По семейным обстоятельствам - Марианна Красовская

Разве что хозяйка посреди зимы с жаром свалилась, пришлось Натке еще и постояльцев принимать, потому что Финоген сам готовил в те дни, хотя мог бы Натку заставить, и она бы поняла его правильно. Но нет, обещал, что на кухне работа ее не касается — и обещание сдержал. Настоящей отрадой для женщины стали сыновья. Пользы от них было куда больше, чем в городе: и по хозяйству помогут, и на рыбалку с мужиками сбегают, и соседям, когда попросят, воды принесут, а уж в «постирочный» день цены им не было: белье дотащат и развесят без возражений. Правда, периодически ныли, что лучше б они в школу ходили и в смартфонах сидели, чем дрова рубить. Безжалостная Натка напомнила им, что в школе есть каникулы, а в деревне нет — напротив, летом работы прибавится. Там огороды да лес, да приезжих больше будет. Стаська с Владькой взвыли и потребовали, чтобы мать обеспечила им право на образование. Клялись не лодырничать, а грызть гранит науки всеми имеющимися зубами. Но вот что странно — домой они не хотели. Здесь, говорили, веселее и воздух чище.

Натка бы еще добавила — и звезды ближе. До чего здесь красивые звезды! Выскочишь ночью в сортир в валенках на босу ногу и в зипуне на плечах, остановишься и забудешь обо всем. Созвездия незнакомые, конечно, но не менее красивые. И за это ночное небо Натка готова была порой все неудобства простить. Подумаешь, мыться в тазиках… подумаешь, туалет на улице… подумаешь… Нет, постирушки в речке и глобальные неудобства в критические дни уже не перекрывались никакими плюсами этого мира.

Минусов было гораздо больше. Начать хотя бы с того, что местные Натку не трогали, а вот из приезжих каждый второй, если не первый, распускал руки — то по заднице хлопнет, то ущипнет, то в коридоре зажмет и примется всякие мерзости предлагать. Нет, Ната к сексу относилась спокойно, чай не девочка, но пока ни с одним из гостей она бы даже в поле рядом не присела. Зубы господа не чистили, а то и не лечили, мылись плохо, одевались неряшливо, хоть и купцы всякие. Разумеется, Оксанка говорила, что есть и другие господа — графья всякие или маркизы, но им не по чину в деревне останавливаться. Ну и предупреждала, что срамные болезни и от графа подцепить можно, поэтому Натка не рисковала.

5. Натка и свекла

Если бы Натку не просили держаться от кухни подальше, она бы задала Оксане много вопросов. Например, какого черта она так издевается над свеклой? Здесь из свеклы делали только какую-то жижу с чесноком, даже орехов не добавляли, или просто ели ее вареную. Причем ее особо и не выращивали, хотя Оксана говорит, что ботва свекольная ценилась высоко. Ее летом и в ботвинью, и в щи, и в салаты пихали. А сам корнеплод, страшно сказать — предпочитали скармливать свиньям. Нет, в хозяйстве свекла имелась — но только как лекарство. От запоров, например, или для лечения лихорадки. Натка только диву давалась, почему тут не варили борщ и не делали винегрет. Зато с огромным удовольствием на ужин и обед употребляли репу — вареную или пареную, или брюкву. Женщина и то, и другое искренне ненавидела. Уж на что она себя кулинаром не считала, а порой ужасно хотелось встать за плиту и нажарить картошечки с луком или селедку под шубой смастрячить. Но она держалась изо всех сил: знала, что дашь палец — мигом откусят руку.

Но за свеклу все равно было обидно.

Именно свекла кардинально изменила теперь ее жизнь.

Началось всё очень скверно: на постоялом дворе остановился небольшой отряд солдат. Войны вроде бы в ближайшее время в княжестве Белогорском не намечалось, но армия имелась: на случай военных стычек с соседями, для охраны границ, для защиты дорог от разбойников, для сопровождения налоговых сборщиков и прочих ужасно важных государственных персон. Поэтому никто солдатам не удивился, но и рады им не были. Платить за постой вояки, разумеется, не собирались — на то закон был, что на два-три дня их должны были принять в свой дом любые граждане княжества. К тому же у них было оружие — мечи на спинами и топорики на поясах. А в деревне оружие было разве что у старосты — ржавая алебарда времен прошлой войны, да может быть, у кузнеца пара кривых мечей на перековку. Словом, всё как в России: попробуй господам офицерам возрази — и пропишут тебе тумаков за неуважение к властям. Посему Финоген был осторожен: дочери своей шестнадцатилетней велел с кухни даже носу не казать, жене сказал скалку при себе иметь, а Натку ему вроде бы и жаль было, но кто-то должен работать. Один он бы не справился.

Натка сначала и не поняла, что бояться надо. На первое же предложение (нет, далеко не руки и сердца) она звонко ответила, что ей работать надо, а не глупостями заниматься, на второе — послала матом, на третье — обещала слабительного подлить в похлебку. Солдаты быстро поняли, что прекрасную даму их потасканные прелести не интересуют, зато эль здесь вполне себе неплохой и, главное, для них — бесплатный, и они на время затихли. А потом женщина в своей каморке спряталась, и там уж ее не нашли — потому что дверь всем желающим открывали или Стасик, или Владик. Роста они были уже внушительного, в темноте поди разбери — подростки тут или парни крепкие, к тому же их было двое. Словом, мамины защитники. Наткина честь не пострадала.

А наутро ее разбудила сама Оксанка, причитающая так, что Ната подумала, что случилось самое страшное.

— Опозоримся мы, Ната, как есть опозоримся, — выла женщина. — Делать-то что? Представляешь, такой шанс раз в жизни бывает!

Путем нехитрых вопросов удалось выяснить, что среди ночи на постоялый двор прибыл самый настоящий альв — событие настолько же редкое, как и солнечное затмение. Альвы по землям людей путешествуют редко. В Волковойне, к примеру, их только на картинках видели. Цверги — эти да, останавливались, но не часто. А вот альв — это совсем другой уровень, это престижно! Настолько престижно, что впору вывеску сменить на «Альв и волк», или что-то в этом роде.

— И в чем проблема? — зевая, буркнула Ната. — Поселили же? Наверное, в лучшей комнате?

—