Иней на пальмах (Журнальный вариант) - Георгий Гуревич

— Такова наша опытная лаборатория, — сказал он. — Ее нужно усовершенствовать и расширить… Давайте посмотрим размеры по чертежу.

Записывая цифры и проставляя их на светокопии под диктовку Стоуна, я все время думал: «Зачем это все нужно? Сначала мне пришло в голову самое простое объяснение. У мистера Чилла — нашего шефа — величайшие в Америке бойни. Ему принадлежат горы колбас, грудинки, мясных консервов, фарша, котлет, паштетов, тушенки, бульонных кубиков. Говяжий король мистер Чилл — основной заказчик холода. Чтобы доставить вырезку, филе, грудинку и ливер Чилла во все 48 штатов и 16 маршаллизованных стран голодной Европы, нужны тысячи вагонов, сотни пароходов-рефрижираторов, сотни портовых холодильников на всех берегах Атлантики и Тихого океана. Наш шеф не только говяжий король, он король мороза, и понятно, если его лаборатории изучают холод».

Но, трезво подумав, я отказался от своего собственного объяснения. Изучение холода — вещь понятная, но к чему же замораживать антилопу? Ни один лесоруб, свалив дерево, не станет его вытаскивать из леса вместе с сучьями и листвой… Никакого смысла нет возить за тридевять земель замороженных быков с рогами, копытами и обледеневшей шкурой. Нет, мясная торговля здесь ни при чем… У шефа иные цели.

И я решил, как только приедет Фредди, расспросить его, если только сам он знает что-нибудь.

Глава 5

Фредди приехал гораздо раньше, чем я думал. В середине июля нагрянул неожиданно шеф. Он прилетел на самолете после полудня в самую жару и за пять минут разворошил весь городок, как муравейник. Полутрезвый Клэй, желтый от злости и лихорадки, собрал нас в Бюро. Джонни заикнулся об урочном отдыхе и тут же был оштрафован. Какое там расписание? Шеф на работе, значит все должны работать. Отдыхать поезжайте в Штаты, обивайте там пороги на частных биржах труда. Кто сомневается, сегодня же получит проездной билет…

Стиснув зубы, мы уселись за столы. Сегодня каждый из кожи вон лез, чтобы доказать свою незаменимость. Машинистки стучали вперегонки, как горохом сыпали, сметчики громко жаловались на ошибки, начальники щедро раздавали выговоры, стараясь, чтобы их голоса были слышны в коридоре, где мог проходить «великий Чилл».

К вечеру дошла очередь до нас: шеф потребовал к телефону Клэя, и даже Клэй, наш хладнокровный Клэй, ко всему безразличный, кроме спиртного, побледнел, принимая трубку..

— Кажется, старик сам получил проездной билет, — злорадно прошипел Джонни…

Но здесь Клэй повесил трубку…

— Аллэн, — сказал он четко, — вас требуют в кабинет шефа…

Теперь пришла моя очередь дрожать и краснеть. К шефу? Меня? За что? В чем я провинился… Я мысленно просмотрел все подписанные мною чертежи и сметы… Как будто никаких ошибок, никаких замечаний… Значит, просто сокращение и меня, как новичка, первым…

И вот приговоренный, я стою перед тяжелой дубовой дверью, бессмысленно глядя на бронзовую львиную голову, которая держит в зубах медное кольцо… Сейчас я возьмусь за кольцо и… открою дверь в Штаты, назад к парковым скамейкам, к унизительным похлебкам Армии Спасения и пятицентовым ночлежкам… Откуда-то сбоку выходит Стоун. Его холеное бледное лицо покрыто красными пятнами, губы дрожат…

— Надо быть идиотом, — говорит он, стуча зубами, — полным идиотом, чтобы верить собственным газетам. Он удивлен, что у русских есть инженеры, он думает, что в Москве ездят на белых медведях верхом… Надо быть стопроцентным дураком…

Я не слушаю Стоуна, мне не до него. Я понимаю, что Стоун уже получил проездной билет в Штаты…

И вдруг передо мной возникает знакомое лицо Фредди. Мой бывший соученик взъерошен и бледен, как бывало перед экзаменом. Радостно вскрикнув, он тащит меня за рукав в соседнюю комнату и, задыхаясь, шепчет на ходу…

— Аллэн, друг, это я тебя вызвал, извини. Выручай, на тебя вся надежда… Шефу прислали из ФБР русскую статью. Нужно ее перевести сейчас же… Шеф рвет и мечет, а я все перезабыл… — «Я хожу, он ходишь»… Ничего не помню.

— Но, Фредди, дорогой, я восемь лет не брал в руки учебника.

— Как-нибудь, Аллэн, как-нибудь… Вот словари, бумага, если нужно, вызовем стенографистку… Думай во всю, Аллэн, от этого зависит и твоя судьба и моя…

Он сунул мне в руки тонкий журнал. Я увидел на обложке русские буквы и обрадовался им, как старым знакомым. Будто бы снова вернулись колледж, экзамены, длинные шпаргалки с неправильными глаголами и погибающий Фрэдди, у которого вся надежда была на меня.

Судя по заголовку и внешнему виду, журнал был популярным, вероятно, для молодежи. На обложке очень яркими красками было изображено бирюзовое небо и изумрудно-зеленые волны. В волнах тонул пароход, крутой нос его был задран, и красный киль выскочил наружу. На переднем плане, на снежном берегу стояли люди с флагами, причем вид у них был почему-то довольный и радостный… Какая-то светловолосая девушка улыбалась юношам, чернобородый сутулый великан показывал на пароход. Я подивился наивной беспомощности художника, который не сумел изобразить тревогу и ужас. Но Фредди не дал мне раздумывать… Перевернув страницу, он показал статью, отчеркнутую красным карандашом, и я, запинаясь, перевел:

ДОМ, ПОСТРОЕННЫЙ ИЗ ВОДЫ

Очерк Г. Горина

— Ты уверен, что из воды, а не в воде? — переспросил Фредди. Очень странно — «из воды».

Но нет, оказывается, я помнил русскую грамматику отлично. Предлог «из» может иметь разные значения, но большей частью он переводится «фром» откуда-то, «оут оф» — изнутри, или «оф» — из такого-то материала, из такой-то группы… В данном случае, речь шла явно о материале, поскольку перед «из» стояло причастие «построенный», так что перевод «Тхе хоус мэйд оф ватер» был безусловно правилен.

Но я думаю незачем задерживаться на всех грамматических сомнениях двух неумелых переводчиков. В конце концов перевод был сделан. Вот текст очерка из советского журнала «Наука и техника».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1. Толя выбирает дорогу

Японский крейсер типа Ямато, водоизмещением в 16 тысяч тонн, был потоплен советскими торпедоносцами близ острова Вулканического, в каких-нибудь пяти милях от своей базы. Это было в те дни, когда, рассыпавшись под мощными ударами войск, отборная Квантунская армия лучшая армия микадо, сломя голову бежала по Маньчжурским полям, когда ученые-бактериологи в Харбине жгли архивы, расстреливали свидетелей и распускали чумных блох, а мистер Трумэн испытывал на японских женщинах и детях новое эффектное оружие — атомную бомбу.