Движуха - Андрей Константинов

– Ну, что касается «биографии», чую, будет она короткой, – вслух задумался Петрухин. – А еще, мнится мне, что твой товарищ Денис Иванович в скором времени либо озолотится на наших заказах, либо…

– Либо?

– Либо попадет в поле зрения сотрудников департамента собственной безопасности.

– Тьфу! Типун тебе на язык!..

Санкт-Петербург, 22 августа, пн.

Их было двое, и при жизни Людоеда оба держались в тени. Потому что были они – ма-а-ленькие-маленькие.

Но вот после смерти хозяина здорово – сразу, оба два – подросли.

А подросши – тотчас взялись неустанно доказывать самим себе и персоналу «Феникса», что на самом-то деле они всегда были ба-а-льшие-преба-альшие, только… очень скромные.

Потому никогда и не высовывались. До поры до времени.

Их было двое – этих славных соратников Людоеда, чистая душа (здесь правильнее сказать «чисто душа!», сопровождая фразу поясняющим жестом растопыренных пальцев) которого продолжала трепетать на асфальте, прикинувшись импортной свечкой из навороченного супермаркета.

Господа Безродный и Треплов были очень похожи: оба в хороших костюмах, оба – очкастенькие и брылястенькие. Внешне доброжелательные, внутри – настороженные. Эдакие: двое из ларца с одинакова яйца…

– Мы, Константин Валерьевич, в вашу епархию не лезем.

– До поры до времени, – уточнил Треплов.

– Именно, – согласился с уточнением партнера Безродный. – Свобода действий вам предоставлена если и не полная, то значительная.

– Равно как утвержден размер вознаграждения для стимулирования полиции. И немалый.

– Именно, – снова надул щеки Безродный. – Так что мы не спрашиваем вас, каким образом вы решаете поставленную перед вами служебную задачу. Мы интересуемся – когда?

Заслушивание начальника службы безопасности происходило в апартаментах покойного Людоеда. Внутреннее убранство коих, как нетрудно догадаться, было на высшем уровне – строго, достойно, солидно. На дальней стене, перед которой стояли стол и трон Людоеда, распростерла крылья птица феникс.

«Заслушиваемый», он же господин Зеленков, собрался с духом и выдал новым боссам «домашнюю заготовку» – уверенную, четкую, вот только «ни о чем»:

– Все это время отрабатываются рабочие версии. Как минимум две из них к сегодняшнему дню отпали. Что само по себе – уже результат. Каждый вечер идет рабочий созвон с нашими людьми в полиции. К слову – реальных зацепок там пока тоже нет.

– В современном мире мы не можем ждать милости не только от природы, но и от полиции, – весомо заметил Безродный.

– Тем более что от полиции чаще всего дожидаешься не милости, а подставы, – позволив себе легкую шутливую игривость, уточнил Треплов.

– Вот-вот… Здесь вам, Константин Валерьевич, не отдел по борьбе с квартирными кражами, а солидная фирма. Хватит уже по старинке работать! Да и включите, в конце концов, креативное мышление.

Константин насупленно покосился на Безродного и, с немалым усилием сдерживаясь, ответил максимально корректно:

– Извините, Лев Семенович, но я не знаю, что такое креативное мышление и куда его подключают. Для меня это как квадратный трехчлен в математике: не только не знаю – даже просто представить не могу.

– Еще раз повторяю, Константин Валерьевич! Мы не спрашиваем вас: что и как делается? Мы спрашиваем: когда будет результат?

– Говорить о возможных сроках реализации с моей стороны было бы верхом непрофессионализма. Может – через месяц. А возможно – никогда. Знаете, есть такое понятие как «глухарь»?

– Знаем, телевизор смотрим, – вмешался в их диалог Треплов. – Вот только мы сейчас не в телевизоре! Скандалы-интриги-расследования… Короче, через две недели состоится собрание акционеров. А накануне мы соберемся и снова заслушаем вас. И если выяснится, что вы по-прежнему топчетесь на месте, в повестку дня собрания будет внесен дополнительный пункт.

– Именно, – привычно надул щеки Безродный. – Дополнительный пункт о досрочном расторжении трудового контракта с начальником службы безопасности «Феникса». Вам всё ясно?

– Более чем.

– В таком случае вы пока свободны, Константин Валерьевич…

Зеленков покинул начальственный кабинет, каким-то чудом удержавшись от истеричного громыхания дверью. Внутренне клокоча, он спустился двумя этажами ниже, добрел до запертой двери своего кабинета и резко ускорился, услышав как внутри разрывается городской телефон…

– Слушаю.

– Здорова, начальник! – донесся в ответ задорный петрухинский темборок. – У тебя деньги на трубке кончились, что ли?

– О! Привет, Димка! Это просто меня на ковер к новому – шоб ему! – начальству дергали, и я мобилу отключил. Чтобы лишний раз гусаков не дразнить.

