Мертвые все одного цвета - Борис Виан

— Вполне.

Я сбросил пиджак, а она растянулась на кровати. Я скинул башмаки и все остальное. Она зажгла сигарету и спокойно курила, поглядывая на меня краешком глаза. Я уже собрался прилечь к ней, но она остановила меня жестом.

— Достань виски на кухне.

— Я не пью, — ответил я. — Редко.

Во рту еще был вкус спиртного, что я выпил час тому назад.

— Виски тебе бы не помешало, — сказала она, подтрунивая.

Я прекрасно понимал, на что она смотрит.

— Не боись, — сказал я ей, — эта штука заработает, когда надо.

— А я думала, что тебе надо немного горючего, — сказала она.

— Бак полон под завязку.

— Тогда иди сюда…

Она свесила руки с кровати и потушила сигарету в стоявшей на ковре пепельнице. Я подошел и растянулся рядом с ней. Несколько мгновений я ласкал ее. Она молчала и не смотрела на меня.

Я начал думать о том, что со мной случилось. Я попытался целовать все ее тело, сверху донизу. Обычно это помогает, даже когда я очень устал.

Никакого эффекта.

Я продолжал, зная, что мои поцелуи начинают ее возбуждать. Ее голый живот был теплым и крепким, словно золотистая слива на солнцепеке.

Внезапно я отодвинулся. От нее резко пахло мылом.

К черту. Лучше уж спать со стиральной машиной.

Я отстранился и встал. Она раскинула руки и повернула голову набок. Легкая улыбка открывала белоснежные зубы, а ногти цвета бычьей крови впивались в раскрытые ладони. Грудь учащенно вздымалась.

Поняв, что я ухожу, она резко села.

— Дан! Что случилось?

— Ничего.

— Не уходи.

— Нет.

— Почему? Дан… Я тебя умоляю…

— Ты была права, — сказал я. — Ничего не выходит. Ты тут не причем. Я хотел убедиться и теперь, к сожалению, знаю.

— Дан… Прошу тебя… Ты меня так завел…

— Ладно, ладно, — сказал я. — Ложись. Мы это дело устроим.

Она вновь растянулась, а я сел рядом с ней и сделал уж все, что только мог. Не так уж это было весело, но бывает работенка и похуже. По крайней мере, она была чистая. Через несколько минут я увидел, как ее тело напряглось и раскрылось, ладони снова сжались, а затем раскрылись, и вот она уже лежала на спине, спокойная и расслабленная.

— Дан…— прошептала она. — Миленький.

— Все в порядке?

— Дан… Мне очень, очень было хорошо.

— Рад за тебя, — сказал я.

— Не слишком было неприятно. Дан?

— О! — прошептал я, — не хуже, чем на бегах ставить…

— Скотина ты. Дан… но… ты еще попробуешь?

— Не вижу необходимости, — сказал я. — Результат, на мой взгляд, скорее плачевный.

— Я так не считаю, — сказала она. — С тобой мне все равно.

— Я тоже так думаю, — сказал я. — Я пришел к тебе, чтобы узнать, могу я еще или нет. Результат налицо. Не могу.

— Мне ты сделал очень хорошо.

— Спасибо. Ты с другой девочкой спать еще не пробовала? Мне кажется, что это как раз чего тебе надо.

— Ну… Я бы не прочь попробовать, — сказала она. — Думаешь, будет так же хорошо?

— Мне-то уж точно все равно.

— Не волнуйся. Дан. Есть же лекарства.

— Брось трепаться, — сказал я. — Соображаешь… в моем-то возрасте?

Я вдруг понял, что мы болтаем очень по-дружески, уж и не думал, что так будет. Смешно. Может, женщинам нравятся импотенты. Полноценный мужчина их всегда немного пугает. Боятся, что им больно сделают. А импотент — это ровно как добрая подружка.

— Со всеми случается, — сказала она. — Я-то уж знаю.

— Да из десяти твоих клиентов девять вдупель пьяны, — сказал я. — Нет ничего лучше, чем нажраться, чтобы вы отвязались.

— И это правда, — призналась она. — Но ты-то не пьешь. Может, тебе просто надоело? А если тебе с парнем попробовать?

Она рассмеялась, увидев мое нахмуренное лицо.

— А, пошла бы ты…— сказал я. — Уж лучше с кобылой!

— Ты ей и больно-то не сделаешь…— хихикнула она.

Ну, опять вроде как с доброй подружкой. Я промолчал.

— Можно и другое попробовать, — сказала она. — Двух женщин, трех…

— Целый пансионат, чего уж там, — сказал я.

— Или черненькую. Говорят, они…

— Заткнись!..

На этот раз я обозлился. По-настоящему. Прямо из себя вышел.

Она непонимающе глядела на меня. Хорошо, что больше ничего не сказала. А то бы я ей врезал.

Я отвернулся и молча стал одеваться. Я слышал. как она шебуршится на кровати. Злость прошла.

— Дан, — сказала она шепотом, — прости меня… Вообще-то, славная она девочка.

