Полуночник Вэйян, или Подстилка из плоти - Ли Юй

— Прекрасные слова! — сказал правитель Ци.

— О государь, если вам они понравились, — заметил мудрец, — почему вы не ведете себя как надо?

— Я, Одинокий,[24] имею страсть, ну прямо как недуг: я обожаю все красивое!

И тогда Мэнцзы поведал ему историю некоего гуна[25] Лю, который тоже любил красивые вещи.

Сюань-ван на то заметил:

— Но у меня есть и другая страсть: я очень люблю женщин!

И он открылся мудрецу, сказав, что с удовольствием последовал бы примеру государей Цзе и Чжоу.[26] Словом, Сюань-ван отверг советы мудреца, все его призывы к достойному правлению.

Заметим, что если бы в тот момент рядом с владыкой Сюань-ваном оказался какой-нибудь другой наставник, он не преминул бы сурово осадить правителя и рассказал бы ему о бедах, которые несет с собой любодеяние. Ведь еще в давние времена при жизни древних императоров на сей счет существовала такая заповедь: «Из-за любовной страсти простолюдин теряет свою жизнь, вельможа — свою должность, удельный князь — удел, монарх теряет всю Поднебесную!» Если бы в тот момент Сюань-ван услышал эти слова, он сразу бы подумал (хотя, возможно, вслух и не сказал): «Недуг того монарха проник в самое нутро — он неизлечим, как неизлечима слепота! Увы! Никакой наставник ему уже больше не поможет!»

Но Мэнцзы поступил иначе. Чтобы привлечь внимание владыки, он рассказал ему презабавную любовную историю о некоем государе, который также имел большую страсть к женщинам. Забавная история, поведанная мудрецом владыке, вызвала у того неудержимый приступ веселья. Он зашелся в хохоте и в крайнем возбуждении потирал руки. В истории говорилось о древнем правителе, который не захотел расстаться с возлюбленной даже в минуту смертельной опасности. Подобная склонность к любовным утехам свидетельствовала о его крайней распущенности. Рано или поздно эта страсть должна была привести его к гибели, а страну — к развалу. Увы! Страсть этого государя к утехам послужила дурным примером и для жителей страны, которые, как и их владыка, презрев осторожность и опасность, старались вкусить плотские радости без меры. Дурной пример заразителен! Недаром есть такие слова: «У осиянной солнцем весны[27] выросли длинные ноги, а Небо с Землею потеряли хозяйскую зоркость!» В общем, подданные во весь голос расхваливали своего государя, и ни у кого не повертывался язык сказать, что он ведет себя недостойно.

Но сей рассказ подействовал на Сюань-вана. Он изменил свое поведение и стал усердно заниматься делами правления. Впредь уже более никому не пришлось напоминать ему о его ошибках.

Вы видите, что автор весьма старательно пишет обо всем этом в своей книге, ибо надеется, что читатель воспримет ее не как мелкий незначительный рассказ, но как своеобразное откровение из канона или исторического сочинения. И он надеется, что читатель увидит в его сочинении слова напутствия, которые, будто лечебная игла, кольнут его, и он сразу же задумается над прочитанным. Он увидит в книге описание любовных связей — «радостей за пологом», словом, те картины, которые близки к изображению деяний непристойных. Однако, увидев перед собой все это, читатель поймет, к чему ведут подобные поступки. Они послужат ему предостережением в жизни. Если бы автор написал эту книгу как-то иначе, ее не стал бы никто читать или она, наподобие оливы, оставила бы во рту горький привкус. Я же все изобразил иначе, чтобы читатель проглотил ту самую оливу, но спрятанную в сладком финике. Теперь олива уже не оставит неприятного привкуса.

Читатель, тебе, по всей видимости, уже надоели мои долгие рассуждения, а потому загляни в следующую главу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Рассказывают, что в годы Достижения Гармонии[28] династии Юань в горах Коцанъшань — Всеохватывающей лазури — жил старец со святым именем Чжэньи, что значит «единственный из достойных», по прозванию Гуфэн — Одинокий Утёс. Уроженец Чучжоу,[29] он прославился в своем окружном училище как большой ученый-книгочей. По всей видимости, сей почтенный муж таил в себе задатки грядущих радостей, потому что, когда он еще лежал в пеленках и младенчески лепетал что-то, всем окружающим казалось, что дитя читает священный текст, ну прямо как послушник, который заучивает слова сутры.[30] Однако никто, даже родители, не могли ничего разобрать в странных звуках. Однажды служанка с дитятей на руках вышла за ворота, и как раз в этот момент у дома оказался странствующий монах, который пришел просить подаяние. Инок взглянул на дитя (ребенок в то время не то плакал, не то смеялся — с первого взгляда понять невозможно) и промолвил:

— Дитя читает священную сутру «Лэнъянь», ибо он являет собой воплощение святого наставника-гаосэна.[31]

Монах попросил родителей отдать младенца ему в ученики, но родители не поверили и отказали, решив, что просьба инока таит в себе нечистые помыслы. Прошло изрядное время с тех пор, ребенок подрос, и родители отдали его в учение, в коем тот проявил необыкновенные способности и усердие. Стоило мальчику пробежать глазами какую-то книгу, он тут же мог повторить ее наизусть. Но вот что странно: мальчик ни за что не хотел учиться ремеслам, которые обычно ведут человека к известности и служебным чинам. Он отверг (причем многократно) конфуцианскую мудрость и обратил взор к буддийскому ученью. Родители строго наказали его за такое непослушание, и он, подчинившись их воле, отправился на экзамены. Однажды он «приблизился к Пруду учености» и стал ждать вакансию на должность. Но тут нежданно-негаданно его родители умерли, целых три года он соблюдал положенный траур, после чего роздал родственникам все свое состояние, остриг власы и с кожаной сумою в руках (в ней лежали сутра и «деревянная рыба»[32]) отправился в горы, дабы совершить там обряд очищения. Для тех, кто близко знал его, он стал наставником Одинокий Утёс, а все остальные обычно величали его монахом Кожаная Сума. Одинокий Утёс отличался от остальной монашеской братии. Он не только строго соблюдал воздержание от вина и мяса, отвергал блуд и всяческие нечестивые деяния, но к тому же свято чтил три заповеди, которые монахи в своей жизни обычно не соблюдают. Так, он никогда не просил подаяния, не старался растолковывать священные сутры и наотрез отказывался жить в знаменитых горах. Понятно, многие спрашивали его, почему он, к примеру, не просит подаяния. Он ответствовал так.