Золотая книга старорусской магии, ворожбы, заклятий и гаданий - В. Южин

В той ледяной каморе, на той ледяной печке сидит кошка польска, сидит собачка заморска, сидят друг ко другу хребтами; коли та кошка польска и та собачка заморска повернутся друг к другу мордами, царапаются и кусаются до кровавых ран! Так же бы грызлись и кусались раб божий (имя рек) с рабой божией (имя рек.) до синих пятен, до кровавых ран!

Не мог бы раб божий (имя рек) на рабу божию (имя рек)ни зреть, ни глядеть, ни в какой час, ни в какую минуту! Не могла же бы и раба божия (имя рек) на раба божия (имя рек) ни зреть, ни глядеть ни в какой час, ни в какую минуту!

Ай же ты, царь ледяной, не студи, не морозь ни рек, ни озер, ни синих морей! Застуди, заморозь ретиво сердце у раба божия (имя рек) и у рабы божией (имя рек), не могли бы вместе ни есть, ни пить, ни друг на друга посмотреть, ни думами подумать, ни мыслями помыслить! Казался бы раб божий (имя рек) рабе божией (имя рек) злее зверя лесного, лютее гада полевого; так же бы и раба божия (имя рек) рабу божию (имя рек)!

Аминь. Аминь. Аминь.

Наговаривают на питье и пищу того, на кого должен подействовать наговор:

Встану я (имя рек) и пойду из избы в двери, из ворот в вороты на быструю реку (названыереки), и стану я (имя рек) по три краты мытися и полоскатися по три зари утренни и по три зари вечерни, и приговаривати:

«Гой еси, река быстрая (название реки), прихожу я к тебе по три зари утренни и по три зари вечерни с тоской тоскучей, с сухотой плакучей, мыти и полоскати лицо белое, чтобы спала с моего лица белого сухота плакучая, а из ретива сердца тоска тоскучая; и понеси ты, быстра реченька (название реки), своею быстрою струею, и затопи ты ее в своих валах глубоких, чтобы она никогда ко мне (имя рек) не приходила».

А все эти слова до слова заключаю замком крепким и ключ в воду!

Наговаривать на воду или съестное:

Стану я, раба божия (имя рек), не благословясь, и пойду не перекрестясь из избы не дверьми, из ворот не в ворота; выйду подпольным бревном и дымным окном в чистое поле; в чистом поле бежит река черна, по той реке черной ездит черт с чертовкой, а водяной с водяновкой; на одном на челне не сидят и в одно весло не гребут, одной думы не думают и совет не советуют, так бы раб божий (имя рек) с рабой божией (имя рек) на одной бы лавке не сидели, в одно окно бы не глядели, одной бы думы не думали, одного бы совета не советовали!

Собака бела, кошка сера – один змеиный дух! Ключ и замок моим словам!

На море на окияне, на острове на Буяне стоит столб; на том столбе стоит дубовая гробница; в ней лежит красная девица, тоска – чаровница; кровь у нее не разгорается, ноженьки не подымаются, глаза не раскрываются, уста не растворяются, сердце не сокрушается; так бы и у (имя рек) сердце бы не сокрушалося, кровь бы не разгоралася, сама бы не убивалася, в тоску не вдавалася!

Аминь.

Нашептывается трижды на вино и на щи, которые поданы новобрачным:

Встану я, раб дьявольский (имя рек), не благословясь, пойду не перекрестясь из дверей в двери, из ворот в ворота новобрачных, и выйду я во чисто поле, во дьявольско болото; во чистом поле стоят ельнички, а на ельнички сидит сорок сороков – сатанинская сила! А во дьявольском болоте Латырь бел камень, а на Латыре бел камени сидит сам Сатана!

И пойду я, раб, к Латырь бел камню,и поклонюсь я, раб (имя рек), самому Сатане и попрошу его:«Ой же ты, могуч Сатана, как ты умел свести(имена мужа и жены), так умей и развести,чтоб друг друга не любили, друг друга колотилии порой ножом поразили! Ведь я твой раб,я твой слуга, и по сей день, и по сей час,и по мой приговор – во веки веков!»

Чтобы муж жену любил:

Как люди смотрятся в зеркало, так бы муж смотрел на жену да не насмотрелся; а мыло сколь борзо смоется, столь бы скоро муж полюбил; а рубашка, какова на теле бела, столь бы муж был светел!

