Карточная игра в России. Конец XVI – начало XX века. История игры и история общества - Вячеслав Вениаминович Шевцов

сборов компенсировалось сбором за клеймение игральных карт, то есть введением налога на карты в размере 1 руб-ля 20 копеек с дюжины.

По расчетам Комиссии о коммерции, этот налог должен был принести государству 27 тысяч рублей в год («…карт привозится в Россию до 13 000 дюжин, и в России домашних делается до 10 000 дюжин»). Екатерина II утвердила доклад, уменьшив налог на российские карты до 60 копеек[36]. Получаемые от клеймения карт средства, по ходатайству И.И. Бецкого, определялись в пользу Воспитательного дома (сеть воспитательных домов начала создаваться в России в 1763 году, когда Екатерина II утвердила «Генеральный план императорского Воспитательного дома в Москве», разработанный И.И. Бецким. Эти закрытые учебно-воспитательные учреждения были предназначены для «приема и призрения подкидышей и беспризорных детей». Воспитательные дома были открыты в Новгороде (1776), Петербурге (1770), Киеве (1773), Казани (1775) и других городах.).

В августе 1766 года вышел сенатский указ «О клеймении игорных карт и об учрежденном с оных сборе». Через три месяца после издания указа все непроданные иностранные и российские карты подлежали переклеймению; карты, распроданные до указа, позволялось употреблять еще в течение шести месяцев на прежнем основании. Штраф за игру и торговлю неклеймеными картами устанавливался в 50 копеек в пользу Воспитательного дома, причем донесший о незаконной торговле получал половину денег от штрафа. Штемпели для клеймения изготовлялись Коммерц-коллегией по образцам, утвержденным Сенатом, – сирена для российских карт и «удный крючок под радугой» для привозных. Клеймо накладывать на червонном тузе «красною краскою такою же, какая бывает на картах». Ввоз карт в Россию разрешался только через три порта – С.-Петербургский, Ригу и Архангельск (в 1767 году к ним был добавлен Ревель, а через Ригу разрешен транзитный ввоз игральных карт на территорию Речи Посполитой без клеймения[37]).

После уплаты таможенных пошлин карты не отдавались купцам, а клеймились со взиманием налога в С.-Петербурге в Мануфактур-конторе, в Архангельске, Риге и Ревеле – в губернских канцеляриях. Карты отечественного производства клеймились в московской Мануфактур-коллегии и петербургской Мануфактур-конторе. Деньги за клеймение и штрафы должны были отсылаться в Воспитательный дом[38].

Однако полностью прекратить ввоз игральных карт в Россию было невозможно, поскольку собственное производство не могло полностью удовлетворить спрос на этот товар. Значительный доход приносили и ввозные пошлины. Более качественная иностранная продукция провозилась контрабандным путем и продавалась с поддельными клеймами. Дюжина карт западноевропейского производства стоила от 50 до 70 копеек, и их продажа в России в два-три раза дороже приносила большие прибыли. В случае поимки контрабандисты отказывались от привезенных карт, объясняя это тем, что, «заплатя 3 рубли 20 копеек пошлин [1 рубль 20 копеек налог и 2 рубля пошлина с дюжины], никоим образом продать их будет без великого убытка не можно»[39]. В 1769 году форпостными объездчиками близ Чернигова в ночное время у едущих из-за границы «незнаемых людей» были конфискованы 176,5 дюжины иностранных карт. Троекратные публикации об аукционе по их продаже с уплатой налога не дали никакого результата. Поэтому вместо положенных по таможенному уставу денег поимщики были поощрены половиною конфискованного без уплаты каких-либо сборов.

С введением налога и повышением пошлин карты перестали регистрироваться в таможне. В 1764 году к С.-Петербургскому порту было привезено 9996 дюжин карт, в 1765 – 23 118, в 1766 году – 20 136 дюжин; за эти три года с них было взято пошлин 41 163 руб-ля 6 копеек. В 1767 году в С.-Петербургскую таможенную явку вступило 210, в 1768-м – 274, в 1769 году – 104,5 дюжины; пошлин с этого легального количества было взято всего 1177 рублей 66 копеек[40].

Московский Воспитательный дом

Отечественные производители, о которых так заботилось государство, также уклонялись от уплаты карточного налога, тем более что о существовавших карточных мануфактурах и их производительности Мануфактур-коллегия не имела точных сведений. В 1774–1775 годах по запросу Опекунского совета учреждениям, производившим клеймение, было точно установлено, что в С.-Петербурге действовали мануфактуры иностранцев Швера, Рамбоа и Депант, в Ревеле – тайного советника Фитингофа, в Риге – купца Штегемана. В Москве существовало 12 карточных мануфактур: Гольца, Лылова, Давыдова, Макарова, Козаковой, Гут, Мальвет, Сухова, Матье и других[41].

В результате запланированная Комиссией о коммерции сумма годового дохода Воспитательного дома в 27 тысяч рублей не была собрана даже за восемь лет, в 1766–1774 годах с клеймения карт было получено лишь 24 984 рубля, то есть 3123 рубля в год[42].

Ввиду такого неудовлетворительного положения Воспитательный дом начал развивать самостоятельную коммерческую деятельность. В 1772 году это учреждение перепродало петербургскому купцу Чаркину 197 дюжин задержанных на таможне игральных карт[43]. В 1775 году были заключены контракты с карточными мануфактуристами Матье и Депант, продукция которых могла продаваться как с уплатою сбора за клеймение, так и комиссионерами Воспитательного дома. Средняя рыночная цена колоды игральных карт, с уплатой налога, составляла в 1770-е годы 1 рубль 60 копеек за дюжину первого сорта и 1 рубль 25 копеек – второго. Самые лучшие, атласные игральные карты, изготовляемые на мануфактуре Денант, продавались по 2 рубля 50 копеек[44].

Тем не менее собранных за клеймение игральных карт денег перестало хватать даже на выплату жалованья собирающим их чиновникам. Часто полученные суммы не перечислялись в срок Мануфактур-конторой и губернскими канцеляриями[45]. В 1779 году Мануфактур-коллегия и ее контора в С.-Петербурге были упразднены, клеймение игральных карт передавалось в полное распоряжение Воспитательного дома[46], однако и эта мера не поправила положения – в 1780–1782 годах было получено 2270 рублей[47]. По таможенному тарифу 1782 года пошлина на игральные карты была снижена до 40 копеек, а по тарифу 1796 года устанавливалась в 80 копеек[48].

С целью получения хотя бы частичной и фиксированной прибыли Воспитательный дом переложил ответственность за собираемость налога на частных лиц. В 1783 году клеймение игральных карт было передано на откуп армянскому купцу Петру Бабасинову сроком на два года. Откупная сумма составляла 1200 рублей. На откупщика возлагалась обязанность следить, чтобы «никто неклейменых карт продавать и таковыми играть не дерзал», и в этом случае взыскивать штраф по 50 копеек с колоды. Откупщик мог рассчитывать на помощь Управы благочиния. Штемпели для клеймения предоставлялись Опекунским советом. Клеймо налагалось на червонном тузе в виде пеликана с надписью: «Себя не жалея питает птенцов»[49].

В 1797 году установленный в пользу Воспитательного дома сбор за клеймение отечественных карт увеличивался с 60 копеек