От библейских древностей к христианским - Николай Мерперт

Чрезвычайно выразительны аммонитские статуи и статуэтки – редчайшие образцы круглой каменной скульптуры Палестины железного века. Изображались стоящие бородатые мужчины и отдельные человеческие головы в натуральную величину, с бородами и в высоких головных уборах. Они напоминают скульптуру Кипра и Финикии и могут представлять как божества, так и местных правителей (в литературе встречаются оба толкования; см. Abou-Assaf-Assaf 1989, рр. 7–12).

Амман, Моав и Эдом ассирийского периода находились в прямой конфронтации с Израилем и Иудеей, что свидетельствуют тексты на остраконах последнего периода существования Иудеи, найденные в иудейском городе Ахаде в Северном Негеве. Часть их связана с военным конфликтом с Эдомом (ер. 2 Пар 21, 8–10; 28–17) из-за контроля над торговыми путями к Акабскому заливу и Красному морю. Тексты насыщены разнообразной информацией о конфликте и военных мероприятиях иудеев (Aharoni 1981; Mazar 1990, р. 441; Мерперт 2000, с. 304).

1–2. Археология Палестины вавилонского периода

Динамичные события последних десятилетий VII – нач. VI в. до н. э. резко изменили общую ситуацию на Ближнем Востоке. Бурный взлет Вавилона привел к новой расстановке сил: многовековое доминирование Ассирии прекратилось, а позиции Египта резко ослабли. Иудея, Финикия и Филистия привыкли веками зависеть от могущественных соседей и лавировать между ними, но теперь оказались перед лицом более грозного врага. Нововавилонская империя сформировалась ненадолго, но зато с поразительной быстротой, и стремилась к политическому господству на всем Ближнем Востоке. Едва вступивший на трон нововавилонский царь Навуходоносор II (605–562 гг. до н. э.) немедленно разгромил египтян при Каркемише и Хаммате, и в 604 г. до н. э. ворвался в Палестину, захватив почти все значительные города Филистии до границы с Египтом[11].

В том же году была подчинена Иудея, царь которой Иоаким признал себя вассалом Навуходоносора (Иер 31, 9). Попытки антивавилонских восстаний (599, 598, 588 гг. до н. э.) были решительно подавлены, и в 586 г. до н. э. вавилонский полководец Набузардан разрушил Иерусалим. Эта дата считается началом вавилонского периода, условно выделяемого в истории Палестины и длившегося 66 лет, до падения Нововавилонской империи и вхождения Палестины в состав Персидской державы Кира Великого. Столько же лет длилась депортация евреев, финикийцев и филистимлян в Вавилон[12].

В течение нескольких поколений ученые-библеисты активно обсуждали проблему «вавилонского пленения», особенно вопрос о масштабе и сущности депортации. Критики историчности Библии (С.С. Тоггеу; см.: Albright 1960, рр. 140–141) не признавали самого факта катастрофического нарушения жизни в Палестине, считая как массовый вывод людей, так и последующую отстройку Иерусалима мифическими. У. Олбрайт выступил с резкой критикой такого подхода, причем опирался, прежде всего, на археологический материал, в то время еще довольно скромный[13]. Его поддержала в этом К. Кеньон, писавшая: «…ни в один другой период столь значительное число поселений не утратило городского характера» (Kenyon, р. 299).

В то же время, у археологов не было оснований говорить о прерывании культурной традиции в Палестине и о тотальном выселении ее жителей. Они склонны были, так сказать, смягчить взгляд на нашествие вавилонян как на деструктивный фактор. «В отличие от ассирийцев», – писал А. Мазар, – «которые депортировали все население Израиля после захвата Самарии, вавилоняне выслали только представителей высших классов, более бедные были оставлены возделывать землю, более того, в регион не были введены группы нового населения. Поэтому для Иудеи вавилонское завоевание не было столь травмирующим, каким ассирийский гнет был для Северного Царства» (Mazar 1994, р. 548). Не отрицая захвата и разрушения Навуходоносором многих иудейских и филистимских городов, А. Мазар подчеркивал свидетельства продолжения жизни в городах севернее Иерусалима (Weinberg 1969), и сомневался в столь резком падении уровня заселенности, который потребовал бы три столетия для восстановления численности населения (Albright 1969, р. 142)[14].

