Если бы ты был здесь - Джоди Линн Пиколт

До острова Исабела ходит всего два парома в день, но на вечернем рейсе не так много народу, как я ожидала. На самом деле пассажиров всего трое, включая меня. На ломаном испанском я уточняю у человека, который помогает мне подняться на борт, правильно ли я поняла, что это паром на остров Исабела, и получаю резкий кивок головой в ответ. Я занимаю место на открытой палубе. А потом внезапно мы оказываемся в открытом море, и остров Санта-Крус начинает казаться все меньше и меньше.

Галапагосы – это группа островов, брошенных в океан, словно горсть драгоценных камней – на бархат. Мне кажется, именно так выглядел наш мир после своего рождения – горы, слишком молодые, чтобы плавно переходить в склоны, туман, плещущийся в долинах, вулканы, вспарывающие небесный шов. Некоторые острова все еще покрыты шипами застывшей лавы. Одни окружены водой сонно-бирюзового цвета, другие – впечатляющей пеной волн. Какие-то из островов, как, например, Исабела, обитаемы. До других можно добраться только на лодке, и их населяет лишь причудливая коллекция эндемиков.

Поездка на пароме длится два часа, во время которых меня то и дело обдает брызгами. Воды океана неспокойные, поэтому паром потряхивает и дергает в разные стороны. Лицо пассажира с рюкзаком за спиной, как у завзятого путешественника, приобретает зеленый оттенок, что не предвещает ничего хорошего. Он похож на студента колледжа. Вторая пассажирка, девочка с гладкой коричневой кожей, кажется мне местной жительницей. Она совсем юная – ей лет двенадцать или, может, тринадцать? На ней школьная форма: трикотажная рубашка поло с вышитым на груди гербом школы и черные брюки. Поверх рубашки на девочке надета толстовка с длинным рукавом, хотя на улице довольно жарко. Плечи школьницы сгорблены, в руках она сжимает дорожную сумку, глаза красные. Все в ней будто бы говорит: «Оставьте меня в покое».

Я не отрываю глаз от горизонта и изо всех сил сдерживаю подступившую к горлу тошноту. Мысленно я сочиняю сообщение Финну: «Помнишь, как мы сели на паром из Бар-Харбора в Новую Шотландию, чтобы попасть на свадьбу твоего соседа по комнате, и всем на борту стало плохо?»

Вскоре выясняется, что паром не идет до самой Исабелы. Он останавливается у причала, а затем мы втроем со студентом и школьницей залезаем в водное такси и едем до нашего конечного пункта назначения, Пуэрто-Вильямиль. Я щурюсь на пляж с белым, словно сахар, песком и пальмами, когда студент вдруг заливается радостным смехом.

– Зацени! – кричит он, хватая меня за рукав.

Пальцем он указывает на плавающего рядом с лодкой крошечного пингвина.

Остров становится все ближе, и масса суши словно бы распадается на отдельные ощущения: горячие порывы ветра и ухающие пеликаны; мужчина, взбирающийся на кокосовую пальму и бросающий орехи вниз какому-то мальчику; морская игуана, моргающая желтым, как у динозавра, глазом. По мере нашего приближения к пристани я размышляю над тем, что у Галапагосов с Нью-Йорком нет вообще ничего общего. Здешние тропики кажутся неподвластными времени, ленивыми, отстраненными. Похоже, здесь никто никогда не слышал о пандемии.

Но потом я вдруг осознаю, что на пристани нас встречает орда людей, жаждущих воспользоваться услугами водного такси. Они похожи на загорелых туристов, которые мысленно уже вернулись домой, а потому сейчас толкаются в попытке перекричать друг друга. Какой-то мужчина принимается размахивать пачкой наличных перед лицом нашего водителя, на котором я замечаю выражение крайнего потрясения.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– La isla está cerrando, – отвечает он.

Сerrando… Я пытаюсь вспомнить, что это значит, перебирая в голове свой весьма ограниченный испанский словарный запас.

– Я не понимаю, – наконец говорю я.

Девочка-школьница молча смотрит на маячащую впереди пристань. Студент смотрит сначала на меня, а затем на орущую толпу. Он спрашивает что-то по-испански у нашего водителя, и тот отвечает потоком незнакомых мне слов.

– Остров закрывается, – резюмирует студент.

Как остров может закрыться?

– Они вводят двухнедельный локдаун, – поясняет паренек. – Из-за вируса. – Затем он кивает на толпу на пристани. – Они все пытаются вернуться на Санта-Крус.

Девочка прикрывает глаза, как будто не хочет никого из них видеть.

Я не могу себе представить, как все эти люди поместятся на пароме. Таксист что-то спрашивает у нас по-испански.

– Он интересуется, хотим ли мы вернуться, – переводит студент, бросая взгляд в сторону парома, пришвартованного на некотором расстоянии от нашего такси. – Это последний паром с острова.

Мне не нравится, когда планы внезапно меняются.

Я думаю о Финне, который велел мне уехать из Нью-Йорка. Я думаю о полностью оплаченной комнате, ждущей меня в нескольких минутах ходьбы от этой пристани. Если остров закрывают на две недели, то, вероятно, они предполагают, что именно столько времени потребуется для борьбы с вирусом. Я могу провести эти две недели, сражаясь с разъяренной толпой за место на обратном рейсе до Нью-Йорка, а затем отсиживаться в нашей квартире, пока Финн работает.

Студент говорит что-то нашему водителю на испанском, а затем поворачивается ко мне и поясняет:

– Я сказал ему, что ты, вероятно, захочешь вернуться.

– Почему?

Он пожимает плечами:

– Потому что ты не похожа на человека, который привык рисковать.

Слова этого парня задевают меня. Небольшой сбой в программе вовсе не означает, что я не могу адаптироваться.

– Что ж, ты ошибаешься. Я остаюсь.

Брови студента взмывают вверх.

– Чё, реально? Блин! – произносит он с невольным восхищением.

– А ты что собираешься делать? – спрашиваю я.

– Вернусь домой, – отвечает молодой человек. – Я уже неделю тусуюсь на Галапагосах.

– Что ж, а я только прилетела, – почему-то оправдываюсь я.

– Тебе виднее.

Две минуты спустя мы с девочкой покидаем наше такси и оказываемся на острове Исабела. Кучка встревоженных туристов расступается перед нами и тут же смыкается позади, словно течение. Всем им не терпится сесть в маленькую лодку. Я застенчиво улыбаюсь своей спутнице, но она никак не реагирует на мою улыбку. Через некоторое время я вдруг понимаю, что осталась в полном одиночестве. Я оглядываюсь и вижу, что девочка, поставив сумку возле ног, сидит на деревянной скамейке возле пирса и плачет.

В этот момент водное такси отъезжает от причала.

Внезапно меня осеняет: в попытке казаться более храброй, чем я есть на самом деле, я только что осталась совсем одна на незнакомом острове.

На самом деле я ни разу в жизни не путешествовала в одиночку. Когда я была маленькой, то нередко составляла отцу компанию в его командировках – в музеи Лос-Анджелеса, Флоренции, Фонтенбло. Когда я училась в колледже, то ездила с соседками по комнате на Багамы во время весенних каникул.