Последняя жертва - Болтон Шэрон

Мы пережили долгую дождливую зиму, после которой уровень воды в реках поднялся. Я слышала, что за мост цеплялись обломки деревьев и какой-то мусор. Я сильнее наклонилась и стала ждать, надеясь, что мои надежды оправдаются. Под мостом каменная кладка скрывалась в полумраке, поэтому приходилось вглядываться в густые тени. Я ждала, не отводя взгляда от поверхности воды, надеясь разглядеть, как предательски горят крошечные яркие глазки.

Некто хрипло, гортанно откашлялся.

Я подпрыгнула от неожиданности и чуть не упала. Я огляделась, но вокруг не было ни души. Впрочем, звук доносился из-под моста. Я вновь наклонилась, не испытывая на сей раз желания подходить слишком близко. Возможно, там прячется лисица или домашняя собака. Если только не принимать во внимание, что звук явно издал человек. Под мостом ничего нельзя было различить, кроме теней, а одного взгляда на часы было достаточно, чтобы понять: я опаздываю уже на двадцать минут.

Во что я позволила себя втравить? Могу себе представить! Пара здравомыслящих жителей безуспешно пытается успокоить окружающих. Возможно, им даже удалось уговорить констебля из местного полицейского участка прийти на собрание, и тот сейчас объясняет все более и более волнующейся аудитории, почему полиция Дорсета не может задействовать дополнительные людские ресурсы, чтобы создать «змеиные патрули».

У каждого была своя история, связанная со змеями, и каждый непременно желал ее рассказать. Меня же с чьей-то легкой руки считали местным специалистом по змеям. Люди захотят узнать, почему округа так и кишит змеями, почему умер Джон Эллингтон и что власти (в чьей бы компетенции этот вопрос ни находился) собираются предпринять. И как им уберечь собственных детей. Каждый захочет вставить слово, и ни один из присутствующих не будет прислушиваться к голосу разума. Что ж, у меня не было ответов на все эта вопросы, а попусту терять время я не собиралась. Я повернула на мост, намереваясь вернуться домой, собраться с духом и позвонить отцу.

— Клара, вот ты где! А я как раз иду за тобой! — На противоположном конце лужайки стояла запыхавшаяся медсестра Салли. — Без тебя не начинают.

Покорившись неизбежному, я последовала за Салли через лужайку по одному из трех путей, ведущих к Черч-лейн. Мы чуть спустились по холму, а потом повернули направо, и дорога привела нас в тупик. Раньше я сюда никогда не попадала, потому что здесь находился только огромный особняк в тюдоровском стиле. Мы с Салли прошли под каменной аркой и пересекли мощеный внутренний дворик. Дом, казалось, окружил нас, впереди виднелось основное крыло. Салли открыла массивные деревянные двери, и мы вошли внутрь.

Мы оказались в большом холле, отделанном темными, тускло поблескивающими панелями. Вдоль одной из стен располагалась галерея для менестрелей, куда вела богато украшенная лестница. Краешком глаза я заметила, как наверху за дверями скрылась высокая, облаченная во все черное фигура.

На ступеньках стоял Филип Хопвуд, а за его спиной — высокий плотный мужчина. Я предположила, что это и есть хозяин дома и наша местная знаменитость Клайв Вентри, миллионер, добившийся успеха и славы собственными силами, он же всемирно известный яхтсмен. Голова Вентри была повернута в сторону, как будто он тоже заметил фигуру в галерее. Однако я точно от кого-то слышала, что он живет один. У него есть слуги? Хозяин повернулся лицом ко мне, и я увидела, что ему под пятьдесят, может, чуть больше. У него были густые темные волосы, нависшие над глазами брови и немного крючковатый нос.

В холле собралось не меньше двадцати человек, преимущественно мужчины. Все стояли и громко разговаривали, но тут же замолчали, когда услышали, как открылась и закрылась дверь. Все воззрились на меня. Двадцать человек не сводили с меня взглядов: я оказалась в ситуации, которой всю свою сознательную жизнь старалась избегать.

Филип поманил меня, все еще стоя на лестнице, возвышаясь над всем собранием. Меньше всего мне хотелось оказаться над толпой, но Салли подтолкнула меня. Присутствующие расступились, пропуская нас. Филип наклонился ко мне, взял за руку и потянул к себе, пока я не оказалась на одну ступеньку ниже, чем он. Выше я не собиралась подниматься.

