Двенадцать друзей Бошена (СИ) - Багрянцева Влада

— Вечером собрание вроде. Спросим у Джесси, когда он проснется. Но лично я за первый вариант, потому что готовить не умею, — сказал Говард. — Да и Арчи с этим Мистером Пафосом в красном тоже вряд ли.

После завтрака — сытного и вкусного, надо признать, мальчишечка этот был кулинар от бога, чтобы такое сотворить из простых продуктов, — Харви зашел в комнату, посмотрел, как, безмятежно раскинувшись на животе, спит самый младший, Боб. Художник с выбеленными волосами, разметавшимися в художественном беспорядке, тоже досматривал предутренний сон, поэтому Харви взял полотенце и тихо прокрался мимо пустой кровати Арчи на выход. Лечь спать после борьбы с павлинами очень хотелось, но не в таком виде же! Надо было принять душ.

Зайдя в чистый, сверкающий белизной и хромом душ, Харви выбрал первую с краю кабинку и быстро намылился, чувствуя тяжесть в паху — его малыш всегда после попоек требовал к себе особого внимания. А учитывая тот факт, что у него давненько никого не было, а вокруг был настоящий цветник из чудесных альф, в боевую готовность «малыш Харви» пришел буквально за десяток поглаживаний мыльной рукой.

Опустив глаза на слишком крупное даже для омег достоинство (кстати, большая часть альф тоже отсеивалась по этой причине: гладить и облизывать — пожалуйста, а внутрь — ни-ни), Харви полюбовался на выпроставшуюся треугольную, как у гриба, красивую головку и случайно бросил взгляд на стенку кабинки. Странно, как он не заметил, входя в душ, эту дыру в стене — аккуратную, из которой сейчас приглашающе манил явно альфий указательный палец.

— Давай красавчика, — донесся приглушенный водой и шепотом чей-то голос.

Член Харви вырвался из ослабевших рук и звонко хлопнул по животу, откачивая от мозгов последнюю порцию крови. Мелькнула мысль зайти в соседнюю кабинку и отжарить совсем не туда, куда его пригласили, но Харви понял, что тогда вообще может ничего не достаться.

Пришлось довериться и аккуратно вставить в дырку налитой член, где его сразу же приняли чужие влажные горячие мокрые губы, заглотив головку. Потом чья-то рука, явно не омежья по размеру, обхватила ствол, а губы начали играться с грибочком навершия, вызвав у Харви громкий стон. Надо сказать, что губы были умелыми и играли на кожаной флейте размера XXXL с упоением и настоящим профессионализмом, из-за чего Харви еле сдерживался, чтобы не начать толкаться в этот влажный рот с тем остервенением, что ему хотелось. Алкоголь и отлившая от думательной части кровь сделали свое дело, и может, в другой раз он бы даже и не отважился совать самое дорогое в неизвестность, но сейчас никакого сожаления не ощущалось. Кроме, разве что, раздражения на мешающую стену между ним и неизвестным альфой, который явно дрочил себе в том же темпе, что наяривал чужой огромный стояк, отчего насаживаться ртом стал бессистемно и хаотично.

Неизвестность, хаотичность и мастерство придало Харви недостающую пикантность, поэтому выстрел из этой гаубицы случился неожиданно для принимающей стороны и сладко-дурманяще, до подгибающихся ног — у хозяина орудия. Кафельная стенка холодила и поддерживала, и когда рука и рот с той стороны отпустили размягченный, но все еще угрожающе большой член, Харви невпопад выдохнул почему-то на французском:

— Мерси, мусью. О-о-о, мерсимусю!

— Силь ву пле, блядь… — выдохнули в другой кабинке, по полу зашлепали мокрые ноги, и хлопнувшая дверь в душевую ясно дала понять, что знакомства с интервьюером не состоится. Да Харви бы и не смог сейчас бежать, искать. Кровь медленно возвращалась в покинутые на время удовольствия органы, и он, тяжело дыша, сполз по стенке, приходя в себя и сыто улыбаясь.

