На волоске (СИ) - Марьяна Брай

– Меня зовут Мали?

– Малисат. Ты сама сказала, что Малисат, - она подняла голову и посмотрела на меня как на обманщицу.

– Я ничего не помню. До того момента, как ночью проснулась.

– Плохо. Ты - дочь уташа всей Хиреты.

– Кто такой «уташ», Палия? – я поняла, что с паникой, похоже, не справлюсь уже.

Мужчинам было совершенно не до нас и нашей беседы. Двое из них варили что-то в большом котле, подвешенном над костром, и как только еда, похожая на суп, приготовилась, мне подали большую деревянную плошку. Ложки не было, да и перемешивали они все это варево в котле деревянной плоской палкой.

Я дождалась, когда подруге дадут такую же миску и наблюдала за ней. Ее отсутствие ложки нисколько не огорчило. Она дула, потом начала пить бульон через край осторожными глотками. В супе была какая-то птица. Ее мясо было красным. Кроме него там лежали три крупных куска непонятного овоща, похожего на неровно нарезанный картофель. После того, как Палия выпила бульон, она пальцами брала куски и ела. Я повторила за ней. Овощи были больше похожи на вареный сельдерей – очень мягкие, распадались в руках, превращаясь в пюре.

Мужчины наблюдали за нами, ели сами. Остальным женщинам еду пока не давали. Думаю, поняли, что те нас держали в «черном теле». Мой желудок просто пел от радости. Было очень вкусно, несмотря на то, что бульон немного сластил. Во втором котле варилась, скорее всего, та самая каша, которой ночью меня угощала добрая девушка. Я не могла понять, почему она опекала меня. То ли по доброте, то ли потому что сама была изгоем в этой странной группе.

Котелок с кашей на толстой деревянной ветке отнесли к строению, открыли дверь, после чего девушки внутри бросились в рассыпную. Я смотрела во все глаза, боясь пропустить что-то важное. Один из мужчин вошел внутрь, пропал там на несколько минут и, после неразборчивой словесной перепалки с ними, вышел. Он нес какие-то тряпки, и только когда бросил нам, я поняла, что это те самые плащи, на которых мы спали. Второй поставил котел внутрь, прямо за порог, и сразу закрыл дверь. Солнце начинало печь нещадно, и я даже боялась представить, какая там, наверное, духота.

Главный, бородатый высокий мужчина, которого я увидела утром, подошел и остановился прямо над нами. Долго рассматривал меня и Палию. Меня начало клонить в сон после еды. Организм старательно восстанавливался после длительного стресса и голодовки. Но страх пересилил сон.

- Ведите их к реке, пусть помоются, а потом остальных, - коротко выпалил он в сторону троих, которые сейчас торопливо ели в тени, и сам подошел к котлу.

Мужчины поставили свои миски и, ни секунды не мешкая, поторопились к нам.

Река оказалась совсем рядом, и мыться нам пришлось прямо в одежде. В роли мыла выступал непонятного зеленого цвета брусок. Казалось, он слеплен из мелкой травы и какой-то слизи. Палия сняла безрукавку, которая была короче, чем у остальных девушек, да и рисунок был другим. Если у тех все линии были плавными, округлыми, то этот состоял сплошь из ромбов и треугольников. Смело вошла в воду в своем белом платье-рубашке, нырнула с головой, не расплетая косичек и вынырнув, принялась натирать голову этим куском.

– Много не трать. Надо мыться перед продажей, - пробурчал мужчина и сунул мне в руки такой же. Я расшнуровала плотный корсет. Он выглядел как платье мини, надетое прямо на рубаху. Видимо, когда я была полнее, он собирался на талии сборкой. Сейчас висел как труба с маломальским бюстье в верхней части.

Рубашка, заправленная под юбку, была по колено, и я решила, что постирать следует в первую очередь именно ее, но потом вспомнила о плаще, на котором спала. Намылила немного, потерла между кулаками, выполоскала и повесила на ветки, растянув. Жара стоит такая, что высохнет за полчаса. А я скоро выходить из воды не собиралась.

Вошла в воду в рубашке и юбке, присела по горло и сразу испытала наслаждение. Чуточку прохладная вода сразу приводила в оцепенение. Длилось оно несколько секунд, и тело, словно с огромной жаждой, впитывало воду, радовалось чистому потоку. Я намочила голову, намылила совсем не мыльным куском, а потом вышла на мелководье и прямо на себе намылила одежду, повторяя за Палией, которая уже заканчивала.

Снова в воду, смыть голову и прополоскать тело и одежду. А потом я задрала юбку, заткнула за пояс и плавала как очумелая минут десять. Мужчинам, казалось, нравилось смотреть на нас. Вышла из воды я только тогда, когда они грубо, раз, наверное, пятый не намекнули, что сейчас вытащат меня за волосы.

Чистой быть было приятно. Так называемое мыло оставило на одежде и коже очень свежий запах, да и кожа скрипела как после хорошей бани. Интересно, из чего они это делают? Судя по простой одежде, на которой я рассмотрела очень грубые ручные швы, люди эти совершенно далеки от того времени, к которому я привыкла.

Несмотря на мокрую одежду, я была легкой, подвижной, гибкой и здоровой. Может, это мой мозг решил меня так подбодрить, чтобы не свихнулась, а может, и правда, я действительно нашла плюсы в этом молодом и сильном теле, ведь терять там, во времени до автобуса, мне было совершенно нечего.

На месте я зашла за кусты, сняла с себя все вещи и накинула подсохший уже легкий плащ, что всю обратную дорогу несла над головой, как стяг. Веревочкой от корсета перевязала, чтобы не распахивался, а рубашку и юбку повесила сушить. Палия повторила за мной.

Нас теперь усадили под дерево, туда, где были привязаны лошади. Хорошо, хоть не оставили на солнцепеке. После этого из домика вывели остальных, и все трое на лошадях, повели их к реке. Я насчитала десять девушек. Все явно одной национальности, и все до одной смотрели на нас как на врагов. Словно это мы держали их в том доме. Мужчина, что приехал утром, остался с нами.

Он пил какой-то горячий напиток, который заварил сразу после ухода мужчин с девушками, и, рассматривая нас, напевал.