Горячий шоколад в зимнюю ночь - Софи Анри (российский автор)

– И что с того? Я же не прошу тебя жить с нами. Тебе нужно приезжать только на выходные.

– Мама, у меня нет выходных. Я либо работаю, либо учусь, либо тренируюсь.

Она нарочито громко вздохнула. Казалось, она начала раздражаться от нашего разговора, и я был ровно в таком же состоянии.

– Ты можешь заниматься учебой из дома. У тебя же часто бывают дистанционные занятия.

– Ма, ты же знаешь, Рири с катушек слетает, стоит мне переступить порог дома. Мне нужно готовиться к экзаменационному тесту, который я должен сдать на сто баллов, чтобы заполучить стажировку в NPPD. А готовиться в обществе Рири нереально.

– Она уже не ребенок. Развлечет себя сама, пока ты учишься. Ты просто не хочешь брать на себя ответственность.

Я заскрежетал зубами от злости. Кто бы говорил про ответственность!

– У Рири пропеллер в заднице, она с меня не слезет, если я не буду всецело уделять внимание ей.

Я не осуждал сестренку за это. Ей уже девять, но она с малых лет была на попечении соседок и маминых подруг. Мама пропадала на работе, а я – то на учебе, то на тренировках. Поэтому, если мы оставались дома, Рири постоянно хотела играть, болтать и часто даже засыпала в моей кровати. Я прекрасно понимал, что если буду ездить домой каждую неделю, то не смогу заниматься учебой – буду всецело занят младшей сестрой. И это все очень не вовремя.

– Ты никогда не брала смены в выходные дни, вам не хватает денег?

– Нет, что ты, mon garçon[5], не волнуйся.

– Тогда в чем дело? – И тут меня осенило. – Мам, скажи правду, нет ведь никаких новых дежурств. Все дело в мужчине, да?

Мама пробубнила что-то нечленораздельное, и я не смог подавить стон досады.

– Maman, ты серьезно? Ты решила усложнить мне жизнь на последнем курсе из-за какого-то мужика?

– Мне всего сорок три. Я имею право на личную жизнь. – Мама пыталась говорить твердым тоном, но меня не покидало ощущение, что она нервничает. Или что-то недоговаривает. – Я могла бы тебя не дергать и приглашать Марка к себе, но это ты в прошлом году устроил скандал, когда застал у нас дома Арни.

Она была права.

В тот день я вернулся с учебы раньше обычного и застал на нашей кухне Арни – худого лысого очкарика в одних трусах и моих домашних тапках. Я не знал, как сумел сохранить рассудок, потому что в первую секунду мне хотелось выпереть незнакомца на улицу прямо в таком виде. Когда он ушел, неловко попрощавшись и избегая моего звериного взгляда, мама начала возмущаться, что я не имел права выгонять ее гостя.

Вот тогда-то я и взорвался. Закатил такой скандал, что мама впервые смотрела на меня со страхом в глазах. Я даже разбил, скинув со стола, ее любимую кружку. От мысли, что какой-то левый чувак ночевал под одной крышей с моей драгоценной сестренкой, у меня кровь вскипала от гнева. Я строго-настрого запретил ей приводить мужчин в дом, пока Рири не уедет в колледж. Как ни странно, мама послушалась.

– Я и сейчас придерживаюсь того же мнения. Только через мой труп в нашем доме будут ночевать посторонние мужчины.

– Что за собственнические замашки, mon fils[6]? Твой отец никогда не был таким.

Я невольно опустил взгляд на руки, кожу которых покрывала плотная сеть черных узоров. Сердце болезненно кольнуло, и я с раздражением спустил рукава толстовки.

– Моему отцу плевать на нас. А мне нет. Я буду приезжать, когда скажешь, но даже думать не смей, чтобы приводить в дом своих любовников.

Не дожидаясь ответа, я сбросил трубку.

Этот год будет очень сложным.

Глава 5

Тина

Следующая неделя официально стала худшей в моей жизни за последние годы. Сначала я терпела сообщения сестер, в которых они обе жалели меня. Конечно, я понимала, что они переживают за меня, но как же надоело читать их: «Не расстраивайся, сестренка, первые отношения никогда не заканчиваются свадьбой, прими и отпусти». «А представь, как было бы паршиво, если бы ты узнала об изменах, уже будучи замужем за ним! Хорошо, что все вскрылось именно сейчас».

Но я не хотела ничего представлять. И имела полное право расстраиваться здесь и сейчас.

Потом мне начали названивать мои родители. Папа предлагал оторвать Джону яйца, а мама грозилась поехать к нему домой и высказать семейству Маклаген, какого говнюка они воспитали. Я была благодарна семье за поддержку, но мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.

Следующим кругом моего персонального ада стали звонки миссис Маклаген. Я не была готова разговаривать с мамой Джона. Она наверняка начала бы оправдывать своего единственного сына и даже попросила бы сделать первый шаг к перемирию, поэтому, несмотря на угрызения совести, я игнорировала все ее звонки.

Но было кое-что гораздо хуже всего этого.

Джон.

Я видела его почти везде. Почти каждый день. Мы пересекались в коридорах, сталкивались в университетском кафетерии, ходили в одни и те же кофейни. Даже в библиотеке один раз увиделись. Каждый раз он смотрел на меня взглядом виноватого щенка, иногда пытался поговорить и просил прощения. Может, я бы и поддалась на его уловки, если бы рядом с ним не ошивалась какая-нибудь длинноногая красотка.

Джон, без сомнений, был красив. Кроме того, он прошел отборочные, и его взяли в футбольную команду университета. Поэтому меня не должно удивлять то, что к нему выстроилась очередь из девушек, желающих весело провести время. И он пользовался этим на полную катушку, потому что раньше подобная роскошь была недоступна из-за одной помехи.

Меня.

В вечер пятницы я собиралась почитать что-нибудь из любимых романов или посмотреть сериал на «Нетфликс», но мои планы разнес в пух и прах разрушительный ураган по имени Луиза.

– Серьезно, Ти? Пока этот ублюдок катает на члене очередную девицу, ты хочешь отсиживаться в комнате весь уикенд?

На третий день моего «траура» Лу вытрясла из меня правду со словами: «Или ты рассказываешь мне, что у тебя случилось, или я переезжаю жить на кладбище. Даже там не настолько уныло, как в нашей комнате».

Я стушевалась под орлиным взглядом соседки.

– Я всегда провожу выходные дома. Иногда хожу в парк, чтобы покормить уток и бездомных кошек.

– Парк, кошки… – Лу, сидя на своей кровати в белой длинной футболке и красных стрингах, задумчиво почесала затылок. – Тина, такими темпами ты до конца жизни будешь одна или с