Результат ошибки - Vladarg Delsat

было совсем не так. Но пока ее не засовывали в печь, а, наоборот, доставляли в лазарет, этого можно было не пугаться. Самым большим ужасом Аленки была разверстая пасть печи крематория. Гермионе тоже было интересно, почему человек может так часто терять сознание, поэтому она написала домой.

Северус Снейп все никак не мог заглянуть в мысли мисс Лавгуд — его вышибало ужасом ребенка, что было зельевару совершенно непонятно. Он, конечно, не любил гриффиндорцев, но вот такой безграничный ужас видел впервые. Профессора уже начал опасаться и собственный факультет — Лавгуд была чистокровной и об этом знали. В попытках разобраться, Северус не оставлял свои попытки прочитать беловолосую девочку, но пока все было тщетно.

А Гермиона внимательно читала книгу, которую прислали ей родители, чувствуя, как волосы пытаются встать дыбом. Настал момент необходимости разговора с Луной.

***

Многое обдумавшая в последнее время Гермиона позвала Луну в заброшенный класс, пока Гарри был на тренировке. Кудрявая девочка хотела переговорить обо всем том, что произошло. Почему-то Луна вызывала желание заботиться о ней. Не так, как о Гарри, но все же… Аленка отреагировала спокойно, твердо зная, что кудрявая девочка ей ничего плохого не сделает.

— Луна… — не зная, как начать разговор, Гермиона вспоминала, о чем они говорили ранее. — Почему ты так боишься профессора Снейпа?

— Он как начальник лагеря — весь в черном и смотрит также, — объяснила Аленка, думая, что кудрявая мама Гарри ее проверяет. — Наверное, он бьет больно или… — она всхлипнула.

— Луна, профессор Снейп никогда… — начала Гермиона, но осеклась, вспомнив, какие Гарри возвращался с отработок зельевара — как будто с трудом сдерживал слезы. Страшная догадка о том, что все эти «отработки» были не отработками, а тем, что делали с мальчиками в школе, поразила мисс Грейнджер. А ведь профессор назначал их не только мальчикам, значило ли это, что он бьет и девочек? — А других профессоров почему?

— Палачи только и ждут, чтобы сделать больно, — начала рассказывать всем известные, по ее мнению, вещи Аленка. — Пусть они играют в школу, но все равно они нас всех убьют.

— С чего ты это взяла? — удивилась Гермиона, совершенно не ожидая ответа первокурсницы.

Но Аленка начала рассказывать. Мисс Грейнджер понимала, что рассказанное вряд ли выдумка — ей было сложно представить такое. Но она слушала о том, что на самом деле творится в мире Магии, ведь Луна же была из чистокровной семьи, и понимала, что девочка ее не обманывает. А Аленка рассказывала, как бывает больно, как бывает страшно, особенно когда спускают на кого-то собак, как вешают и живьем сжигают, отчего мисс Грейнджер становилось все хуже — страх уже появлялся и у нее.

— Наверное, скоро палачам надоест, и они начнут убивать, но так, чтобы незаметно было, — объяснила Аленка свое видение. — Скажут, что заболел, или еще что-нибудь придумают, куклу положат, например… Чтобы мы раньше времени не испугались.

— Но этого не может быть! — все знания Гермионы протестовали против этого рассказа. — Есть же Министерство магии… И Дамблдор…

— Наверное, это для палачей они есть, а не для нас, — пожала плечами Аленка. — Вот они же ничего не делают, когда тебя называют грязнокровкой, да? То есть для них ты не человек. Да ты сама это знаешь, потому что спасаешь своего Гарри каждый день!

— Спасаю? — удивилась кудрявая девочка. Это было для нее новостью. — Как?

— Ну ты не причесываешься, палачи смотрят на тебя, а не на Гарри, — объяснила беловолосая девочка. — Ты такая героическая! Я бы, наверное, так не смогла!

— Я… Мне… Мне надо подумать… — ее непричесанностью восторгались на памяти Гермионы впервые. Да и все рассказанное Луной нужно было уложить в голове, потому что…

— Хорошо, — улыбнулась Аленка, понимая, что прошла проверку, этот факт дарил ей радость. — Пойдем встречать Гарри?

— Конечно! — сразу же собралась с мыслями мисс Грейнджер.

Казалось, этот разговор пройдет без последствий для Аленки, но Гермиона написала родителям с вопросом о том, насколько может быть достоверным такой рассказ. Мистер Грейнджер был человеком начитанным и историю знал, поэтому он и ответил дочери, покачав головой по поводу интересов Гермионы. Мужчина ни на минуту не задумался, почему дочь написала то, что написала… А мисс Грейнджер читала ответ папы о том, что такие концлагеря существовали на земле, да еще и о том, как нацисты называли «неполноценные» народы. Признавать правоту мисс Лавгуд не хотелось, но…

— Видишь, — сказала Аленка после того, как бладжер сбросил Гарри с метлы. — Гарри уже пытаются убить так, чтобы это казалось несчастным случаем. А палач, который профессор, не удержался, чтобы не помучить.

— Но разве… Но это… — Гермиона не находила слов. По всему получалось, что Луна права — Гарри было больно от костероста, и это было видно по его побледневшему лицу с каплями пота. — Но что же делать?

— Ничего тут не сделаешь… — вздохнула Аленка. — Мы в их власти. Захотят — будет газовка… Или сразу крематорий… А еще могут собаками затравить или дикими зверьми…

И тут Гермиона вспомнила прошлый год, понимая, что, начиная от тролля и заканчивая профессором, ее и Гарри действительно хотели убить. Но ведь ее спас Рон? Сейчас мисс Грейнджер была в этом уже не уверена. О роли Рона надо было подумать. Думать Гермиона не любила, ей нравилось поражать своими знаниями, но вот сейчас знаний не было, поэтому девочке пришлось погрузиться в размышления, настолько глубокие, что о своем дне рождения она просто забыла.

Аленка понимала, что если «героя» начали убивать, то и всех остальных тоже скоро начнут, поэтому произошедшее на Хэллоуин девочку не удивило. Для палачей было все равно — человек или кошка, потому что они не считали людьми таких, как Аленка. Девочка осознавала, что все хорошее уже закончилось, поэтому даже не удивилась письму «папы», в котором он просил остаться на каникулы в школе. Это было ожидаемо — «папа» еще не придумал игру, оставив ее в лагере. Аленка ничему не удивлялась, только провожала уезжавшую на «каникулы» Гермиону со слезами на глазах.

— Вернись живой, пожалуйста… — попросила Аленка кудрявую маму Гарри. — Без тебя совсем плохо будет.

— Я вернусь, — пообещала Гермиона, у которой на голове зашевелились волосы от такой просьбы. — Обещаю тебе!