— Мисс Беннинг, — заговорил он, когда убедился в тщетности своих попыток затянуть меня выше, — спасибо, что пришли.

Присутствующие стали рассаживаться, двигая стулья. Кто-то остался стоять, опершись о стену, кто-то устроился за спинами сидящих, облокотившись на спинку стула. Клайв Вентри молча кивнул мне. Потом еще раз бросил взгляд в сторону галереи.

За дальним концом массивного, длинного и узкого обеденного стола восседали пятеро пожилых людей. Несмотря на теплый вечер, три женщины кутались в зимние пальто. У одной на голове была красная шерстяная шапка, а на коленях сидел маленький терьер. Двое мужчин из этой компании казались недовольными, как будто пришли сюда вопреки здравому смыслу. Один из них нервно поглядывал на стол. Второй, одетый чуть лучше остальных, пристально разглядывал комнату.

— Как я уже говорил, — произнес коренастый мужчина с волосами пшеничного цвета, стоявший во главе стола лицом к лестнице, — в Штатах постоянно сталкиваются с подобными проблемами. Нам нужно только организоваться.

За моей спиной Филип громко вздохнул.

Мужчина с пшеничными волосами вытянул руки из карманов, его взгляд остановился на мне, губы искривились в презрительной усмешке.

— В Канзасе, Нью-Мексико, Техасе, Оклахоме, Алабаме и Джорджии… — Он загибал пальцы, перечисляя штаты. Я уже знала, что он скажет дальше. Я знала, чем, помимо всего прочего, знамениты перечисленные штаты. Он продолжал: — и в нескольких других штатах гремучие змеи — серьезная проблема для местного населения.

Краешком глаза я заметила, что оба старика обменялись понимающими взглядами, а женщина в красной шапке чуть крепче прижала к себе собачку. Остальные присутствующие в холле неотрывно смотрели на выступающего. А он не сводил глаз с меня.

— Люди, работающие на полях, дети, играющие в садах, — говорил он, — их постоянно кусают змеи. Часто их не успевают довезти до больницы или не имеют возможности ввести противоядие, поэтому пострадавшие умирают. Иногда теряют руку или ногу. Каждый год из-за укусов гремучих змей гибнет огромное количество скота, на миллионы долларов. Змеи заползают в дома, устраивают свои гнезда в подвалах, на чердаках, по ночам ползают вокруг домов в поисках еды. Совсем как здесь.

Я непроизвольно глубоко вздохнула, но даже не подумала подавить вздох. Правдой была лишь одна пятая сказанного им, а остальное — сущий вздор. В Соединенных Штатах время от времени гремучие змеи нападают на людей, но большинству жертв удается добраться до больницы до того, как яд успевает оказать свое губительное воздействие. Чаще всего змеиные укусы — результат глупости и бравады самого человека, но даже в этих случаях лечение обычно проходит весьма успешно. Мне не было известно ни одно документальное подтверждение тому, что змеи колонизировали людское жилище. Гремучие змеи, как и большинство рептилий, избегают контакта с человеком.

— Таким образом, весной, — продолжал мужчина, который, казалось, был просто «очарован» мной, — там организуют облавы на гремучих змей. Жители отлавливают змей и гуманными методами обезвреживают их. Это законный отлов, санкционированный властями штатов. Так они держат популяцию змей под контролем, а кроме того, получают яд, необходимый для изготовления противоядия.

Оратор начал меня злить. И не только из-за того, что настырно меня разглядывал. Нет ничего гуманного в этих отловах змей! Рептилий выманивают из нор с помощью бензина или токсичных химикатов, бросают в грязные контейнеры и перевозят, не обеспечивая водой и пищей, на сборные пункты. Многие из змей не доживают до конца этого путешествия. Тех, кому «посчастливилось» выжить, используют для безрассудных экспериментов — что в результате приводит к увеличению числа укусов. Так что было бы лучше просто оставить змей в покое. В конечном итоге выжившим особям отрубают головы или забивают насмерть битами. Такие жестокие, варварские мероприятия ежегодно наносят огромный, непоправимый вред окружающей среде.