Отчуждение (СИ) - Обава Дана

— Кто он? — раздраженно спрашиваю я, а мужчина начинает натягивать брюки.

Из-за двери моей спальни слышится не менее раздраженное поскребывание, так что я открываю ее, выпуская Микки на волю. Кот торжественно выходит, наводит разъяренный взгляд на стреноженного штанами мужчину и молнией бросается на него. Мужчина кричит и падает, Микки с громогласным рычанием начинает работать когтями, а Джилли кидается их разнимать, придерживая рукой разъезжающееся полотенце. Я же вижу, как робот в углу набирает номер службы спасения.

Мне приходится перезванивать и отменять вызов, предварительно закрывшись в ванной. Дверь немного приглушает отборную брань, которой бандит кроет моего кота. Микки уже воет от злости и ругается в ответ на своем кошачьем. Не уверена, что оператор верит в мою историю. Возможно, теперь сидит и вызывает нам психиатрическую помощь.

В конце концов нам удается вытолкать полуодетого бандита (или кто он там по профессиональной принадлежности) из квартиры.

— Кто это был? — повторяю свой вопрос.

— Его зовут Пал, — говорит Джилли, собирая по всей комнате свою одежду.

— Это сокращенный вариант его имени?

— Нет, кличка такая. Связана с родом его занятий.

— Он что, профессиональный поджигатель? — единственное, что приходит мне в голову.

— Я точно не знаю, — совершенно серьезно отвечает Джилли.

— А за что он собирался заплатить?!

— Он заплатил вперед, — говорит сестренка и, тяжело вздохнув, бросает собранные вещи обратно на пол. — Ты не сердись, я просто не знала, как тебе сказать.

— Я не сержусь, но я в ужасе, — понимаю, что до сегодняшнего дня у меня все было не так уж и плохо. — Извини, ты для этого сюда приехала? Чтобы было куда водить…клиентов?

— Бет, нам нужны деньги. Много. — Говорит моя маленькая сестренка безнадежным голосом.

— Но до сих пор нам хватало.

— Нет, не хватало, — кажется, Джилли готова заплакать. — Ты просто давно не жила с отцом, не видела его каждый день. Не понимаешь, как он сдал, как тяжело ему дается все время лежать на своей постели и быть обузой для всех. А я читала статьи…и там столько всего придумано для таких как он. И новые курсы лечения, и специальные кровати и приспособления всякие. Его можно было бы вывозить из квартиры каждый день, может быть даже вылечить со временем. Но нужно в разы больше денег, нам с тобой так просто столько не заработать.

— Но ты можешь попасть в серьезную беду. Ты понимаешь, что отец этого бы себе никогда не простил, что ты из-за него…

— Ничего плохого не случится! — остановила меня Джилли. — Моя хорошая подруга найдет мне нормальный клиентов. Она уже нашла Пала. Он хороший. Всегда ходит только к одной девочке, просто меняет время от времени. Очень добрый и хорошо платит.

Кажется, у меня снова началась паника, и я быстро затараторила:

— Слушай, Джилли. Давай ты пока повременишь с этим. Спокойно сдашь экзамены, поступишь в университет, попробуешь устроиться куда-нибудь на лето. А я, пока нет занятий, найду вторую работу. У меня уже есть одна, и там хорошо платят. Я уверена, мы сможем и так накопить на все, что ты присмотрела для отца.

Мы продолжаем препираться до позднего вечера и ложимся спать в самых расстроенных чувствах.

Спровадив меня в интернат, тетка взяла на попечение еще двоих маленьких детей, а меня оставила в покое. С тех пор я видел тетку и сестру всего несколько раз. Ни они, ни я не стремились к таким встречам. Все же были праздники, которые мне полагалось проводить с семьей. Я приезжал домой, где всегда в эти дни было много народу — теткиных многочисленных подруг. Я садился с ними за один стол, но чувствовал себя тенью давно почившего и не особо любимого родственника. Передо мною ставили тарелку и больше не обращали внимания.

Но жизнь вдали от теткиного контроля дала лишь иллюзию свободы. В глубине души я знаю, что Она так и не отпустила меня. Она затаилась — многорукая паучиха, незаметно оплетающая меня своей паутиной. На самом деле я давно прилип к ней спиной — своим прошлым, и как бы не дергался, не могу освободиться. Финал уже предрешен.

