Штурм Пика Сталина - Михаил Ромм

Из Алтын-Мазара приходит присланный за нами Гетье караван — три верблюда и одна вьючная лошадь. Караван привёл узбек Елдаш, рабочий нашего отряда. С ним пришли два караванщика-киргиза. Елдаш — красивый парень, похожий на турка, с большими чёрными глазами на выкате и великолепными усами. Один из киргизов — пожилой, тихий человек, другой — молодой, весёлый и озорной. Ивченко он не нравится. По его мнению, он раньше «ходил в басмачах».

С Памира возвращается Н.П. Горбунов. Благодушно улыбаясь, он вылезает из машины. Его нос, опалённый солнцем и ветром, ярко багровеет. Из-за пазухи торчат головы трех жалобно пищащих гусенят, пойманных на озере Ранг-Куле. С увлечением рассказывает о том, как он ловил их, гоняясь за ними на складной резиновой лодке. Это редкие у нас индийские гуси. Они предназначены для Московского зоопарка.

Вместе с Николаем Петровичем приезжает Марковский. Весёлые голубые глазки блестят на его сожжённом, облупившемся лице.

Марковский уже не первый год в Средней Азии. Не одну тысячу километров сделал он верхом по горным перевалам и долинам Таджикистана, не один десяток ледников исходил в тяжёлых башмаках альпиниста.

Отряд Григорьева подчинён Марковскому. Марковский чувствует себя в Бордобе на положении гостеприимного хозяина. Он неизменно любезен я внимателен, хотя в душе мало нас уважает. Человечество делится для Марковского на две несколько неравные части: на геологов и негеологов. Смысл существования негеологов для него не совсем ясен.

Ведутся нескончаемые разговоры на геологические темы. Для непосвящённых в великую науку о строении земной коры эти раз. говоры непонятны: палеозой, мезозой, интрузии, магма, пегматитовые жилы…

19 июля приезжает, наконец, Шиянов с радиостанцией. Широкоплечий, с почти классической фигурой атлета, с быстрыми, лёгкими движениями, он в несколько минут устанавливает свой «шустёр» (маленькая палатка для высокогорных походов), раскладывает вещи, раздевается, умывается и сразу же как-то очень складно и хорошо входит в жизнь нашего лагеря.

На следующий день Шиянов на небольшом холме над нашими палатками производит испытание радиостанции.

Радиостанция имеет крупные недостатки. Термограф (указатель температуры) не действует, прибор не приспособлен Для перевозки караваном, не разбирается удобно на несколько частей. На большой высоте его очень трудно будет нести.

Николай Петрович в широчайшем альпийском костюме сидит на земле, сложив ноги по-турецки, и разбирает детали радиостанции. Шиянов забивает в землю штыри для растяжек.

На холм поднимается молодой человек в пальто и кепи.

— Позвольте представиться, — говорит он. — Моя фамилия Каплан. Я кинооператор ленинградской фабрики «Россфильм» и иду с вами на пик Сталина.

Наши физиономии невольно расплываются в улыбки, которые мы стараемся выдать за улыбки приветственные. Этот юноша меньше всего похож на опытного альпиниста.

— А как у вас со снаряжением? — спрашиваем мы.

— Все в порядке. В Оше получил полушубок и башмаки.

— А палатка, спальный мешок, ледоруб, кошки, тёплое бельё, наконец хотя бы свитер?

— Свитер? Хм… Свитер… Это егеровская фуфайка? Есть, как же, есть.

Улыбки переходят в хохот. Шиянов в восторге делает заднее сальто. Каплан невозмутимо ждёт дальнейшего развития событий.

Оказывается, что у него всего 300 метров плёнки. Вместо того чтобы создать захватывающий документальный фильм о восхождении на пик Сталина, Ленинградская фабрика решила делать в Хороге сюжетный памирский фильм, и для него Каплан должен был заснять на пике Сталина два эпизода.

Однако лучше 300 метров , чем ничего. Мы коллективно снабжаем Каплана всем необходимым для похода. Он поедет с нами. Итак, бордобинское сиденье окончено. Наш отряд в сборе. Мы собираемся в поход по Алайской долине, к Алтын-Мазару и к леднику Федченко. Но не так-то просто тронуться в путь.

Возле палаток сложен наш груз — вьючные ящики и вьючные сумы, распухшие до крайних пределов рюкзаки, спальные мешки, ящики с продовольствием, метеорологический самописец, киноаппарат, тренога, казаны, чайники, сковороды, полушубки. Мы выдёргиваем стойки из палаток, и наши уютные двухместные домики мягко ложатся на землю складками брезента. Мы скатываем их в тугие, толстые валики, втискиваем в чехлы и Присоединяем к остальной поклаже.

Караванщики с ироническим недоумением смотрят на эту груду вещей: неужели мы думаем, что все это уместится на двух верблюдах и одной вьючной лошади?

Действительно, Гетье просчитался, прислав нам такой маленький караван.

Неблагополучно и с верховыми лошадьми. Лошадь, купленная для Горбунова, захромала и выбыла из строя. На четырех человек остался только мой Федька, почтённый пожилой конь, который однако на пробных проездках показал полное отсутствие «аллюров».

Выручает Марковский. Из отряда Григорьева он выделяет нам до Алтын — Мазара двух вьючных лошадей и молодого жеребчика Пионера под верх.

Начинается погрузка каравана. Это — трудное и сложное дело, требующее большого искусства и многолетнего опыта. Прежде всего караванщики прикидывают груз на каждое животное. Груз этот распределяется на две равные по весу части. Один из караванщиков вводит верблюда между двумя половинами лежащего на земле груза. Верблюд пронзительно ревёт. Караванщик дёргает за верёвку, привязанную к продетому в ноздри верблюда куску дерева, и неуклюжий «корабль пустыни» подгибает сначала передние, потом задние ноги и неохотно подставляет под груз натруженные мозоли своих горбов. Через его спину перекидывают аркан и затем вьючат вещи одновре — менно с двух сторон, притягивая их все время арканом. Когда животное завьючено, караванщики начинают изо всех сил растягивать вьюки в стороны, чтобы посмотреть, не ослабнут ли арканы. Будет хуже, если это случится в пути, и вьюк развалится.

Сверх основных вьюков прикрепляются чайники, рюкзаки, всякая мелочь.

Навьюченный верблюд с усилием встаёт. Его отводят в сторону и принимаются за следующего.

Вьюки надо распределять так, чтобы они не стирали животному бока. Иначе можно за один день пути вывести верблюда или лошадь из строя.

Эта нелёгкая процедура осложняется своеобразной погрузочной дипломатией.

Рабочие отряда Григорьева норовят нагрузить своих лошадей полегче и самые тяжёлые и неудобные вещи навьючить на верблюда. Киргизы-караванщики стараются незаметно подсунуть рабочим Григорьева небольшие, но увесистые ящики с консервами.

Елдаш, который был бы нам очень полезен в походе, заболел и остаётся в Бордобе.

Николаю Петровичу надоедает погрузочная канитель, и он решает идти с Шияновым вперёд. Мы уславливаемся, что они, пройдя примерно половину дневного перехода, будут нас ждать на тропе.