Сегодня археология, как будет показано ниже, уже способна обосновать свою, источниковедчески отработанную, версию происходившего в Палестине после вавилонской экспансии. Но спор окончательно не решен, поскольку ни один период в древней истории Палестины не освещен в источниках столь скупо, отрывочно и непоследовательно. Библейские тексты в этой части носят хроникальный характер (более информативные книги Ездры и Неемии посвящены событиям Персидского периода). Эпиграфические источники единичны: это упомянутое саккарское письмо; «Вавилонская хроника»; три глиняные таблички с нововавилонской клинописью (одна, из Тель Насбех, бесспорно вавилонского периода – две другие относятся, скорее, к началу персидского периода); скромная коллекция печатей и их оттисков (чуть более 20, из которых к вавилонскому периоду относятся единицы – остальные ему предшествуют или наследуют). Эти источники освещают отдельные эпизоды, но не ключевые вопросы состояния общества, его структуры, организации, деятельности, духовной жизни. Э. Штерн справедливо связал такой вакуум с общей политической концепцией вавилонских властителей: в отличие от имперской системы Ассирии с ее сетью полунезависимых провинций, получавших поддержку центральной власти, все функции управления, политики, экономики и религии были теперь сосредоточены в Вавилоне и направлены лишь на его благоденствие. Интересы периферии, к которой относилась и Палестина, игнорировались, что обусловило как глубокий общий упадок в ее развитии, так и отсутствие информации о ней (Stern 2001, р. 203).

Понятно, что археологические источники приобрели решающее значение. Правда, они отражают, прежде всего, разрушительную деятельность завоевателей и упадок в организации управления, торговли, в строительстве и ремеслах. Они все еще не способны создать систему хронологических индикаторов для вавилонского периода Палестины (не исключено, что такая система вообще не может быть построена на основе анализа артефактов), и складывается впечатление, что вавилонское правление – это, так сказать, «политический» период, мало затронувший развитие материальной культуры в Палестине.

Однако, многочисленные и системные разведки и раскопки по всей Палестине позволяют пересмотреть хронологию и, широко использовав аргументы «от отсутствия», насытить условное понятие «вавилонский период» определенным содержанием, показать общее и особенное в развитии Побережья, центральных областей Палестины, долины Иордана и Трансиордании. Благодаря усилиям многих израильских ученых и появлению ряда обобщающих работ Эфраима Штерна возникла еще бледная, но все же цельная картина происходившего как в материальной культуре, так и в процессах заселения территорий Палестины. Рассмотрим его данные.

Вавилоняне получили от ассирийцев провинции Мегиддо и Самарии в хорошо организованном и сравнительно плотно заселенном состоянии. Однако депортация старого и размещение здесь нового населения нарушили эту картину. Города и селения (Дан, Тель Кинерет, Бейт-Шеан, Тель Кедеш) были разрушены и не восстанавливались вплоть до персидского периода; разведки в Галилее фиксируют резкое уменьшение размеров и числа поселений, из которых лишь немногие могут быть отнесены к вавилонскому периоду. В Асоре выше ассирийского слоя сохранилась лишь одна монументальная постройка: прямоугольная крепость (30 × 26 м), состоявшая из открытого двора, обрамленного помещениями в один ряд с трех сторон, а с четвертой, южной, – в два ряда. Рядом стояла башня. Дата постройки не ясна, но в конструкциях выделены две фазы (возможно, обе уже персидского периода, что подтверждает находка печати царя Артаксеркса III (358/9– 337/8 гг. до н. э.). В вавилонский период Асор, скорее всего, оставался пустым. Та же ситуация – в Тель Кинерете: его постройки была уничтожены, а сохранившаяся на одном из участков монументальная постройка принадлежала уже персидскому времени.

Столица провинции, Мегиддо, восстановленная и укрепленная ассирийцами, в кон. VII в. до н. э. была разрушена, а на ее месте воздвигнута крепость того же типа, что в Асоре и Тель Кинерете, с открытым двором месопотамского стиля. Находок очень мало, но в отдельных местах открыты небольшие жилые постройки с керамикой персидского периода. По-видимому, это слой восстановления начала персидского времени, когда Мегиддо вновь заселили. К тому же времени Э. Штерн относит остатки мощной и крупной (68 × 48 м) цитадели месопотамского стиля на восточном участке холма, непосредственно перекрывшей руины городской стены типичной израильской кладки («с нишами и выступами») ассирийского времени[15]. В вавилонский период Мегиддо, видимо, не восстанавливали.