Платиновый мальчик - Галина Гордиенко

Лешка смерил подругу оценивающим взглядом и в который раз не понял, чем держит его около себя Томка Журжина. Непредсказуемостью, что ли? Или твердой уверенностью, что без его, сазоновской, опеки эта глупая девчонка просто-напросто пропадет? Хотя бы бросаясь в очередную авантюру вслед за старшей сестрицей. Или изобретая собственную, еще более рискованную.

Упрямства в Томке — море. Как и неумения признаться в собственных слабостях. Если сюда же приплюсовать ее вечное стремление влезать не в свое дело, относительное бесстрашие и избыток воображения… Да, тушите свет!

Лешка покосился на дверь тринадцатой квартиры и нервно хохотнул: а Лелька Зимина? Вот уж действительно родные сестрички. Ископаемые, чтоб их…

Однако время тянулось крайне медленно, надо было занять его хоть чем-то, и Лешка Сазонов приступил к своему любимейшему делу. Валять дурака —  настоящее хобби, для тех кто понимает, само собой.

Лешка еще раз осмотрел подругу с ног до головы и насмешливо ухмыльнулся: больше всего Томка походила сейчас на встрепанного воробья. Или наказанную суровыми родителями школьницу-переростка.

Ни за что Лешка не дал бы ей полных двадцати семи лет. Тоненькая, бледная, с горящими темными глазищами и перьями взлохмаченных, торчащих во все стороны густых каштановых волос. В старых кроссовках, потертых джинсах и древней плащевке явно с чужого плеча. Размера на четыре больше. Кажется, когда-то эту рухлядь носил Серега Зимин. И ни грамма косметики. Дурочка Томка практически ею не пользовалась. Как и не старалась хоть немного приукрасить себя. Видимо, считала, что ей это не поможет. Глупышка вечно сравнивала себя с Лелькой!

Лешка поудобнее уселся на подоконнике и нагнал на лоб морщины, старательно изображая мыслительный процесс. Тамара терпеливо ждала, безуспешно пытаясь не коситься на запертую дверь.

Наконец Лешка щелкнул пальцами и задумчиво протянул:

—Мне как, с внешности начинать или с характера?

—С внешности, болван! О характере потом.

—Ага, ясненько. Действительно, мордашка всего важнее. Остальное приложится, так?

—Убью,—прорычала Тамара.

Лешка послушно зачастил:

—Итак, внешность! Здесь что главное?

Тамара открыла было рот, собираясь высказаться, но Лешка сурово оборвал ее:

—Все! Любая мелочь!

—Да-а?

—Начнем с роста. Пусть… пусть ОНА будет дюймовочкой, мне всегда нравились маленькие женщины…

Тамара изумленно уставилась на бывшего друга сердца, она никак не ожидала услышать подобное. Предполагалось, Тамара получит собственное описание, иначе чего ради Лешка  уже два года ей покоя не дает? Даже после официальной отставки дорожку к ее дому никак не забудет.

А тут — такое. Уж малышкой-то Тамара себя никогда не считала. В ней было честных метр семьдесят пять. Она с семнадцати лет почти на голову выше Лельки. Как и большинства девиц в толпе. Это чистые враки, что высоких женщин много. Напротив — вокруг одни карлики.

Тамара стиснула зубы: ну, Сазонов, ну, наглец! Гад белобрысый, вот он кто! Стараясь не выдать удивления и некоторого разочарования, она презрительно фыркнула и лениво бросила:

—Дальше!

—Обязательно белокурая,— поднял палец Лешка.—Обожаю блондинок. Только натуральных, учти! —Он мечтательно облизал губы.—Знаешь, это такое чудо, когда у девчонки везде светленькие волосы…

Поразительно, но и тут Тамара сдержалась и не зарычала. Она даже не заехала бессовестному Сазонову кулаком под глаз, потому что держала руки крепко сцепленными в замок. И не пнула Лешку в колено! Короче, проявила настоящие чудеса выдержки.

Довольная собой Тамара мысленно пообещала сегодня же забежать на центральный рынок и побаловать себя. Купить… купить… купить самый сладкий виноград! Лучше без косточек. Его называют «киш-миш», и им торгуют узбеки.

—Глаза, само собой, голубые. Ну, или зеленые. Зеленые, пожалуй, интереснее, как считаешь?

Тамара никак не считала, поэтому ничего не сказала, лишь неопределенно мотнула головой. Мерзавцу Сазонову иного поощрения и не потребовалось. Он сладостно зажмурился и промурлыкал:

—Фигурка… ну, чтоб как картинка! Никаких костей в ассортименте, я не собака. Грудка, попка, ляжки, талия… Полный набор для понимающего джентльмена!

—Это ты о себе?—ядовито улыбнулась Тамара.

—Ага,—бесхитростно кивнул Лешка и смерил плоскую фигуру девушки рассеянным взглядом.

