История Ирэн. Отрицание (СИ) - Хайд Адель

Делал он это как доктор, без всякого подтекста, да и вид у Ирины был довольно жалкий. Ирина молчала, терпела боль и думала, что чувствует она себя отвратительно. Думала, только бы не заболеть, здесь наверняка еще никаких антибиотиков не придумали.

Ей было так себя жалко, она подумала, – что же такое, я, самостоятельная, деловая, и так переоценила свои возможности. Всё-таки сложно привыкнуть к тому, что у тебя другие ресурсы: тело чужое, ты его не знаешь и это твоя слабость. Но как же трудно осознать и принять, что ты больше не Ирина Лопатина, удачливая и молодая предпринимательница, ведь что такое тридцать два в двадцать первом веке, самый прекрасный возраст, уже есть опыт, и красота, и деньги, если ты не полная дура, а Ирина дурой не была. Здесь же ты Ирэн Виленская-Лопатина, никому не нужная нищая баронесса, немного рыхлая, по местным меркам не очень молодая, тебе двадцать шесть, а замуж тебя выдали в шестнадцать, да ещё с ворохом нерешённых проблем.

Подъехав к дому Лопатиных, помещик Картузов снова подхватил Ирину на руки и внёс в дом. Сразу послышалось оханье Пелагеи, прибежали мальчишки и даже пришаркал дед Афанасий, который с появлением Ирэн вместно тулупа, всё-таки в доме было достаточно прохладно, стал надевать камзол, который надо сказать, выглядел не лучше тулупа, потому как был достаточно старый.

У Пелагеи стояла горячая вода, поэтому Ирину быстро отправили в ванную отогреваться. Воды хватило только на то, чтобы пропарить ноги, к счастью, Ирина себе ничего не отморозила. Когда Ирина переоделась в сухое и вышла в кухню, там за столом сидел Иван Иванович, которого Пелагея поила чаем и они продолжали разговор, который начали до прихода Ирины.

– Вот так теперь мы и живём, Иван Иванович – закончила фразу Пелагея

– И что, совсем не выходит? – спросил Картузов

– Это вы о ком? – спросила вошедшая Ирина и поспешила остановить Картузова, который попытался встать с её появлением, – сидите, сидите Иван Иванович, я тоже присяду.

– Да про батюшку вашего рассказываю, барыня, совсем ведь человек себя губит – Пелагея достала платок и промокнула глаза

– Плохо дело, когда у человека нет интереса никакого – проговорил Картузов прихлёбывая чай из блюдца.

Ирине было интересно, чем занимается Картузов, и она решила воспользоваться его фразой, – А у вас какой интерес, чем вы занимаетесь, Иван Иванович?

– Да понятно, чем, несколько деревень, пашут, сеют, а вот мой сердечный интерес, это литейная мастерская

У Ирины даже руки задрожали от радости. Надо же какое совпадение, ведь только с утра думала о том, что нужна литейка и вот, пожалуйста.

Вслух сказала, – Надо же как интересно, литейная мастерская. А что вы там льёте, по какой техн… как это происходит, можно ли будет посмотреть?

И как любой человек, с которым начали говорить о его любимом деле, Картузов улыбнулся и добродушно сказал, – Отчего нельзя, конечно можно, вот завтра и приезжайте, может батюшку вытащите. Когда-то ведь мы с ним дружны были, – на этих словах Картузов загрустил.

Потом Картузов засобирался, на выходе уже повернулся к Ирина и сказал, – Ирэн Леонидовна, если что надо будет, сообщите, не стесняйтесь, – и ушёл.

– Хороший он мужчина, – сказала Пелагея, когда за помещиком закурылась дверь, – только чудной

– Почему чудной, – удивилась Ирина, ей как раз наоборот было очень комфортно общаться с Картузовым, который если и знал про историю, произошедшую с дочкой Лопатина, то ни словом ничем не дал понять, что что-то не так.

– Все деньги ведь на свою литейную мастерскую тратит, – укоризненно сказала Пелагея, – вот поедете к нему завтра, увидите, везде у него руда, всё завалено. Я вот слышала, что супружница его иногда сильно ругается. А дети из столицы вообще редко приезжают.