— Ладно, — сказал я. — Все в порядке,

— Не расстраивайся. Дан… Я… правда… Дан, спасибо тебе.

Господи Боже, да она меня почти растрогала, шлюха этакая. Чем у них только башка набита?

Что их заставляет говорить такие вещи?

Она встала и мелкими шагами двинулась к креслу за халатом.

— Хочешь кофе, Дан? Я застегивал штаны.

— Не откажусь.

Я схватил ее, когда она проходила мимо. Она вздрогнула от страха и встревожеино уставилась на меня. Я обхватил ее за плечи и поцеловал по-дружески.

— Спасибо, сестренка.

Она сразу же успокоилась, ответила на мой поцелуй и помчалась в крохотную кухоньку. Слышно было, как она стучит посудой и зажигает газ. Она напевала популярный мотивчик.

Я оставил свой пиджак там, где он был, и погрузился в кресло. Ноги меня больше не держали. Я чувствовал себя безумно усталым. Хоть в инвалидную коляску садись.

X

Она вскоре вернулась с кофе и яичницей на подносе. Пока она расставляла чашки и тарелки на складном столике, я спросил ее:

— Так что, правда тебе понравилось, не хуже, чем раньше?

— Когда это раньше? — не согласилась она. — Не слишком-то часто ты заходишь…

— В общем, большого впечатления на тебя это не произвело, — сказал я,

— Господи, — ответила она, — немало здесь перебывало народу с тех пор, знаешь ли. Но вот так, как ты мне сейчас сделал…

Она покраснела.

— Не люблю я про это говорить, Дан. Я, может, и шлюха и все такое, но говорить про это не люблю. Когда за деньги, то совсем другое.

— У тебя нет дружка, чтобы так же тебе делал? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Был один, он-то меня на панель и пристроил, Дан, только он был грязный тип. Ему лишь денежки подавай. А я-то думала, что он меня любит, потому и согласилась на это ради него, а он надо мной надсмеялся. С тех пор я больше его и не видела. У него и другие девочки были. Потом ему пришлось уехать из Нью-Йорка после какой-то там истории с ребятами Люки Лучьяно note 1.

— Так почему ты не бросила? — спросил я.

— Не подыхать же вечно с голоду, Дан. Работенка не такая уж плохая. А ты-то почему не бросаешь эту работу?

— У меня жена и ребенок, — сказал я. — И я их очень люблю. Верно ты говоришь, работенка не такая-то уж и плохая.

— Везет тебе, — сказала она. — Хотя вообще-то я предпочитаю жить одна.

— Столько подружек живут вместе, — сказал я. — Наверно, так все-таки полегче.

— Не знаю. Дан. Мне бы скорее хотелось…— она заколебалась.

— Ну, чего, говори, — сказал я, наливая себе кофе.

— Мне бы хотелось жить с таким парнем, как ты. Дан. Сильным и очень нежным. И ты бы мне делал еще, как сегодня.

Она уселась мне на колени, вовсе не заботясь о том, что у меня в руках чашка опасно подрагивает.

— Ты не хочешь, Дан.

Вот здорово. Я приперся, сказал девке, что переспать с ней хочу, у меня ничего не вышло, ну ни на йоту, а она ко мне клеится, как пластырь. Психопатки все они.

— У меня же жена и ребенок, говорю тебе. Я вздрогнул от стыда, подумав о Шейле. Шейле, которую я столь жестоко разочаровал прошлой ночью. Шейла. На секунду я представил не себя с этой шлюхой, а Шейлу с другим мужчиной, и сердце мое закровоточило от бешенства. Так вот всегда. Женишься, спишь с другими девками без малейшего стыда. А как вообразишь свою жену с другим, хочется все вокруг в щепки разнести. Совсем разные вещи. Мужчина жене никогда не изменяет.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал я. — Но не хочу. Ты заслуживаешь лучшего, чем импотента.

Мне нравилось ласкать ей грудь. Розовый сосок натянул прозрачный шелк халата. Она обескураженно махнула рукой и половина моего кофе пролилась на блюдечко.

— Стоп, — сказал я. — Это неосторожно. А ну-ка, вставай да поживее. Поведу тебя в кино.

— Вот здорово! — сказала она. — Как будто мы жених и невеста.

— Точно, — согласился я.

Само собой понятно, что не стану ей говорить, зачем я веду ее в кино. Ни ей не скажу, ни кому другому. Даже самому себе. Я старался об этом не думать.

XI

Когда она кончила одеваться, было уже два часа пополудни. Это всегда занимает больше времени, чем кажется, но это меня даже устраивало. В кино будет больше народу.

А кинотеатр, куда ее вести, я уже выбрал: маленький кинозал рядом с женским колледжем, всегда полный. Конечно, мой замысел может и плачевно провалится, но у меня было в запасе еще одно решение.

Мы вышли из ее квартиры, и лифт спустил нас в вестибюль. Я украдкой взглянул на нее. При всей ее молодости, походка и манера одеваться как-то сразу выдавали, кто она есть. Мне в голову пришла мысль: удалось же мне скрыть нечто гораздо более постыдное. Удалось и еще удастся.