Битва за безмолвие. В поисках «византийства» - Дмитрий Борисович Тараторин

«После того как король готов Геберих отошёл от дел человеческих, через некоторое время наследовал королевство Эрманарих, благороднейший из Амалов, который покорил много весьма воинственных северных племен и заставил их повиноваться своим законам. Немало древних писателей сравнивали его по достоинству с Александром Великим. Покорил же он племена: гольтескифов (Golthescytha), тиудов (Thiudos), инаунксов (Inaunxis), васинабронков (Vasinabroncas), меренс (Merens), морденс (Mordens), имнискаров (Imniscaris), рогов (Rogas), тадзанс (Tadzans), атаул (Athaul), навего (Navego), бубегенов (Bubegenas), колдов (Coldas)».

Сейчас очень непросто всех этих варваров идентифицировать. Но велик соблазн отнести «морденсов» к мордве, что, конечно, свидетельствовало бы о необъятных размерах этого прото-государственного образования. По некоторым сведениям, держава простиралась аж до Урала. На юге контролировала все северное Причерноморье, нависая над самой Империей.

Впрочем, ее территории готы начали беспокоить задолго до Эрманариха. Хроники свидетельствуют, что в 257 году готы ушли с богатой поживой из набега на Боспорское царство. В 258-м они уже грабят Халкедон и Никею. В 262-м вторгаются во Фракию. Еще через пять лет готский флот, выйдя из устья Дуная, атакует побережье Греции.

В 269-м после битвы у города Ниша (в будущей Сербии), император Аврелиан вынужден отдать им Дакию. Казалось, никто из окрестных племен не может бросить им вызов. Они превосходили всех не только силой оружия, но и культурно – первыми из германцев приняли христианство.

Народ был уже настолько велик и могуч, что разделился на две союзных ветви – остготов и вестготов. Иногда эти имена читают иначе: остроготы и визиготы. И тогда речь идет не о «восточных» и «западных», а о «блестящих» и «мудрых».

Но гуннская орда сокрушила и тех, и других.

«Сага о Хервер» так описывает один из эпизодов этой страшной борьбы:

«Однажды утром на восходе солнца Хервёр стояла на башне над воротами крепости. Она увидела на юге у леса такое большое облако пыли, что солнце надолго скрылось. Затем она заметила под облаками пыли блеск, словно она смотрела на золото: красивые окованные золотом щиты, позолоченные шлемы и белые кольчуги. Тогда она поняла, что это войско гуннов и что их великое множество.

Хервёр поспешно спустилась, позвала трубача и приказала трубить ратный сбор. И затем Хервёр сказала:

– Возьмите оружие и готовьтесь к бою, а ты, Ормар, скачи гуннам навстречу и пригласи их на битву перед южными воротами крепости.

Ормар сказал:

Конечно, я поскачу

и щит понесу,

с готским народом

буду я биться.

Тогда Ормар выехал из крепости навстречу войскам. Он громко закричал и попросил их ехать к крепости:

– И там, на поле перед южными городскими воротами я вызываю вас на битву; там тот, кто придёт раньше, подождёт другого.

Затем Ормар поехал назад в крепость, и Хервёр со всем войском была уже полностью готова. Они выехали из крепости навстречу гуннам, и началась там великая битва. Но так как у гуннов армия была гораздо больше, войско Хервёр начало нести потери, и в конце концов Хервёр пала, и вокруг неё много людей. Когда Ормар увидел её гибель, он и все, кто остался жив, бежали. День и ночь Ормар скакал так быстро, как только мог, к конунгу Ангантюру в Археймар. Гунны же начали грабить и жечь по всей стране».

Хервёр видела красивые доспехи… Видимо это все же изыски позднейших скальдов. Римлянин Аммиан Марцеллин оставил совсем иное описание пришельцев:

«Племя гуннов, о котором мало знают древние памятники, живет за Меотийскими болотами у Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости… все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что можно принять их за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесывают при постройке мостов. При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением. …Головы они покрывают кривыми шапками. А волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом. Поэтому они плохо действуют в пеших стычках; но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошаденкам, и иногда сидя на них по-женски, они исполняют все обычные свои дела; на них же каждый из этого племени ночует и днюет, покупает и продает, ест и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон с разнообразными сновидениями… Иногда, угрожаемые нападением, они вступают в битвы клинообразным строем, со свирепыми криками. Будучи чрезвычайно легки на подъем, они иногда неожиданно и нарочно рассыпаются в разные стороны и рыщут нестройными толпами, разнося смерть на широкое пространство, вследствие их необычной быстроты нельзя и заметить, как они вторгаются за стену или грабят неприятельский лагерь. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на концы которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а в рукопашную, очертя голову, мечами рубятся и на врагов, сами уклоняясь от ударов кинжалов, набрасывают крепко свитые арканы для того, чтобы, опутав члены противников, отнять у них возможность усидеть на коне или уйти пешком. У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужания. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина».

Отметим, что Аммиан Марцеллин был отнюдь не кабинетный ученый, а опытный, бывалый воин. В частности, немало времени провел на персидском фронте, в том числе организуя оборону одной из осажденных крепостей. То есть повидал он всяких недругов в изрядном количестве, но гунны были для него полной аномалией…

Эрманарих ведет с ними долгую и тяжелую войну. Но конец ее, кажется, изначально предрешен. Относительно гибели самого «северного императора» есть разные версии.

Согласно первой, от Иордана: «Вероломному же племени росомонов, которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени росомонов, по имени Сунильду, за изменнический уход [от короля] её мужа, король [Эрманарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав её к диким коням и пустив их вскачь. Братья же её, Cap