Перед сном Ирина пошла к мальчикам, она еще не видела, где они всё время прячутся, и обрадовалась, когда поняла, что у мальчишек в комнате достаточно чисто. Наверное, Пелагея постаралась, – с благодарностью подумала Ирина. В комната была просторная и хорошо протоплена, у каждой стены стояло по кровати, в соседней комнате была устроена игровая и учебная, в одной половине комнаты стоял большой стол, которого явно хватало на двоих, в другой половине были раскиданы какие-то деревянные детали, на полках, приделанных к стене, лежал настоящий барабан, и деревянные мечи или сабли.

Мальчики уже были в кроватях, Ирина подошла к каждому, поцеловала в лобик, отметив, что головки чистые и подумала, что надо бы им книжку почитать или сказку может. Но сегодня у неё уже сил не было, поэтому она пожелала братьям спокойной ночи и пошла к себе.

– Вот спасибо, Пелагее, комнаты Ирэн тоже были отмыты, бельё на кровати явно было чище, чем то, на котором Ирина спала в первую ночь. Настроение у Ирины поднялось, да ещё согревала мысль, что завтра она увидит литейку и тогда можно будет начать что-то делать, что принесёт доход. Может и отец Ирэн с ней поедет, всё-таки к старому другу.

***

Утром Ирина не смогла встать. Глаза не открывались, горло саднило нещадно. Голова раскалывалась от боли.

Ирина лежала и от злости на ситуацию у неё текли слёзы, – всё-таки заболела. Вот же ты, Ирэн, тушка рыхлая, иммунитет никакой, ой, как же плохо-то, – думала она и злилась.

Вскоре прибежала Пелагея, – Ой, батюшки, барыня, вы же вся горите, никак лихорадка, ой, доктора бы надо.

Ирина попыталась встать, но Пелагея, не дала, – лежите, лежите, сейчас я Афанасия снаряжу, поедет в город за доктором, – голос у Пелагеи был испуганный, видимо, лихорадку тут боялись.

Доктора привезли через три часа. Ирина к этому времени успела вспотеть после отвара, которым её напоила Пелагея. Вкуса она не чувствовала, но похоже это была малина.

Доктора она услышала еще из коридора: – Вы понимаете, что если вы меня просто притащили к нервической дамочке, то я всё равно с вас возьму полную плату. У меня там настоящие больные без помощи, – раздавался громкий бас. Ирина уже представила себе этакого пожилого в очках, толстого, грузного человека в белом халате.

Но доктором оказался достаточно молодой, не старше тридцати, как показалось Ирине, человек. Ростом высокий, не худой, скорее жилистый, с длинным худым лицом, на котором был выдающего размера и длины нос. Одет был в двубортный камзол с коротким, до пояса верхом, открывающими светлые брюки из какого-то тёплого материала, сзади камзол был длинный почти до колен.

Надо же, местный Сирано*, да еще и модник, во интересно он руки-то помыл -сквозь пелену головной боли подумала Ирина.

(*Сирано де Бержерак герой пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак». Имя Сирано стало нарицательным для обозначения человека с огромным носом)

Доктор был серьёзен, видимо, специально, чтобы казаться старше. Посмотрев на Ирину и, видимо, оценив её замученный вид, заговорил неожиданно доброжелательно: – Путеев Николай Ворсович, глава уездной больницы, сейчас посмотрим, барышня, что с вами

Вместе с доктором в комнату вошел и отец Ирэн. Выглядел он всё таким же неаккуратным стариком, но был также одет в камзол и брюки, на лице у него было выражение тревоги.

– И как он будет меня осматривать, как они вообще в этом времени делают осмотры? – вяло подумала Ирина, –

Всё оказалось гораздо прозаичней. Доктор взял её за руку и нащупал пульс, после помог приподняться и занять сидячее положение, слегка наклонив Ирину вперёд, после чего прислонился ухом к спине Ирины. И Ирина услышала, стандартное и до боли знакомое, – Дышите, вдохните глубже, задержите воздух, выдыхайте, дышите обычно.

Ирине было неприятно, что к её влажной от пота спине, да пусть через плотную сорочку, в которую её переодела Пелагея, прислоняется молодой мужчина.

– У них что, нет стетоскопа? – предприниматель внутри Ирины «потёр руки». Она, конечно, слабо себе представляла, как сделать эту трубочку. Но кто же в детстве не играл в Айболита и не пользовался детскими деревянными иди пластмассовыми трубками-стетоскопами. Ирина вот играла, и подумала, что сделать деревянную трубочку может быть и не сложно.