Ночной соблазн - Элизабет Бойл

– Да, но, леди Куинс…

– Нет, дорогая, просто Куинс. Ваш искренний, искренний друг Куинс.

Леди улыбнулась, и Гермиона заметила, что, если не считать нескольких мелких морщинок у губ, лицо у нее совсем молодое. А огромные голубые глаза сияют неким внутренним светом.

Но несмотря на дорогой наряд и возможную принадлежность к одной из лучших семей, возможно, даже герцогских, Гермиона заподозрила, что женщина безумна.

– Рада была познакомиться э… Куинс, но, думаю, мама уже беспокоится…

– Господи, я и не думала, что все будет так сложно. Надеялась, что вы, как истинная Марлоу, не окажетесь столь упрямой и недоверчивой подобно Шарлотте.

Шарлотта?!

– Вы знакомы с Шарлоттой?

– Конечно. У вас на пальце ее кольцо. По крайней мере принадлежало ей. Пока она в нем нуждалась. Потом оно стало вашим, когда вы его нашли.

Гермиона стала пятиться к двери. Эта женщина совершенно не в себе.

Однако, услышав ее следующие слова, она застыла как вкопанная.

– Вы загадали желание. В точности как Шарлотта. Конечно, это весьма проблематично, поскольку речь идет о нем, и, осмелюсь сказать, Милтон не слишком будет доволен, но мы сделаем все возможное, чтобы избежать неприятностей.

Уверенность Гермионы в том, что тошнота больше ее не одолеет, мигом испарилась.

– Вы имеете в виду лорда Рокхерста? Куинс съежилась:

– Умоляю, не произносите вслух это имя!

– Но почему? Что такого страшного в лорде Рокхерсте?

Теперь настала очередь ее собеседницы измениться в лице и позеленеть, и Гермиона решила, что незачем настаивать, тем более что Куинс реагировала на лорда Рокхерста точно так же, как она сама.

Что же, есть некоторое утешение в том, что она не единственная в мире женщина, которую выворачивает при одном упоминании имени графа.

Куинс обернулась и взглянула на дверь, нервно теребя ручки ридикюля.

– Если бы только вы пожелали чего-то более разумного! Я начинаю верить, что Милтон был прав и дело кончится очень плохо.

Гермиона невольно взглянула на свою руку. Под золотистым шелком перчатки отчетливо выделялся бугорок. Может, стоит отдать кольцо леди Шарлотты и покончить с этим? Вряд ли подруга будет возражать, тем более что кольцо ей никогда особенно не нравилось.

Гермиона вновь стянула перчатку, но кольцо по-прежнему плотно обхватывало палец, и как она ни старалась, не могла его снять. На какой-то момент кольцо согрелось и дрогнуло, словно издеваясь над ее попытками избавиться от него.

– Вздор какой-то, – раздраженно бросила Гермиона, надевая перчатку. – Шарлотта ни разу не упоминала ни о каких желаниях!

Леди вздохнула так шумно, что перья в ее волосах затрепетали, как трио нетерпеливых восклицательных знаков.

– Конечно, нет, иначе вы и ее посчитали бы сумасшедшей. Итак, насчет вашего желания…

– Я никогда не загадывала желаний, – перебила Гермиона, вновь обретая уверенность, что именно этот оттенок оранжевого – ее цвет, и вдруг… и вдруг в ее мысли весенним зефиром ворвались слова, произнесенные несколькими минутами раньше: «Хотела бы я стать призраком от заката до рассвета…»

Взглянув на Куинс, девушка обнаружила, что та ободряюще ей кивает:

– Да-да. Ваше желание быть невидимкой. Солнце вот-вот зайдет, и вы должны приготовиться к превращению. Есть некоторые вещи и правила, которые вам необходимо знать, особенно в свете последней части вашего желания…

Но Гермиона уже перестала слушать после слов «быть невидимкой». Необходимо немедленно отыскать мать, которая сможет определить, кто именно эта женщина, и проследит, чтобы ее вернули в семью… или в Бедлам.

Но, попытавшись сделать шаг, Гермиона обнаружила, что колеблется, трепещет, наливаясь странной силой, и невольно взглянула в окно, расположенное высоко в нише. За стеклом розовело небо. Значит, весеннее солнце лениво опускается за горизонт.

Внизу живота стала медленно разворачиваться скрученная пружина, словно пробуждаемая к жизни невидимой рукой.

– Это не может быть правдой… это совершенное безумие, – заявила она, украдкой посмотрев в зеркало и стараясь казаться спокойной и сдержанной. Пришлось даже поправить ленты в волосах, чтобы скрыть нарастающую панику. Полагаю, это затеи Индии и Томасин? Желание было их идеей!

– Может, идея действительно принадлежит им, но жизнь ей дали вы. Итак, либо выслушайте меня сейчас, либо через несколько минут, когда произойдет трансформация.

Нет, она действительно безумна. Трансформация, видите ли!

– О, если бы только Шарлотта была здесь! – воскликнула Куинс. – Она сумела бы убедить вас, что я не какая-то безумная родственница герцога.

Гермиона сжалась.

Каким образом этой женщине удается читать ее мысли?

– Потому что вы носите кольцо, – ответила Куинс. – Мое кольцо. То есть не совсем мое, но оно когда-то принадлежало мне. Хотя теперь это не важно. Значение имеет только то, что вы, как и Шарлотта, загадали желание. И сейчас оно вот-вот исполнится.

– О чем вы толкуете? Шарлотта никогда не упоминала об этом абсурдном желании. Она унаследовала кольцо от своей двоюродной бабки Урсулы. Жалкая безделушка. Не более того.

– Жалкая безделушка?! – вскинулась Куинс. – Да в одном вашем пальце больше власти, чем у сотни королей! А вы еще недовольны!

Гермиона рывком стащила перчатку и протянула женщине руку:

– Если оно ваше, берите!

– Она говорит «берите», – рассмеялась леди. – Можно подумать, мне это удастся! Всему виной ваше желание! Если забрать кольцо до того, как им воспользуешься, последствия могут быть страшными! – Вздохнув, она погладила Гермиону по руке и оттолкнула. – Впрочем, кольцо не снимется, пока не осуществится желание. Или пока вы от этого желания не откажетесь. Кстати, почему бы не сделать именно так?

– Как именно? – удивилась Гермиона.

– Отказаться от желания, – пояснила Куинс. – Для этого нужно только сказать: «Я отказываюсь от исполнения этого желания».

Гермиона, готовая на все, лишь бы угодить безумной, повторила про себя последнюю фразу.

Куинс огляделась, словно ожидая, что стены рухнут и в ушах раздастся некая небесная какофония, но ничего не произошло, если не считать визга оркестровых инструментов, настраиваемых музыкантами перед началом танцев.

– Придется попробовать еще раз, до того как вы изменитесь. И постарайтесь вложить в слова немного больше убежденности.

Убежденности?

Гермиона направилась к двери. Сейчас она была убеждена в одном: эта женщина крайне нуждается в помощи.

– Может, вам кого-то позвать? Например, раззяву-надзирателя из Бедлама. Однако Куинс вцепилась ей в руку, одновременно показывая на окно, где небо стало темно-алым.