Сумрак - Пенелопа Дуглас

перестань вести себя так, будто ты слушаешь музыку и поэтому не можешь побеспокоиться о том, чтобы общаться с окружающими тебя людьми", — процедил он.

Каждый мускул в моем теле напрягся, а когда я не послушалась, он бросил обертку на пол и наклонился, выдернув шнур и вытащив наушники из моих ушей.

Я вздрогнула и села прямо.

Но я не сжалась. Не с ним.

Теперь… он привлек мое гребаное внимание.

Схватив шнур, который свисал до пола, я встала из-за стола, взяла свой блокнот и сумку и начала уходить.

Но тут его руки оказались на мне, притянув меня к себе.

Все мои руки рухнули на пол, а по коже пробежал жидкий огонь.

Нет.

Я стиснула зубы и оттолкнулась от него, Кай вздохнул, а Деймон хмыкнул, но никто из них не остановил его.

Я боролась с ним, но он лишь крепче сжал меня, отвернув лицо от моей атаки.

Уилл, Кай, Деймон и Майкл. Четыре всадника.

Мне просто нравились эти прозвища, которые маленькие подражатели гангстеров давали себе в старших классах, но кто-то должен был сказать им, что это не страшно, когда ты должен всем говорить, какой ты страшный.

В каждой школе были такие ребята. Немного денег, несколько связанных родителей, красивые лица без сердец. В этом не было их вины, думала я.

Их вина заключалась в том, что они пользовались всем этим. Разве не было бы забавно, если бы кто-нибудь хоть раз сказал им "нет"? Если бы хоть один из них заплатил за ошибку? Или отказался от выпивки, наркотиков или девушки?

Но нет. Та же история. Мелкие, скучные, нудные, невежественные и бессодержательные.

И в то время как другие могут уступить или жалко протестовать, прежде чем наконец сдаться, меня это не интересовало.

И он ненавидел это.

Я могла кричать. Привлечь внимание учителя. Устроить сцену. Но он получил бы только смех, которого жаждал, а я — внимание, которого не хотела.

"Сотри этот гребаный взгляд со своего лица", — предупредил он.

Я зажала челюсть, не делая ни черта из того, что он сказал.

Он понизил голос до шепота. "Я знаю, что могу казаться самым милым, и ты, наверное, думаешь, что я сожалею о том дерьме, которое я иногда даю тебе, и когда-нибудь я проснусь и переоценю свою жизнь и ее цель, но я этого не сделаю. Ночью я сплю как младенец".

"Ты просыпаешься каждые два часа и плачешь?" спросила я.

Позади меня раздалось фырканье, но я не отвела взгляд, когда глаза Уилла устремились на меня. Школа всегда была единственным местом, где у меня была отсрочка.

Пока я не перешла в старшую школу.

Я повернула свои запястья в его кулаках, пытаясь оттолкнуть его. "Отпусти меня".

"Почему твои манжеты мокрые?"

Его взгляд упал, и он заставил меня поднять руку, чтобы посмотреть поближе.

Я не ответила.

Он снова посмотрел на меня. "И глаза у тебя красные".

Мое горло сжалось, но я стиснула зубы и освободила свои запястья.

Но прежде чем я смогла вырваться из его объятий, он взял мой подбородок в одну руку, а другой обхватил меня за талию, притягивая к себе. Прижав меня к своему телу и шепча так тихо, что никто, кроме меня, не мог его услышать.

"Разве ты не знаешь, что ты можешь получить все, что захочешь?" Его глаза искали мои. "Я сделаю все, что угодно, ради тебя".

Тяжесть на моей груди была слишком тяжелой, было почти больно дышать.

"Кто это?" — спросил он. "Кому я должен причинить боль?"

Мои глаза горели. Почему он так поступил? Он смягчал и искушал меня фантазиями о том, что я не одна и, возможно, есть надежда.

Его запах поразил меня. Бергамот и голубой кипарис, и я подняла глаза на его каштановые волосы, идеально уложенные и насыщенные на фоне его идеальной кожи и темных бровей. Черные ресницы обрамляли глаза, похожие на листья, окружающие лагуну на каком-то дурацком острове, и на мгновение я потерялась.

Всего на мгновение.

"Боже, пожалуйста", — наконец сказала я. "Найди себе занятие, Уилл Грейсон. Ты жалок".

И его красивые глаза мгновенно затвердели, когда он поднял подбородок. Он столкнул меня со своих коленей и толкнул обратно к столу. "Садись".

Он звучал почти обиженным, и я чуть не рассмеялась. Наверное, он был разочарован тем, что я не настолько глупа, чтобы купиться на его дерьмо. Что он планировал? Завоевать мое доверие, заманить меня на выпускной и смотреть, как меня обливают свиной кровью?

Неа, недостаточно оригинально. У Уилла Грейсона было больше воображения. По крайней мере, я могу отдать ему должное.

"Ладно, давайте начнем", — сказал мистер Таунсенд, прочищая горло.

Я подняла с пола свою сумку и тетрадь и опустилась на стул, засунув наушники в карман.

"Достаньте свои книги", — приказал он, сделав быстрый глоток кофе и перевернув бумагу на столе.

Уилл просто сидел, молча глядя вперед, и я на мгновение замешкалась, наблюдая, как напряглись мышцы на его челюсти.

Неважно. Я закатила глаза и достала свой экземпляр "Лолиты", пока остальные в классе искали свои. Кроме Уилла, потому что он не потрудился принести сегодня ни сумку, ни книги.

"Мы говорили о том, что Гумберт в книге ненадежный рассказчик". Таунсенд сделал еще один глоток кофе. "Как мы все являемся праведными героями своей собственной истории, если мы сами ее рассказываем"

Я услышала, как Уилл вдохнул и выдохнул. Я сосредоточилась на шее Кая Мори, обычно восхищенная тем, насколько точными и чистыми были линии его стрижки.

Сегодня мне было трудно сосредоточиться.

Таунсенд продолжил: "И как часто вопрос правильности или неправильности — это просто вопрос перспективы. Для лисы гончая — злодей. Для гончей — волк. Для волка — человек, и так далее".

О, пожалуйста. Гумберт Гумберт был злодеем.

И преступником. Лиса, гончая, волк, неважно.