Сыновний бунт - Семен Бабаевский

— Ну, друзья, давайте решать вместе! Колхозное дело требует коллективного ума…

Любил Иван Лукич повторять: «Не я в «Гвардейце» хозяин, а вы, и что вы скажете, то и будет сделано».

Сперва колхозники усмехались, отмалчивались.

— Чего молчите?

— Как-то непривычно… Раньше у нас не спрашивали, нашим мнением не интересовались.

— То, что было раньше, забудем, — говорил Иван Лукич. — Без вашей подсказки отказываюсь председательствовать.

К столу подошел Антон Игнатов из Птичьего и сказал:

— Иван Лукич, то, что ты собираешься вершить дело гуртом, мы одобряем… Но ты хоть дай нам запевку, хоть спроси, на какие советы у тебя имеется нуждишка. К примеру, чего бы ты хотел услышать от народа?

— Ох, много, много хотелось бы услышать, — ответил Иван Лукич. — И первое — подскажите, где те пути, которые ведут колхоз к богатству? Не можем же мы жить так, как жили те хуторские колхозники.

— Дорога, Иван Лукич, она издавна известна — урожаи, — сказал бритоголовый мужчина — бугаятник с фермы. — Надо урожаи поднимать, и с дороги этой сворачивать нельзя.

— Ещё, — просил Иван Лукич, что-то помечая в блокноте.

— Кавуны! — послышался звонкий женский голос. — Кавуны, Иван Лукич, дадут гроши, и это будет подпорка для начала… Давайте разведем бахчи, дело это стоящее.

— Бахчи — хорошо, — сказал Иван Лукич. — О бахчах я и сам думал… ещё?

— Попытать бы счастья на птице! — Это ты о чем, Егор?

— Завести уточек… Водичка у нас, слава богу, есть… Так что прямой расчет обзавестись утями.

— Запишем и уток, — согласился Иван Лукич. — Наляжем, как говорится, на крыло! Какие ещё есть мысли?

— Приглядись, Иван Лукич, к пойме Егорлыка… Это же какая земля, и лежит она без дела.

— Верно! — послышался голос одобрения. — Огороды — это поважнее бахчи!

В первый же год были засеяны бахчи. Иван Лукич достал скороспелые сорта арбузов, так называемые «Пятигорские хутора». Урожай был так велик, что без привычки трудно было сбыть продукцию. Арбузы-скороспелки, со сладкой, сахаристой мякотью, вагонами и на автомашинах отвозили и в Ростов, и в Армавир, и в Сочи, и в Кисловодск… Осенью похудевший Иван Лукич зашел в бухгалтерию и спросил:

— Ну, какой итог? Сколько положили в банк «арбузных денег»?

— Почти полмиллиона, — гордо отвечал бухгалтер.

— Повернем часть из этих денег на птицу. На «арбузные деньги» были куплены утиные яйца — где их только не закупали! — а также построены водоемы и колхозный инкубатор. Как. известно, Кубань, прорвавшись сквозь Недреманную, разбросала вблизи журавлинских хуторов то водохранилище, похожее на море, с косыми волнами и синей водяной гладью, то озеро с чистой, устоявшейся водой, то пруды в зеленой камышовой оправе. Вот в этих-то водах — от Журавлей до Янкуля — и расселились утиные стада. Увлечение арбузами и утками многим тогда казалось и странным и непонятным. Иные злословили и посмеивались, иные говорили: «Ну и хитрюга Иван Лукич, знает, где золото зарыто…»

На третий год изменился пейзаж журавлинской равнины. Блестели, как зеркала, пруды. И обычно вблизи отлогого берега поднимался легкий, сделанный из камышовых циновок навес. От навеса к воде уходил просторный двор, обнесенный сеткой из проволоки. Издали, если смотреть с холма, казалось, будто. берег усыпан желтыми цветами. Это были не цветы, а утята, маленькие комочки, только что доставленные сюда из инкубатора. И в холодке под навесой, и на солнце — везде расползлись, разбежались утята. Когда же они подрастали и из желтых комочков становились ослепительно белыми, молодыми и важными утками, их выпускали на воду. Удивительная картина открывалась взору! Озеро, похожее на огромное, врезанное в ложбину стекло, было все белым-бело: синяя его гладь от берега к берегу усыпана утками.

Весной, пока птица подрастала, Иван Лукич не заходил в бухгалтерию. А летом, перед тем как отправить первую партию уток на заготовительный пункт, вдруг пришел, пожал руку главному бухгалтеру и, покручивая кончик уса, сказал:

— Василий Кузьмич, подготовь-ка мне точные данные о доходах по уткам.

— Иван Лукич, вам в разрезе каждого водоема или суммарно?

— Мне надо поточнее.