Я боюсь, что у меня не получится.

В детстве я был совсем хилым, не мог дать никому отпор. Другие ребята отбирали у меня вещи или заставляли что-нибудь делать за них, особенно в интернате. Я строил разнообразные планы мести, воображал как я меткой фразой ставлю на место в конец зарвавшегося Лося — высокого жилистого парня, который помыкал мною и другими такими же бесхребетными как я. Ни один свой план я не исполнил. Тысячи раз прокручивал в голове, и с каждым разом они становились все менее реальными. Я знал, что у меня ничего не выйдет. Мне не хватало ни силы, ни смелости, ни смекалки. Мне приходилось сносить молча все унижения, хотя внутри все горело огнем.

Я тонул, захлебывался ненавистью. Если кто-нибудь заступался за меня, я ненавидел и их тоже. Они так спокойно решались на то, на что у меня никогда не было сил. Я не мог позволить себе ни слова, ни взгляда. Я всегда был тихой тенью человека, а внутри кипел котел зла.

Именно тогда я и понял, что паучиха не оставляет меня. Это Она лишила меня внутренней силы, иммунитета к жизненным тяготам, которые случаются с каждым, но не каждого ломают. В последнем я прекрасно отдаю себе отчет. Это только моя проблема, другие легко преодолевают ее. Словно воды бурной реки отделяют меня от людей, уверенных в себе и безмятежных. Они не знают и не думают о диком бесплодном острове посреди угрюмой реки, где находится логово многорукой паучихи, затянувшей меня в свою сеть.

Глава 4

Мне снится та женщина в парке. Со множеством новых подробностей, которые я, проснувшись, немедленно забываю. Манжета играет противную мелодию. Она может испортить любую мелодию, но эта разонравилась мне особенно быстро. Наверное, стоит сразу поставить на входящие вызовы что-нибудь неприятное, депрессивное. Это звонок от Мелодии.

— Ты где? — спрашивает она.

— Я еще в постели, — выхожу из спальни и бреду к чайнику. По дороге приветственно машу рукой Джилли, которая, вся взъерошенная и заспанная, сидит на диване и думает, наверное, стоит ли уже встать или лучше обратно лечь. Отвечаю еще на несколько странных вопросов Мел и прощаюсь.

— Будешь кофе? — спрашиваю Джилли.

— Буду, — бурчит она и снова ложится, укрывшись одеялом с головой.

Чтобы окончательно пробудиться, сестренке требуется серьезная помощь. Как только я торжественно презентую ей ее кружку, раздается звонок в домофон. Чуть не выплескиваю кофе на Джилли, и она со вздохом сама идет к двери.

— По-моему, там кто-то есть, — заключает сестра, с интересом глядя на экран домофона. Подхожу — весь экран занят чей-то белокурой макушкой.

— Доброе утро, — здороваюсь я, нажав кнопку связи. Гость поднимает голову на звук голоса. Оказывается, это снова Мелодия, как-то раздобыла мой адрес.

— Впусти меня, — просит она печально.

Я впускаю ее, хотя Джилли рядом со мной корчит рожи и отрицательно мотает головой.

Поднявшись к нам, Мел медленно заходит в квартиру, оглядывается и пугается Микки, который просто сидит и смотрит с очень кислым видом. Кажется, от гостей, которые все прибывают и прибывают в его дом нескончаемой шеренгой, он уже очень устал.

Все вместе мы садимся завтракать, но Джилли вскоре встает и начинает собираться. Ей с нами неуютно. Я провожаю ее к выходу.

— Поеду в библиотеку заниматься, — уведомляет она. — Присмотрюсь к условиям, выберу себе место поукромнее. Мне ведь там скоро часто бывать придется, — сестренка улыбается и порывисто обнимает меня. Потом переводит взгляд на Микки. — Мне кажется, он осуждает меня, — шепчет она и уходит.

Хочется малодушно сбежать, но я возвращаюсь за стол к Мел.

— Я ходила к психологу, — говорит она. — Но мне не кажется, что она сможет мне помочь.