Свирепый - Дж. Б. Солсбери

— говорит Хадсон с нежностью, которую я чувствую в своей груди. — Заходи.

— Где Хейван, — требую я, проходя мимо него в квартиру. Взглядом обшариваю пространство в поисках своей дочери, и если бы мне так не терпелось увидеть ее, то, возможно, нашла бы время, чтобы оценить прекрасный пентхаус, обстановку и декор.

Хейван вскакивает с дивана.

— Ты позвонил маме?

Я бросаю свои вещи и притягиваю ее к себе.

— О, слава Богу, — говорю я и сжимаю ее, замечая, что она не обнимает меня. — Ты в порядке.

Она напрягается и пытается вырваться.

— Да, я в порядке. — В ее голосе слышится раздражение.

Я отхожу достаточно далеко, чтобы проверить, нет ли у нее синяков, порезов или признаков дискомфорта. Не найдя таковых, снова притягиваю ее к себе.

— Почему, милая? Почему ты сначала не поговорила со мной?

Она вырывается из моих рук.

— Потому что ты лгунья.

— Хейван, это не...

— Привет, Несс. — Это прозвище. Этот голос.

О, боже, пожалуйста, нет.

Я закрываю глаза. Пусть он исчезнет. Я не могу этого сделать. Не могу справиться с этим. Не сейчас. Никогда. Я не могу...

Меня покачивает.

— Черт. — Большие руки придерживают меня за плечи.

В панике распахиваю глаза. Я не смотрю на него, но знаю, что это Хейс держит меня за руки. Мое тело вспоминает то, что я заставила забыть свое сердце и разум. Потом отталкиваю его руки и вырываюсь из его хватки.

— Не трогай меня!

— Ванесса, все в порядке, — спокойно говорит Хадсон. — Ты выглядишь так, будто собираешься упасть в обморок.

— Я в порядке. — Я отказываюсь смотреть в сторону Хейса. — У меня просто немного кружится голова.

— У нее так бывает, когда она не ест, — замечает Хейван скучающим голосом.

— Я в порядке.

Я чувствую, как Хейс приближается.

— Давай я тебя...

— Нет. — Я протягиваю руку между нами, все еще отказываясь смотреть на него. — Мне ничего от тебя не нужно.

— Хейс, — мягко говорит Хадсон. — Может, тебе лучше уйти?

Да, убирайся на хрен. Подальше от меня и моей дочери.

— Нам нужно поговорить, Нес...

— Не называй меня так! — Я закрываю глаза и отгоняю поток воспоминаний. — Мы уезжаем. — Объявление произносится шепотом.

«Я сильная. Я способная. Мне никто не нужен», — повторяю как мантру в своей голове. Делаю глубокий вдох, расправляю плечи и нахожу самое безопасное лицо в комнате.

Мой взгляд останавливается на женщине со светлыми волосами и глазами, в которых отражается боль. Я знаю, что мои глаза не отражают такую боль. Знаю это, потому что скрываю самые сломленные части себя под маской безразличия.

— Мы уходим. — Я нахожу свою сумку у двери. — Хейван, бери свои вещи. Я уверена, что мы сможем улететь отсюда...

— Я никуда не поеду.

Моя рука замирает на дверной ручке.

— И ты не можешь меня заставить.

Спокойно поворачиваюсь, хотя внутри меня все бушует. Сердце и разум кричат, чтобы я увезла ребенка из этого богом забытого города, подальше от этих незнакомцев, и вернулась домой, где нас любят. Где мы в безопасности. Где сможем забыть обо всем этом. Оставить все позади. И начать с того места, где остановились. Но медленно кипящее упрямство на прекрасном лице Хейван говорит мне об обратном.

— Послушай, мы можем поговорить дома. — Я говорю так, будто пытаюсь заманить испуганного котенка. — Я расскажу тебе все и отвечу на твои вопросы. Только правду. Обещаю.

Она скрещивает руки на груди.

Я скрежещу зубами.

— Дядя Хадсон сказал, что я могу оставаться у него столько, сколько захочу.

— Господи, — ворчит Хейс откуда-то из комнаты.

Хадсон вздрагивает, когда я обращаю на него внимание.

— Серьезно? — Сжимаю руки в кулаки. — Ну, а я твоя мать. И я говорю: хватай свое дерьмо. Мы уходим. Сейчас же!

Она смеется, потом ухмыляется, и, черт возьми, эта ухмылка всегда напоминала мне о Хе... доноре спермы.

— Если хочешь отвезти меня домой, тебе придется тащить меня туда, и я буду брыкаться и кричать всю дорогу.

Каблуки втоптаны. Уперлась рогом. Абсолютно непоколебима. Вот это она получила от меня.

— Поцелуй на прощание свою машину, — говорю сквозь стиснутые зубы. — И телефон. Ты под домашним арестом до конца жизни.

— Да, только мне скоро исполнится восемнадцать, так что...

Этот разговор ни к чему нас не приведет, и это далеко неидеальный вариант — вести его в присутствии людей, которых, как я надеялась, больше никогда не увижу.

— Хорошо, Хейван. — Весь воздух выходит из моих легких, но я отказываюсь признать поражение перед аудиторией. — Я буду в «Маркони», когда ты будешь готова к разговору.

— Пожалуйста, не уходи, — говорит блондинка. — Ты можешь остаться...

— Нет. — Я должна уйти. Мне нужно подумать. Я на грани срыва и скорее умру, чем сделаю это на глазах у Хейса. — Но... — Обращаюсь только к женщине, которая, как я предполагаю, судя по тому, как Хадсон обнимает ее, является его женой. — Если с моей дочерью что-нибудь случится…

Она уже кивает.

— С нами она будет в безопасности.

— Хейван, — говорю ей, несмотря на то, что она продолжает сверлить меня взглядом. — Все, что я когда-либо делала, было ради тебя.

Она грустно смеется.

— Что бы ты здесь ни искала? Надеюсь, ты это найдешь. — С этими словами я ухожу от своей малышки, оставляя ее с мужчиной, которому она была не нужна.

 

Хейс

 

Черт возьми, Ванесса, мать ее, Осборн.

Она ничуть не изменилась. И, конечно, уже не та невинно выглядящая девушка, с которой я встречался в старших классах. Она стала старше. Сексуальнее в том смысле, в каком женщины становятся сексуальными, когда обретают красоту и уверенность в себе. Ее волосы все еще темно-каштановые и гладкие, но вместо длинных локонов, которые касались ее талии, она носит сексуальный боб, который в сочетании с ее непоколебимой позицией делает ее чертовски пугающей.

А меня нечасто что-то пугает. Типа, никогда.

Ее зеленые глаза все еще искрятся огнем, а розовые губы так же соблазнительны, как и тогда, когда мы были подростками.

Подростками.

Святое дерьмо... у нас есть дочь.

Мне кажется, что мой мозг