– Понятно, причина более чем уважительная. Слухай, тебе имя Нечаев Игорь Палыч ничего не говорит?

– Не, а кто это? – спросил Костя.

После того как Петрухин в довольно резкой форме отказался от участия в деле, Зеленков на него малость… В общем, не то чтобы обиделся, но испытал, скажем так, некоторое разочарование. Петрухин, разумеется, это понимал, а потому сейчас, как бы небрежно, пояснил:

– А это, друг мой, не кто иной, как человек, на имя которого убийцы вашего Людоеда зарегистрировали свои сим-карты.

Какое-то время Зеленков ошалело молчал. Потом спросил:

– Так вы чего, парни? Все-таки взялись за дело-то?

– А то!

– Ну вы, блин, даете!

– А то… Так ты точно не знаешь никого с такими позывными? – для порядка уточнил Петрухин. – Среди персонала вашего «Феникса» или среди партнеров-конкурентов такого нет?

– Нет, – твердо сказал Костя.

Собственно, на такой ответ Петрухин и рассчитывал.

Разумеется, существовала некая вероятность, что Нечаев всё же как-то связан с «Фениксом», но эта вероятность была совсем мала. И вот теперь Дмитрий ее проверил и убедился, что Нечаев, скорее всего, лицо подставное. Которое, пожалуй, и не подозревает, что на его фамилию накануне убийства Людоеда были зарегистрированы сразу две симки – в двух разных офисах и с разрывом не более часа.

Петрухин поговорил с Зеленковым еще пару минут, объяснил ситуацию, а напоследок сказал:

– Ты извини, Котька, что в тот раз я на понтах ушел. Сам понимаешь, сначала хотелось проверить: а не пустышка ли? Не обижайся, старый… ты же все понимаешь.

– Да ладно, – сказал, как отмахнулся, Зеленков. По его интонации, а главное, по растянувшейся довольной «чеширской» улыбке чувствовалось, что он несказанно обрадован тем, что партнеры предложение приняли. – Вы, главное, парни, держите меня в курсе. А если потребуется в чем-то моя помощь, то я – завсегда!

– А раз завсегда, тогда еще такой вопрос: некое ЗАО «Манхэттен-Плюс» случАем в число ваших партнеров не входит?

– Входит! Еще как входит! А ты почему спрашиваешь?

– А потому, что мнится мне, зелененький ты мой, что «соображения», коими ты в прошлый раз хотел с нами поделиться, как раз таки связаны с фирмой «Манхэттен». Так?

– Та-ак… А как вы… – обалдело начал было Зеленков, но Петрухин его перебил:

– Значит, так, Купчину я с утра отправил в местную командировку, в Гатчину. Думаю, он скоро должен будет возвернуться, если, конечно, не угорит в пробках. Если мы вечерком к тебе в офис проскочим, часиков, скажем, в семь, есть шанс застать тебя на рабочем месте?

– Конечно. Жду.

– Вот и зер гут…

– Большой-пребольшой гут, – повторил Дмитрий, кладя трубку.

В ответ телефонный аппарат тут же затянул особую, легкоузнаваемую руладу местного вызова. Заслышав которую Петрухин ругнулся – теперь, когда решальщики взяли какой-никакой след в деле убийства Людоеда, любая «магистральная» тематика становилась фактором отвлекающим.

Правда, трубку он все-таки снял.

А сняв, обозначая свое раздражение, не то рявкнул, не то гаркнул:

– Слушаю!!!

– Фу, Димочка! Ну зачем так кричать?

– Я не кричу, я вырабатываю начальственный голос.

– Зайди в приемную, «начальственный».

– Алла, я сейчас очень занят. Давай позжее, а?

– Тогда пусть Купцов поднимется. Виктор Альбертович распорядился, чтобы вы срочно забрали факс из Омска и к вечеру отправили им подробную справку.

– Матерь-перематерь!

– ЧТО?

– Я говорю: как всё это некстати. С этими твоими сибиряками!

– Во-первых, они не мои. А во-вторых, кончай материться.

– Ну извини. Нервы. Хорошо, сейчас зайду.

Петрухин положил трубку и подозрительно уставился на телефонный аппарат, словно ожидая от того очередной подлянки. Но на сей раз японской сборки чудо-машинка промолчала, и Дмитрий, вздохнув, поплелся в приемную за факсом из Омска.

Пока Петрухин поднимался этажом выше, Аллочка успела погрузиться в очередной телефонный звонок. Так что, когда он толкнул дверь и просочился в приемную, то уткнулся глазами в спину и по-мальчишески стриженный затылок секретарши – в момент разговоров дружеско-интимно-доверительного свойства Аллочка имела привычку крутиться в рабочем кресле, порой совершая за один звонок по нескольку десятков оборотов вокруг своей оси.