В заразном бараке - Уильям Стайрон

Слева на сцене в кабинете Гланца Шварц берет книгу и, перелистывая ее, делает пометки карандашом.

Макгрудер (приходя в себя). Ты испугал меня! Это первое слово, которое я услышал от тебя с тех пор, как попал сюда. Я нe ожидал этого, только и всего. Вот и испугался.

Кларк (посмеивается). А ты неплохо выглядишь. Не так изможденно, как все эти насекомые вокруг. Мне кажется, ты еще немного поживешь, прежде чем твои спирохеты тебя доконают.

Макгрудер. Не шути так. Такие шутки, в таком месте не смешны (отворачивается). Предупреждаю сразу: я не потерплю от тебя всего этого дерьма, Лоренцо. Я не буду вторым Шварцем. Я не стану козлом отпущения, чтобы облегчить твои страдания.

Кларк. Нет, послушай, я хочу тебе кое-что сказать, белый мальчик. (Останавливается, затем продолжает с трудом.) Ты мне нравишься, ты на самом деле мне нравишься…

Макгрудер. Я не хочу тебе нравиться! Держись от меня подальше, Лоренцо! Оставь меня в покое!

Кларк. Но ты мне на самом деле нравишься. А вот жиденок не нравится. Хочешь знать, почему ты мне нравишься?

Макгрудер. Ну и?…

Кларк. Ты южанин. Я тоже южанин. Родился в Боливаре, штат Теннесси. Мы, парни с Юга, должны держаться вместе. Родились вместе, умрем вместе. Это равенство.

Макгрудер. Это чушь собачья, Лоренца За что ты так ненавидишь Шварца? За то, что он еврей?

Кларк. Да. А еще за то, что он боится признать, что тоже умирает. Мы, южане, знаем, что должны умереть. И он тоже должен умереть. Но он отказывается в это верить. Не признает правду.

Макгрудер (сердито). Что ты говоришь! Прекрасно он все понимает. Шварц очень болен. У него тяжелая форма туберкулеза почек. Каждый раз, когда он идет в туалет, он писает кровью. Он смертельно болен и живет в таком же страхе, как все остальные. Но умирать он не хочет. Мне кажется, ты ненавидишь его только за то, что он еврей. Почему ты так ненавидишь иудеев? Потому что они распяли Христа?

Кларк. Нет, парень, потому что они распинают негров. Все знают Оле Макклейна в моем родном Боливаре. Мистер Макклейн, владелец сети супермаркетов. Все наше имущество было куплено в кредит у Макклейна: холодильник, плита, мебельный гарнитур в гостиную и картина «Тайная вечеря» — яркая такая, как радуга. Но когда случился неурожай хлопка и отец не смог выплатить очередной взнос, мистер Макклейн забрал все обратно, выпотрошив дом подчистую. (Пауза.) Вот что делают евреи. Нот как они сдирают шкуру с негров. (Он откидывается назад в изнеможении.)

Макгрудер. Но послушай, Лоренцо, ведь не только иудеи обдирают черных, это делают все белые! Я имею в виду, что верю в эту твою историю насчет Макклейна, но как насчет других белых? Что они делают с цветными? Я имею в виду — пресвитерианe, методисты, баптисты?

Линвивер. (Заспанный и немного помятый, появляется с правой стороны, подхватывает последние слова Макгрудера и монотонно добавляет.) Конгрегационалисты, методисты, мормоны, моравианцы, адвентисты Седьмого дня — что вы тут делаете вдвоем так рано? Совершенствуетесь в метафизике? (Громко на всю палату.) Итак, моряки, подъем, первый звонок. Через пять минут все встали!

Пациенты начинают двигаться, зевать.

Макгрудер (с состраданием, словно пытаясь помочь негру совладать с раздражением). Ты не понимаешь, как это глупо: все, что ты говоришь? Мы все здесь в одинаковом положении. Все попали в беду. Почему бы тебе не попытаться полюбить и Шварца тоже, Лоренцо? Будет лучше для всех нас, если ты откажешься от бессмысленной ненависти к человеку, который ничего плохого тебе не сделал.

Кларк (бессильно, но с чувством). Я полюблю этого еврея в тот день, когда в жопе у осла расцветут розы! (Макгрудер делает беззвучный жест отчаяния и отвращения.)

Линвивер. (Замечает Шварца с книгой, который поначалу пытается спрятать ее, но быстро понимает, что делать этого не стоит.) Доброе утро, Шварц! Ты бодро выглядишь сегодня. (Кладет руку ему на лоб.) Температура спала. Хорошо. Покажи язык. (Осматривает язык.) Прекрасный язык. Что ты делаешь тут так рано?

Шварц. Мне не спалось. Я вышел почитать книгу.

Линвивер (с любопытством). Да? А что ты читаешь сегодня?

Шварц. Это еврейская книга. Что-то ироде поваренной книги евреев.