Стану я, раба (такая-то) благословясь,Пойду, перекрестясь,Из избы в двери, из двора в ворота,Выйду в чистое поле, в подводосточную сторону.В подводосточной стороне стоит изба,Среди избы лежит доска, под доской – тоска.Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается!Белый свет красна солнышка дожидается, радуется и веселится!Так меня, рабу (такую-то) дожидался, радовался и веселился,Не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть.Ни на утренней заре, ни на вечерней!Как рыба без воды, как младенец без матери,Без материна молока, без материна чрева не может жить,Так бы раб (такой-то), без рабы (такой-то)Не мог бы жить, ни быть, ни пить, ни есть.Ни на утренней заре, ни на вечерней,Ни в обыдень, ни в полдень,Ни при частых звездах, ни при буйных ветрах,Ни в день при солнце, ни в ночь при месяце.Впивайся тоска, въедайся точка, в грудь, в сердце,Во весь живот рабу (такому-то),Разростись и разродись, по всем жилам, по всем костямНоетой и сухотой по рабе (такой-то).

Примечание: «Ноета», происходит, разумеется, от слова «ныть», а «сухота» – от слова «сохнуть». Подобные напасти, как предполагалось, должны были передаться бедной «околдованной» девице. Колдун, или колдунья при этом всячески старались так или иначе, воздействовать более действенными псособами, и, если удавалось, использовал самые примитивные яды. «Заказчика» заговора при эом всячески подбадривался и убеждали, что девица уже сохнет по нему «который день» и что осталось лишь совсем немного.

В случае вполне возможной неудачи обвинение строилось на том, что вмешался более сильный колдун, что с просьбой заговора обратились слишком поздно, или, что заказчик оказался не слишком-то щедр для того чтобы произвести «полноценные» магические действия. Как бы то ни было, колдун в накладе не оставался, тем более, что с целью «отчитки» от все той же «сухоты» и «ноеты» родители девицы могли обратиться опять-таки, к нему же!

Из свежего веника, сделанного из березовых веток, берут пруток, который кладут на порог той двери, в которую должен пройти любимый человек. Кладя пруток, нужно произнести такие слова:

«Как высох этот тоненький пруток, так пусть высохнет и милый друг (имя) по мне, рабе (имя)».

Пруток, когда человек, о котором заговаривают, прошел через порог, убирают в тайное место, потом топят баню, кладут этот прут на полок на верхнюю полку, поддают больше пару и, обращаясь в сторону, где лежит пруток, говорят:

«Парься, пруток, и будь мягок, как пушок, пусть и сердце (имя) будет ко мне, рабе (имя), так же мягко, как и ты».

После этого баню запирают, потом через некоторое время пруток берут, относят на воду и пускают по течению. Прут пускать по реке нужно на заре.

Этот же заговор, но только для присухи чьего-либо сердца, делается так: пруток кладут на порог, приговаривая, как сказано выше, затем после прохода, о ком заговаривают, прут кладут на жарко истопленную печь, приговаривая:

«Будь сух, пруток, как птичий ноготок, пусть так же сух будет и мой дружок (имя), а когда он ко мне подобреет, тогда пусть краснеет, как яблочко наливное, и полнеет, как месяц ясный после новолуния».

Выйду я в чистое поле; есть в чистом поле белый кречет; попрошу я белого кречета – слетал бы он за чистое поле, на синее море, за крутые горы, за темные леса, в зыбучие болота и попросил бы он тайную силу, чтобы дала она помощь сходить ему в высокий терем и застать там сонного (имя), сел бы белый кречет на высокую белую грудь, на ретивое сердце, на теплую печень, и вложил бы рабу Божьему (имя) из своих могучих уст, чтобы он (имя) не мог без меня, рабы (имя), ни пить, ни есть, ни гулять, ни пировать.

Пусть я буду у него всегда на уме, а имя мое на его языке.

Встану я, красна девица, с зорькой красной, в день светлый и ясный, умоюсь я росою, утрусь мягкой фатою, оденусь мягким покрывалом, белым опахалом, выйду из ворот, сделаю к лугу поворот, нарву одуванчиков, дуну на его пушок и пусть он летит туда, где живет мой милый дружок (имя), пусть пушок расскажет ему, как он дорог и мил сердце моему. Пусть после этих слов тайных, он полюбит меня явно, горячо и крепко, как люблю я его, рыцаря моего, дружка смелого, румяного, белого… Пусть его сердце растает перед моей любовью, как перед жаром лед, а речи его будут со мной сладки, как мед. Аминь.