Тамара вспыхнула от злости. Почему-то подумалось, что из-за своих вечных диет она никогда не могла похвастаться приличной задницей. И лифчика практически не носила, зачем? Талия, правда, у нее имелась, но опять же — какой ценой? Ведь каждый лишний грамм выслеживался ею словно личный враг. И тут же безжалостно изгонялся.

Тамара стиснула кулаки и поспешно убрала руки за спину, что называется, от греха подальше. Лешка же бросил быстрый взгляд на дверь тринадцатой квартиры — и чего Санька там застрял? — и продолжил тянуть время. Пошлепал пухлыми губами и с сомнением поинтересовался:

—О манере одеваться говорить?

—Давай.

—Женственная,—с готовностью заявил Лешка. Немного подумал и уточнил: — Красивые платьишки, юбочки… покороче желательно, ажурные колготки, туфлишки на каблучках, и… чтоб никаких мальчишеских замашек!

—Это ты о чем?—  Тамара недобро прищурилась.

—Во даешь!—возмутился Лешка.—В чем, по-твоему, ходит пацанье? В джинсах, кроссовках и дурацких плащевках. Так вот этого — ни-ни! И чтоб краситься умела. Глазки, бровки, губки… что там еще девчонки подмалевывают?

Тамара сжала зубы, а Лешка вдруг резко выдохнул и вдохновенно прошептал:

—И чтобы татушка на попке, лады? Всю сознательную жизнь мечтаю, поверишь ли? На правой ягодице, нет, лучше на левой! Что-нибудь романтичное, розочка, например, красненькая, или соловушка на ветке…

—Издеваешься, сволочь белобрысая?!

—Да ты что?!—очень искренне открестился Сазонов.—Я же о святом!

Тамара испытующе уставилась на его круглую, веснушчатую физиономию. Лешка ответил ей кристально чистым взглядом. Тамара тоскливо вздохнула: в конце концов, что она знает о мужиках? Кретины!

—Ладно, давай о характере.

—Сейчас-сейчас,—кивнул Лешка.—Я быстро. Это же о выстраданном, тысячи раз продумывал…

—Даже так?

—Коськиным хвостом клянусь, можно?

—Да хоть его жизнью,— разрешила Тамара.

—Не-е, звери — братья наши меньшие,—благородно отказался Сазонов.—Хвоста достаточно.

—Кончай придуриваться, змей! Я серьезно.

—А уж как я серьезно!

Тамара нехорошо покраснела, и Лешка воскликнул:

—Мечта тридцатилетнего холостяка! Слушай и мотай на ус! Вдруг кто захочет в жены взять? Хотя я, конечно, от всей души этому чокнутому сочувствую!

Тамара задохнулась от возмущения и закашляла. Лешка торопливо продолжил:

—Итак, характер. Ну, проблема не из легких, сама понимаешь. Главное — чтобы побольше молчала.  А если и откроет свой хорошенький пухленький ротик, настаиваю — исключительно для благоглупостей. Пусть денежки, например, у меня попросит, не возражаю. На шубку там или новенький «мерс». На косметику или поездку к морю. Но не больше!

Тамара насмешливо ухмыльнулась и прислонилась к стене. Лешка почесал затылок и озабоченно пробормотал:

—Читать… Ну ладно, я не деспот, пусть умеет. Но! Только дамские романы. По телику — чтоб никаких информационных программ, это вредит пищеварению, ты не знала? Так что согласен на мексиканские сериалы. Да, ничего не имею против душещипательных индийских фильмов. С песенками. Как там? Ля-ля, ля-ля! – Лешка противно захихикал, но тут же спохватился. – Так, что еще… Не подскажешь, Томик? Как бы чего не упустить  важного, а то приведешь какого-нибудь монстра, что мне тогда, вешаться прикажешь?

Тамара негодующе фыркнула. Лешка продемонстрировал в улыбке все тридцать два зуба, у него был неплохой стоматолог. Тамара мысленно застонала и велела себе набраться терпения.

Совета от подруги Лешка так и не дождался, поэтому пожал плечами и жизнерадостно потребовал:

—Главное — чтоб ничем не утруждала свою головку.

—Это как?

—Ну… Моя драгоценная женушка должна твердо знать, что Париж — столица Лондона, пятью пять — сотня баксов из кошелька любимого мужа, а Средиземное море впадает в Волгу…

Тамара явственно позеленела. Лешка сдвинул брови и неуверенно буркнул:

—Еще лучше, если и этих сложных слов она знать не будет. Незачем моей блондинистой красотке засорять свою девственную память…

Он покосился на Тамару и грозно повысил голос:

—А уж чтоб она хоть словечко вымолвила против муженька, не дай ей боже. Только  «да, милый», «как угодно, милый», «какой ты умница, милый», «ты как всегда прав, милый». По-моему, ничего сложного?

—Ничего,—процедила Тамара, отводя глаза в сторону, чтобы не испепелить случайно взглядом подлого человека.