Линвивер (дружески похлопывает Шварца по руке и отходит к своему столу). У вас довольно вкусная еда, не так ли, Шварц? Я тебя не виню. Тем, чем вас здесь кормят, ребята, я бы не стал кормить капитана Бадвинкеля.

Слегка вздрагивает от своей смелой шутки. Затем берет со стола какие-то бумаги и таблицы и уходит со сцены налево. В то время как пациенты медленно просыпаются, Макгрудер и Шварц сидят рядом на своих кроватях и изучают книгу.

Шварц. Это самая большая книга, которую я смог найти про сифилис. И еще у нее самое длинное название.

Макгрудер. Как она называется?

Шварц. «Полный диагностический и терапевтический справочник по сифилису: руководство по определению и лечению сифилиса, приобретенному и врожденному, включая ранний сифилис, первичный и вторичный, поздний сифилис, невросифилис, менингитный сифилис, двигательная дисфункция и полный паралич. Составители: Мартин Макафи, Исидора Давидофф, Чарли П. Диксон».

Макгрудер. Не важно, кто написал это, Шварц. Что там сказано? Особенно о параличе? И двигательной дисфункции? Это я хотел бы знать в первую очередь.

Шварц (со сдержанной радостью). О, у меня есть хорошие новости для тебя, Уолли. На самом деле хорошие. (Ищет в оглавлении.) По-моему, это звучит довольно оптимистично.

Макгрудер. Оптимистично? Что ты имеешь в виду?

Шварц (обращается к книге). Хорошо, слушай сюда — вот о двигательной дисфункции. То, что касается прогноза. Вот. Здесь написано: «Около половины случаев стабилизируются, остальные прогрессируют». Разве это не оптимистично?

Макгрудер (размышляет). Нет, ради Бога! Что в этом оптимистичного?

Шварц. По крайней мере твои шансы: пятьдесят на пятьдесят.

Mакгрудер. О да, Шварц, это известие меня осчастливило. Сума сойти! Почему бы нам не открыть шампанское и не выпить по этому поводу? (Обхватывает голову руками.) Скажи мне еще что-нибудь.

Шварц. Еще одна хорошая новость. Слушай. «Раннее интенсивное лечение улучшает прогноз». Это должно улучшить тебе настроение!

Макгрудер (поднимает голову). Но в этом-то все и дело, ты не понимаешь? Как мне знать, ради всего святого, ранний ли у меня сифилис? Ведь доктор Гланц сказал, что у меня все запущено.

Шварц. Да, это правда, Уолли. К этому надо быть готовым. Однако пятьдесят процентов — неплохой шанс. Не так уж и плохо. Макгрудер. Хорошо, допустим, завтра у меня появятся все симптомы, но мне повезет, и он не станет прогрессировать. Что хорошего ждет меня в этом случае?

Шварц (в ужасе от страшного открытия, колеблется). О, Уолли…

Макгрудер. Читай, Шварц, черт побери! Я не боюсь узнать. Вперед! Читай! Чем грозит двигательная дисфункция?

Шварц (читает медленно, с внутренним сопротивлением). «Неспособность передвигаться в темноте или держать равновесие с закрытыми глазами — симптом Ромберга. Характерна неустойчивая, шаткая походка. Больной передвигается, раскидывая ноги, голова наклонена в сторону, взгляд упирается в землю. Движения при ходьбе несоразмерные, слишком высоко поднимается нога при шаге, слишком резко опускается вниз». (В то время пока Шварц читает, Макгрудер с ужасом в глазах маниакально повторяет все симптомы, двигаясь странной походкой между кроватями.) Внезапная остановка или поворот вызывают затруднения и иногда заканчиваются падением. Необходимо передвигаться на костылях до тех пор, пока ходьба еще возможна, затем пациент проводит оставшуюся часть жизни в неподвижном состоянии, которое сопровождается недержанием, слепотой, импотенцией и параличом».

Макгрудер (прекращает свою пантомиму и падает на кровать). Боже, вот это утешение!

Шварц. Послушай, Уолли! Здесь еще вот что написано: «Двигательная дисфункция почти никогда не заканчивается смертью». Ты слышал? «Почти никогда не заканчивается смертью». Потом вот что: «Многие пациенты живут двадцать — двадцать пять лет и даже больше».

Макгрудер. Двадцать пять лет в постели, писать в пижаму, быть парализованным слепым импотентом.

Макгрудер и Шварц смотрят друг на друга без слов. Входит Линвивер.

Линвивер (пересекает палату). Последнее предупреждение, парни! Живо-живо! Встаем, встаем, ребята. Вас ждет королевский завтрак. Горячие бутерброды, рисовые хлопья, овсянка или «Завтрак чемпиона», на ваш выбор. Личный осмотр через десять минут! (Поворачивается к Дадарио.) Я буду скучать, Дадарио! Мне будет так не хватать тебя в этом цветнике!