Трафт - Виталий Конторщиков

class="p1">Сверкнувшая где то рядом молния отразилась холодным блеском на сжимаемом в его руке ноже, загрохотавшие небеса сразу добавили ему прыти. Склонившееся надо мной лицо, очень порадовало бы Чезаре Ломброзо, уж очень типичные черты прослеживались у сего индивидуума, или я с перепугу всё себе на придумывал, вот только мой липкий страх и его нож, без всяких прикрас расставлял всё по своим местам. А ещё, я почувствовал невероятное давление, исходившее от этого человека, это трудно описать, но чем ближе он наклонялся, тем тяжелей было даже дышать, наверно ему и резать меня не придётся, я щас сам сдохну от этой тяжести.

Нож резко приблизился к моей груди. Закрыв глаза, я отстранённо подумал, что обидно как-то пролететь охулион парсеков и сдохнуть от ножа или давления какого то урки, да, именно урки о чём чётко говорила надпись на его чёрном плаще З/К 25. П. Растёкшийся по всему телу лёд, уже казалось, касался моего сердца, мне стало всё равно, так наверно даже лучше, мучатся меньше, слух уловил звук рвущейся ткани, отбросив страх, я открыл глаза. Заключённый, держал в руке мой рюкзак с отрезанными лямками, почесав ножом затылок, он воткнул его в землю, прям рядом с моей ладонью. Выпрямившись, он поправил висящий на груди АК-74, перекрестился и произнёс.

-- На всё воля Божья. Спаси и сохрани великая Мать отрока сего, да прибудет с тобой сила.

Сплюнув себе под ноги, он бегом побежал к своим саням. Странный ритуал, не хватало только католического «Аминь». Как-то отстранённо я подумал, как же стало легко, и зачем ему столько оружия, мельком заметив на его спине ещё и винтовку Мосина, знаменитую трёхлинейку.

Провожая взглядом убегающего вдаль, буквально запряжённого в перегруженные сани мужика, меня терзала противоречивая мысль, вроде не убил, что уже хорошо, но и не забрал с собой, это сразу говорило о моей ценности в местных «Палестинах» по сравнению с украденным скарбом, и ещё, до одури было жалко мой бесценный рюкзак. Тяжело вздохнув, вновь почувствовал этот лёд, народившееся в груди пламя, разгромно проигрывала битву за моё измученное тело. Но тут…

Ярчайшая, просто до одури ослепительная молния, казалось, навсегда застыла в моей сетчатке, никуда не пропадая, она ударила по капсуле. Словно сотканная из света паутина заметалась внутри круглого корпуса, яростно разбрасывая свои собранные из энергии ветви. Ужасающей силы гром хлестанул по перепонкам и накрыл моё тело вместе с мощнейшим электрическим разрядом. Меня выгнуло, словно гимнаста на мостике, и следом пронзительная судорога пронеслась по мне от самых пяток до макушки. В глазах запрыгали небеса, тело затрясло в судорожном припадке. Только чудом, мотыляющийся по рту язык, ещё не был откушен без конца клацающей челюстью. Туда-сюда и обратно, мои мышцы, без устали сокращаясь, жили своей ритмичной жизнью, и даже мой проверенный в постельных схватках «Огурец», и тот, трясясь как эпилептик, весело пританцовывал у меня в штанах.

Наверно столетие, судя по ощущениям, продолжалось это родео, но вот моё тело последний раз подпрыгнуло и с облегчением рухнуло на высушенную разрядами землю.

Зато растаял и согрелся, мелькнула крайняя мысль, а рука, цепко продолжала сжимать горячий от прошедших через него разрядов, воткнутый в землю нож. Но и вторая, без дела не осталась, затихнув в судорожно сведённых пальцах, на ручке металлического кейса.

О Боже, какая красота, цветущая долина, переливаясь всеми цветами, играла светом, на высыхающих капельках дождя. Даже бегущая стая, гармонично вписывалась в земную пастораль. Прекрасные, разноцветные шарики весело кружат, провожая меня в небосвод. Зависший над поляной дирижабль, методично истребляет этих животных, вгрызаясь трассерами в их худощавые бока, наглядно демонстрируя, кто здесь царь природы.

А я, лечу, нет боли, нет страданий, да и тела тоже нет, прекрасно. Вот упокоился последний из бегущих в мою сторону животных, и с дирижабля упала верёвочная лестница. Моё тело продолжает лежать на земле, а к нему уже бежит человек, это женщина, лица не видно, но она поднимает мою голову и вливает в меня жёлтую жидкость, а потом зачем-то давит мне на грудь.

Э, э-э-э, куда, я не хочу обратно, там бесконечная боль и страданья. Но меня словно магнитом втягивает в неподвижно лежащие на земле тело.

А-а-ах, сквозь прикрытые глаза, в дребезжащем мареве проявляется женское лицо. Ого, какая серьёзная мадам, подняв моё веко, она срывается на крик, что она орёт, я не понимаю, но пара человек явно в какой-то форме уже бегут в мою сторону с носилками. Двое оставшихся бойцов носятся перед капсулой и пытаются, что то найти в траве, женщина сжимает кулаки и начинает плакать, кажется, я знаю, что они ищут.

Полностью открыв глаза, я пытаюсь поймать её взгляд, но она машет рукой по кругу и продолжает кричать, а потом, утирая слёзы, бросает взгляд на меня. Я сразу уважу их в сторону, потом ещё раз, и ещё. Пытаюсь ей сказать, чтобы убрала полу плаща и больше не плакала, ведь под ней и лежит тот блестящий кейс. Она наклоняется надо мной и громко спрашивает.

-- Что!? Лучше молчи, что ты хрипишь!? Молчи!

А потом, я изо всех невеликих сил, дёргаю рукой. Она, увидев мои потуги, скинула с неё плащ и замерла. Закрыв лицо руками, она опять начинает плакать, но это уже другие слёзы, это слёзы радости, я знаю, попробовал, когда её горячие губы облобызали мне всё лицо.

Вот так с зажатым кейсом в одной сведённой параличом руке и с ножом в другой, я и воспарил опять в небеса, но уже как лежащий на носилках воздухоплаватель. Мой измученный организм принял очередную горькую микстуру и…

***

На минус второй этаж «городской» больницы вбежала растрёпанная женщина, подбежав к лежащему под капельницей мужчине, она попыталась сразу накапать из пробирки с красной жидкостью в ложку, положенное количество лекарства, но не смогла, у неё так тряслись от волнения руки что она…

--Ольга Сергеевна, позвольте я сама.

Но женщина как будто не слышала, продолжая хаотичные движения.

--Ну Мама, отойди, не мешай.

Молодая сестричка забрала пробирку из рук врача и, отмерив, положенное количество, быстро влила всё в рот мужчины, до самой последней капельки.

-- Мам, ну всё уже, успокойся, прошу тебя, ты уже и себя и всех вокруг завела, всё будет хорошо. -- Женщина слабо махнула головой, и робко улыбнулась.

Физраствор, стоящий бутылкой горлышком вниз на штативе, тоже получил свою дозу противоядия. Тяжело вздохнув, две женщины уселись на кровать, не сводя взгляда