Хищный цветок - Александрович Михайлов Александр

начинало сводить зубы. Стоило по крайней мере выслушать, что же за дело решила предложить ему эта милашка. Поставив выпивку на стол, Билл развалился на стуле и выжидающе уставился на девушку-кошку. Та отхлебнула немного эля, забавно поморщилась и спросила:

— Известно ли тебе, капитан, о том, что здесь, в городе Шести Башен располагалось роскошное выездное поместье короля?

— А как же! Самое большое и богатое, ну после дворца Старограда, конечно. Но что мне за дело до этого?

— А что если я скажу, что в поместье имелся солидный золотой запас и как раз сейчас Консулат обнаружил его, вскрыл и собрался вывезти из города по морю?

Пират прищурился:

— И тебе, конечно, известно название корабля и день отправки?

— Какой вы проницательный, сразу видно опытного морского волка, — неприкрыто польстила капитану девушка.

— Ну да, ну да, — пропустив лесть мимо своего черного уха, задумчиво проговорил Билли — Но только скажи мне, милое создание, почем мне тебе верить?

— Скажи мне, капитан, тебе ведь наверняка доводилось видеть хотя бы портреты королевской семьи?

— Доводилось, но все же не могу взять в толк, к чему ты клонишь, Мария.

— А припомни-ка, благородную старшую дочь нашего государя, Марка Валентайна.

Пират уже начинал терять терпение:

— Припомнил, и что? — довольно резко ответил он.

— А то, что я и есть Мария Валентайн, болван, посмотри, что сделали со мной маги?!

Билл восстановил в памяти портрет королевской семьи, мысленно разлохматил красавице дочери государя волосы, переодел ее в обноски, дорисовал к прическе мохнатые уши. А ведь, и правда, она! Пораженный этим открытием капитан проговорил:

— И ты, похоже, решила столь мелочно отомстить Консулату?

— Знай ты сколько золота загружено в трюмы корабля, ты бы не назвал это дело мелочным — улыбнулась Мария.

— А гарантии, какие гарантии ты предлагаешь? — поинтересовался почти уже решившийся пират.

— Ну, если тебе недостаточно слова дочери короля, — игриво проворковала девушка-кошка — я могу отправиться на дело вместе с вами, чтобы в случае чего принять все претензии.

— Видать, на охрану такого груза Консулат отрядил не меньше взвода боевых магов, — пришло Билли запоздалое озарение.

— Насколько мне известно, магов на судне не будет, вся перевозка производится без лишнего шума. Но я, впрочем, могу и ошибаться…

— Если бы ты была уверена, я бы не согласился! — воскликнул капитан, с щербатой улыбкой протягивая девушке руку.

Рассвет выдался серым и пасмурным. С затянутого непроглядными тучами неба моросил мелкий дождик, скорее похожий на водяную пыль. Морская гладь полностью скрывалась под слоем густого как молоко тумана, а его клочья, словно куски ваты тут и там расползлись по пристани. Небольшую процессию, неспешно следующую к трапу корабля, возглавляла младший дознаватель имперского Магического Консулата Гертруда Розенкранц, одетая по случаю дальней поездки в дорожный костюм: обтягивающие кожаные брюки темно-бежевого цвета, высокие кожаные же сапоги с ботфортами и черный строгий сюртук, из-под которого выглядывал воротник белой сорочки. На плече Гертруды висела объемная холщовая торба, в которой угадывался какой-то шарообразный большой предмет. Если присмотреться, то можно было разглядеть пробивавшееся через плотную ткань слабое белое свечение. За спиной волшебницы понуро плелся, упорно уставившись на носки своих грязных сапог, угрюмый Карл. Замыкала шествие, как всегда неотразимая в своем любимом небесно-голубом платье, глава имперской сыскной службы Изабелла Ганц. Перед ними, постепенно вырываясь из липкой паутины тумана, выступала громада шикарного трехпалубника Серебряный Альбатрос. Борта этого круизного судна для богачей были выкрашены свежей желтой краской, а на мачтах трепыхались, надуваемые ветром, ослепительно белые паруса. У трапа важных гостей с низким поклоном встретил одетый в помпезную темно-зеленую форму матрос.

— Госпожа Ганц, Госпожа Розенкранц, — елейным голосом проворковал он — рад приветствовать вас на борту Серебряного Альбатроса, надеюсь, плаванье будет для вас приятным.

Чуть помедлив, этот ряженый матрос добавил:

— К вашим услугам работают бар и закусочная, и, скажу по секрету, завтрак сегодня удался нашему коку просто отменный.

В бар они и проследовали. Попивая хороший бренди из филигранно выполненных пузатых бокалов и закусывая его небольшими кусочками ржаного хлеба с соленой рыбой на деревянных шпажках, волшебницы решили немного побеседовать со своим пленником, которому, конечно же, в яствах было отказано.

— Надеюсь, что по прибытии в Нордклиф ты найдешь способ выманить эту девку из ее норы, — хмуро проговорила Гертруда, не слишком хорошо переносившая любые плаванья, обращаясь к Карлу.

— У нас не так уж много времени на то, чтобы возиться с такими, как вы, — дополнила ее Изабелла, голос которой неожиданно оказался очень приятным и мелодичным.

Сквозь плотно сжатые зубы солдат прорычал:

— Ну и займитесь вы какими-нибудь важными делами, а нас с Марией оставьте в покое!

Пасмурная Гертруда, вымученно улыбнувшись, ответила:

— А наш солдат-то шутить изволит, — и, поразмыслив, добавила — по крайней мере, для тебя одно дело безотлагательной важности сейчас найдется — принеси-ка нам, братец, еще этой славной закуски.

Влекомый чьей-то чужой темной волей Карл неспешно поднялся с места и на ватных ногах двинулся в сторону стойки.

— Насколько же все-таки удобное заклятье, — своим ангельским голоском отметила Изабелла, принимая из дрожащих рук вояки тарелку с угощеньем. Ее помощница игриво проговорила:

— Трудись, боец, глядишь, и заработаешь себе на кружку пива.

Плаванье все тянулось и тянулось и волшебницы давно устали и от выпивки, и от музыки и от шуток над своим пленником. Позеленевшая от качки Гертруда в очередной раз отлучилась на палубу, а не знавшая уже куда деться от скуки Изабелла решила затеять с Карлом беседу про войну:

— Мы же сражались с тобой на одной стороне, солдат, ты ведь был в осажденном Старограде плечом к плечу с моим учителем, расскажи мне об этом.

Вояка нехотя проворчал:

— Нечего рассказывать, голод, грязь, зараза. Только этому франту Вонгу и жилось там вольготно.

— Да не будь ты таким ворчуном, все равно ведь никуда от нас не денешься, — рассмеялась Изабелла, но тут их прервали. Белый как полотно матрос, тот самый, что встречал их у трапа, вытянувшись по струнке, дрожащим голосом проговорил:

— Госпожа Ганц, нас атакуют