Сама невинность для порочного дракона - Анна Жнец

Эргхол держал мою голову, зажимая ладонями уши, и невольно приподнимал бедра. Я почувствовала головку его гигантского члена на корне языка и напряглась — этот момент был самым сложным. Сейчас будет позыв. Переждать. Надо переждать, а дальше станет легче.

Мои губы были максимально растянуты, весь рот заполнен, слюна начала сочиться между губами, сжатыми на мужской плоти. Под хрипы и стоны Эргхола я продолжала опускать голову, наблюдая, как приближаются черные курчавые заросли волос у него на лобке. Головка члена, окутанная влагой, твердая и горячая, коснулась задней стенки горла и скользнула вниз. Я зажмурилась.

Спазм. Ноздри раздулись в попытке втянуть воздух.

— Да, Лали, — прохрипел любимый.

Как же он напряжен! Как мелко дрожит! Так и хочет намотать мою косу на кулак и резко двинуть бедрами вверх, но держится.

Слюна потекла по подбородку.

Ниже. Глубже. Шире.

Наконец жесткие паховые волоски защекотали растянутые губы, а спустя секунду я зарылась в эту густую поросль носом, испытывая тайную гордость за свое мастерство. Справилась. Смогла. Приняла до конца, вобрала на всю длину. Это было почти невозможно, но у меня получилось.

Я знала, что Эргхол доволен и впечатлен моими умениями, хотя и не показывает этого.

Член у меня в горле начал медленное движение обратно.

От меня ничего больше не требовалось. Единственной моей задачей было не сбиться с дыхания. Остальное господин делал сам. Я с удовольствием отдалась в его власть и запустила руку себе в белье.

Мокро, жарко, раскрыто.

С рычанием Эргхол качал бедрами, сам двигал моей головой, и с каждым его осторожным толчком я возбуждалась еще сильнее, еще быстрее ласкала сладкий бугорок под капюшончиком кожи, название которого так и не узнала.

Как господин и обещал в нашу первую ночь, я научилась наслаждаться его страстью, его напором, легким дискомфортом, от которого на глазах выступали слезы. Даже саднящей болью в горле.

Мой пик приближался. Пик любимого тоже был не за горами. Ощутив знакомую нарастающую пульсацию, я приготовилась.

— Глотай, — раздался приказ.

Меня накрыло сокрушительной волной удовольствия, столь сильной, что свело пальцы на ногах. И вместе с этим рот наполнило густым пряным семенем.

— Глотай! — еще громче повторил господин, сжимая в кулаке мои волосы, словно я могла не подчиниться его воле.

Снова и снова горьковатая струя била в нёбо, и семя растекалось по языку. Его было так много, что раздуло щеки и я с трудом успевала сглатывать. Но все же ни одна капля не пролилась на постель и не испачкала кожу господина.

Я мысленно похвалила себя.

Насытившись, Эргхол какое-то время нежил меня в объятиях, затем перевернул на живот. Я знала, что будет дальше, и не сопротивлялась. Горячие ладони смяли мои ягодицы, а затем широко развели в стороны упругие половинки. Я чувствовала жадный взгляд. Там. Он был как прикосновение. Алчное и нетерпеливое. Мне было прекрасно известно, чего хочет мой господин, о какой части моего тела он грезит каждую ночь. Дразня его, я намеренно сжала и расслабила эти мышцы, и услышала, как дыхание любимого участилось, стало рваным и тяжелым.

— Лали? — в его голосе слышалась мольба.

— Нет, — я мотнула головой, отказывая супругу, наверное, в сто тысячный раз.

В Чаритоне нам говорили, что все наши отверстия для господина, что никаких запретов быть не может, наш долг — ублажать мужчину любыми доступными способами, как и когда тому будет угодно. Леди Кэтрин учила нас покоряться чужим желаниям и никогда не думать о собственных, но в этом вопросе я оставалась непреклонна.

— Нет, мой господин. Нет.

Как же тяжело было научиться говорить это «нет»!

Слуха коснулся разочарованный вздох, но Эргхол не начал настаивать, только потер пальцами сжавшийся вход в надежде пробудить во мне желание к необычной ласке. Его палец кружил у вожделенного отверстия, осторожно надавливал на тугие мышцы, и я догадывалась, какие фантазии сейчас крутятся у господина в голове.

Я охотно позволяла лорду Эргхолу играться с этой частью моего тела, даже когда он делал это не пальцами, а языком, но никогда не разрешала использовать себя сзади для удовольствия.

Это не был страх боли или брезгливость. Мне нравилось хотя бы в чем-то оставаться для мужа недоступной, распробованной неполностью, манящим запретным плодом, который распаляет фантазию. В очередной раз не получив желаемое, господин будет грезить об этой запретной близости перед сном. Снова в его мыслях буду только я. Не такая как сотни девок, что прошли через его постель до меня. Тех он поимел вдоль и поперек, во все места, выжал их досуха и пресытился.

Я истинная, особенная, не такая, как они, законная жена, а не временная любовница, и тем не менее, тем не менее… во мне еще жил страх стать ненужной, неинтересной.

Страх этот глупый, необоснованный, но…

Пока я отказываю, а господин неохотно, не все-таки уступает и не пытается настаивать, собственное положение кажется мне прочным.

— Я люблю тебя, Лали, — поцеловал меня Эргхол в висок и уютно устроил в своих объятиях. — Ты — мое сокровище, моя самая главная драгоценность. Поверить не могу, как мне повезло! Моя Лали. Моя истинная, моя жена и мать моих будущих детей. Люблю.

«Любите меня, господин, — отозвалась я мысленно. — Пожалуйста, любите».