Пока большую часть дня участники занимались тем, что отсыпались с непривычки — смена обстановки дала о себе знать, — или изучали дом, Брюс глотал успокоительные и пытался убедить себя, что все идет по плану. С Лоисом связаться так и не вышло, да и лучше не связываться — камеры были понатыканы абсолютно везде, любое случайное слово, сказанное вслух, могло испортить всю малину. Приходилось адаптироваться, привыкать к ощущению чужого взгляда на своей заднице и ниточке врезающихся между ног стрингов. Под внимательным взором проспавшегося и свежего, будто и не он вчера валялся в загоне с павлинами, сексолога Брюс натянул узкие светлые джинсы и отправился в общий холл. Там было тихо, и он просто читал советы на форуме геев о том, как они отличают собрата в толпе. Сам Брюс никогда бы не отличил — не под то заточен был, к тому же из одиннадцати альф на гея тянул только Элмер и еще с натяжкой Боб, потому что амплуа у него было явно близкое к этому, одни ресницы чего стоили. Остальных, увидь он в любое другое время и точно не в этом месте, не заподозрил бы — альфы как альфы, ни манерности, ни томности, ни плавности движений и козлиного голоска. Даже Арчи и Шона можно было принять за повернутых на своей внешности долбонавтов, но не геев. Харви и Говард были свои в доску, Дарена и Тима Брюс пока сторонился — один болтал слишком много, другой угрожающе мало, Элмер казался забавным персонажем, а остальные его пока ничем не впечатлили. Шону, правда, хотелось дать в морду — просто так, за надменную физию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Брюс сходил на кухню, сделал себе бутербродов и кофе, уселся на диван и вздрогнул, когда на экране вдруг появилась харя мужика в маске.

— Пожрать не дадите спокойно! — возмутился Брюс, но по всему дому динамики разнесли голос ведущего:

— Всех участников п'ошу п'ойти в зал на пе'вом этаже! У нас соб'ание.

Брюс откусил сразу половину бутерброда, положил оставшуюся часть на диван рядом и отвернулся, чтобы убрать кофе на столик и после этого поправить стринги, которые должны были непременно выглядывать над поясом. Обернувшись, он только и успел открыть рот, но стыковку задницы Элмера в белых брюках и той части части дивана, где сиротливо притаился кусок хлеба с докторской колбасой, предугадать не смог. Дожевав, Брюс отхлебнул из кружки и снова вернул ее на столик.

— Быст'енько все 'ассаживаемся, мисте' Бошен не любит ждать! — скомандовал Джесси, воплотившись посреди зала в сверкающем оранжевом комбинезоне. — Еще два к'есла свободны, тащите их ближе. Да'ен, вам некуда сесть?

Художник, стоящий и наблюдающий за тем, как другие занимают места на диване и придвинутых креслах, лопнул жвачкой и ухмыльнулся:

— Разве что кому-то на ручки.

— Садитесь к Джесси, — проскрипел измененный голос таинственного мистера.

Джесси цокнул, закатил глаза и сказал:

— Желание мисте'а Бошена— закон. Садитесь!

Дарен, прошествовав по пушистому ковру босиком, уселся на коленях крякнувшего омеги со всем комфортом, перекинув ноги через подлокотник и сложив руки на животе.

— Что ж, — голос Джесси звучал значительно глуше, чем до этого события. — Небольшое объявление: с сегодняшнего дня в холле появилась ко'обка анонимных п'изнаний. Туда каждый из вас должен положить записочку для пон'авившегося участника, но без подписи. А на соб'аниях мы будем зачитывать их, таким об'азом понимая, кому больше всего отдано п'ьедпочтений.

Джесси покряхтел, поерзав, и продолжил:

— А сейчас мы с вами будем знакомиться поближе. З'итель должен узнать вас немного глубже, п'ежде чем начнется голосование. Итак, д'узья, 'асскажите, о чем вы узнали, уже будучи вз'ослыми? Б'юс, начнем с вас.

Брюс, слегка отодвинувшись от обеспокоенно ерзающего целителя, неуверенно улыбнулся:

— О том, что ежики не носят яблоки на спине. Лет в шестнадцать мне рассказал племянник.

— В смысле? — оживился Тим. — Как это не носят?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Поздравляю, теперь ты тоже знаешь, — встрял Арчи, игнорируя, что лезет без очереди. — Я в семнадцать узнал, что манка — это не отдельный вид крупы, а просто перемолотая пшеница.

— Мне исполнилось тридцать, когда я узнал, что в прямую кишку альфы можно засунуть скалку и не суметь ее вытащить, — произнес Вуди и поспешно добавил: — Это мне на сеансе рассказывали. У парня был стресс после операции.

Говард почесал затылок: