох, как же я ненавижу этих Сент-Ларнстонов, бабушка! — повторила я.

— Не надо, милая, тот Сент-Ларнстон уже давно покинул этот мир. Нельзя ненавидеть детей за грехи отцов. Так ведь можно и тебя обвинить в том, что сделала я. Ну и счастливо же мы жили! Пока не наступил день скорби. Педро ушел в утреннюю смену. Я знала, что они будут рыть шахту дальше; он был одним из откатчиков, что идут после взрыва и грузят руду в вагонетку. Не знаю, что там произошло внизу, и никто точно не знает, но весь день я прождала у выхода из шахты, пока его вынесут наверх. Я прождала долгих двенадцать часов, а когда его вынесли — это был почти мертвец, а не мой веселый и любящий Педро. Но он еще пожил несколько минут — как раз чтобы сказать «прощай», прежде чем отойти в мир иной.

— Благослови тебя Бог, — прошептал он мне. — Спасибо тебе за мою жизнь.

Что лучше мог он сказать? Я подумала, что если б даже не было сэра Джастина, если б даже я нарожала ему крепких сыновей, он не мог бы сказать ничего лучше.

Она резко встала, и мы пошли домой.

Джо ушел со своим Голубчиком, и она позвала меня в кладовку. Там хранилась старая деревянная шкатулка, всегда запертая; она открыла ее и показала мне то, что лежало внутри. Там были два испанских гребня и две мантильи. Она воткнула один гребень в волосы и покрыла их мантильей.

— Смотри, — сказала она. — Вот такой он мной любовался. Он говорил, что, когда разбогатеет, увезет меня в Испанию, и я буду сидеть там на балконе и обмахиваться веером, глядя на прохожих.

— Тебе очень идет, бабушка.

— Одна из них будет твоя, когда подрастешь, — сказала она. — А как помру, твоими будут обе.

Она воткнула мне в волосы второй гребень, накинула на голову вторую мантилью, и мы стояли рядышком, удивительно похожие друг на друга.

Я была рада, что она доверила мне то, о чем она никому на свете больше не рассказывала.

Никогда не забыть мне тех минут, когда мы стояли бок о бок, в гребнях и накидках, а рядом не сочетающиеся со всеми этими горшочки и травы. Снаружи по-прежнему доносились звуки выстрелов.

Я проснулась от лунного света, хоть к нам в домик его проникало немного. Вокруг стояла непривычная тишина. Я уселась на полке и стала соображать, что же не так. Ни звука. Ни дыхания Джо, ни бабушкиного. Я вспомнила, что бабушка ушла помогать при родах. Она часто так делала, и мы обычно не знали, когда она вернется домой, так что это было не удивительно. Но где же Джо?

— Джо! — сказала я. — Джо, ты где?

Я всмотрелась туда, где он обычно лежал. Его там не было.

— Голубчик! — позвала я.

Никакого ответа.

Я спустилась вниз по лесенке. На то, чтобы осмотреть домик, не понадобилось и минуты. Я прошла в кладовку, но Джо не было и там, а мне вдруг вспомнилось, как я была тут в последний раз, когда бабушка уложила мои волосы, воткнула в них испанский гребень и набросила мантилью. Мне вспомнились звуки выстрелов.

Неужели Джо настолько спятил, что отправился в лес искать раненых птиц? Он разум потерял, что ли? Ведь как зайдет в лес, так сразу станет нарушителем закона, а если его поймают… В это время года нарушение границ поместья считалось преступлением вдвойне.

Я гадала, давно ли он ушел. Открыв дверь, выглянула наружу и поняла, что время, должно быть, за полночь.

Я зашла обратно в домик и уселась, не зная, что делать. Какая жалость, что нет бабушки! Мы бы поговорили с Джо, втолковали бы ему, какой опасности он подвергается, совершая такое безрассудство.

Я ждала и ждала, а бабушка все не приходила, и Джо тоже. Я наверняка просидела так больше часа, а потом не выдержала, оделась и, выйдя из домика, направилась к лесам аббатства.

Стояла прекрасная тихая ночь. В лунном свете все казалось таинственным, чарующим. Мне вспомнились Шесть Девственниц. Лучше б мне идти сейчас посмотреть на эти камни, чем искать Джо.

В воздухе было прохладно, но я радовалась этому и всю дорогу до леса бежала. Остановившись на опушке леса, стала думать, что делать дальше. Позвать Джо я не осмеливалась, потому что если неподалеку есть егери, они могут услышать. Но если Джо ушел глубоко в лес, мне будет не так-то легко его найти.

Джо, думала я, ну что ты за дурак! Ну на что тебе сдалась эта одержимость, ведь она тебя ведет прямиком к беде… к большой беде.

Я остановилась у дощечки, на которой, как я знала, было написано «Частные владения» и говорилось, что те, кто нарушит границу этих владений, будут преследоваться по закону. Таких табличек понатыкали по всему лесу.

— Джо, — прошептала я и тут же испугалась, не слишком ли громко сказала. Я чуточку углубилась в лес и подумала, что это глупо с моей стороны. Лучше мне вернуться домой. Может, он уже там.

Мне представлялись ужасные картины. Вдруг он нашел раненую птицу? Вдруг его поймали с этой птицей? Но если он дурак, зачем же мне-то быть дурой? Мне надо вернуться в домик, залезть наверх и спать. Я ничего не могу сделать.

Но уйти из леса было нелегко, потому что я в ответе за Джо, я должна за ним присматривать. Никогда бы себе не простила, если бы его предала.

И я молилась, чтобы с моим братом не случилось ничего плохого. Мысли о молитве обычно возникали у меня только тогда, когда я чего-то хотела. Я всерьез молилась тогда всем своим существом и ждала, что мне ответит Господь.

Ничего не произошло, но я все стояла и надеялась. Я оттягивала возвращение домой: что-то говорило мне — не будет Джо в домике, когда я туда вернусь. И тут я услышала какой-то звук. Я напряглась, прислушиваясь, — это скулила собака.

— Голубчик! — прошептала я, но, видно, сказала громче, чем думала, потому что мой голос разнесло эхом по всему лесу. Шуршанье травы и кустов, и вот он появился, кинулся ко мне, поскуливая и глядя на меня снизу вверх, словно хотел что-то сказать.

Я опустилась на колени.

— Где он, Голубчик, где? Где Джо?

Пес отбежал чуть-чуть, остановился и посмотрел на меня, и я догадалась, о чем он пытается мне сказать: Джо где-то в лесу, и он меня может к нему отвести. Я пошла за Голубчиком.

Увидев брата, я остолбенела от ужаса. Я неподвижно стояла и смотрела на Джо и на огромный капкан, крепко держащий его ногу. У меня не было в голове ни одной мысли, так велико было моей отчаяние. Джо, Джо попался в запретном лесу, да еще в ловушку, поставленную на человека.

Я попыталась разомкнуть жестокую сталь, но она не поддавалась моим жалким усилиям.