После этого зашел в свой кабинет, взял чистый лист бумаги, карандаш и начал подсчитывать. «Суммарно или не суммарно, а надо, чтобы были, гроши, — думал он, записывая цифры. — Надобно уже теперь точно знать, что это за пух-перо и какие могут для колхоза вырасти крылья. И можно ли на них подняться к небу или нельзя?..» Подсчитал, подытожил, и получилось, что утиная ферма уже в первый год даст большой доход. «А. ничего собой, славное это пух-перо, — думал Иван Лукич, пряча в карман исписанный лист бумаги. — И крыло получается широкое и упругое, на таком крыле вполне можно взлететь к небу — выдержит… Только надо это хозяйство вести с умом. Утка — птица нежная её береги да береги…»

Зная толк не только в арбузах и утках, аив моторах, Иван Лукич поехал к директору Журавлинской МТС Петру Самсоновичу Гайворонскому. Не откладывая дело в долгий ящик, сказал:

— Петр Самсонович, выручай! По-дружески прошу…

— Какая выручка нужна? — спросил Гайворонский. — Зяби маловато подняли, а?

— Зяби хватит… Трактора прошу. — Иван Лукич замялся, не знал, как бы попроще выразить свою просьбу. — Те машины, что зараз трудятся в «Гвардейце», пусть становятся под мое подчинение. Ты меня хорошо знаешь, с тракторами я обращаться умею. Так что доверь…

— Это как же так «доверь»? — удивился Гайворонский. — Ты что, в бригадиры ко мне хочешь поступить?

— Да разве трудно понять? Чтобы не ты, а я, председатель «Гвардейца», был над машинами хозяином. Чтобы не твой бригадир посылал трактора туда, куда ему захочется, а чтобы я ими распоряжался… Да ты не усмехайся! За сохранность, за ремонт и вообще — я лично несу ответственность.

— Захотел заиметь свою машинно-тракторную станцию?

— Ты, Петро Самсонович, угадал, — признался Иван Лукич. — Хочу, потому что колхозу без своих машин трудно, ох как трудно. Все есть, а машин нету, а без машин, как без рук… Выручи, Петро Самсонович, дай трактора…

— Трактора, ты знаешь, не моя собственность, — сухо ответил Гайворонский. — И я не могу ими распоряжаться… Согласуй этот вопрос в районе, поговори со Скуратовым. Если район даст указание — пожалуйста, тебе машины можно доверить…

Часа два Иван Лукич просидел у Скуратова, доказывал ему, что со своими тракторами «Гвардеец» все работы будет выполнять вовремя.

— Пойми, Степан, машины — это сила, — горячился Иван Лукич. — И если те машины у меня в руках, то я могу использовать их там, где они особенно нужны. Над тракторами не будет двух хозяев— вот что важно! И я не прошу насовсем. Дайте на год, на два, для опыта…

— Ладно, — сказал Скуратов. — Попробуем, рискнем… Только смотри, Иван, чтобы машины были в идеальном состоянии. Как часы!

Так в «Гвардейце» появился свой тракторный парк из шестнадцати машин. К тракторам Иван Лукич поставил своего заместителя по отряду Илью Казанкова, бедового и расторопного парня, и сказал:

— Знай, Илюша, у тебя в руках главная колхозная сила, и ты ею пользуйся умело. И смотри, не подведи. Степан Петрович Скуратов уважил меня, сказал: поглядим, посмотрим, что из этого выйдет, и ежели мы опозоримся — беда!

Илья Казанков утвердительно кивнул головой. Подобрал надежных рулевых и так загрузил каждую машину, что ни один трактор и минуты не стоял без дела. Трактора и пахали, и сеяли, и подвозили строительный материал, и трудились на пилораме, и рыли те самые пруды и водоемы, в которых так удачно расположились утки, и даже отвозили на станцию арбузы в бричках. По колхозам пошли толки, разговоры.

— Ну и хитер же Иван Книга! Подумать только, свою эмтеэс заимел…

— Мало ему утиного царства на воде, так он ещё и трактора к рукам прибрал.

— Удивительно, как это в районе такое поощряют!

— А чего удивляться? Скуратов — его фронтовой друг. Да и правильно Книга действует. Не ждет от дядьки подмоги. Захотел иметь у себя под рукою трактора — и имеет, а мы с тобой глядим и удивляемся, как это он так умело распоряжается техникой.

Нужен был лес, и много нужно было леса. Где его взять, если вокруг поля и поля? Поехал Иван Лукич в Архангельскую область и обзавелся там лесосекой. Следом за ним отправилась бригада лесорубов, и вскоре на железнодорожных платформах, груженных лесом, можно было читать: «Журавли, к-з «Гвардеец». Сосны-великаны, выросшие на севере, удобно ложились на егорлыкских берегах. В центре Журавлей вырос дом правления, на высоком берегу — колхозная гостиница. Выкроил Иван Лукич несколько сосен и для своего дома. Из архангельской древесины, разделанной на пилораме, были построены фермы для молочного скота. Нет, не четырехрядные, эти дорогие дворцы в степи, с покатыми шиферными крышами, а обычные открытые базы с навесами и с помещё ниями для дойки. Приезжали соседи» осматривали непривычное, без налыгачей и станков, содержание коров, качали головами: «И придумал же Иван Лукич! Как говорится: и дешево и хорошо! Молока прибавилось, а труда и хлопот поуменьшилось».