Приключения Рольфа - Эрнест Сетон-Томпсон

Куонеб встал, не скрываясь больше, и сделал знак Рольфу, который бегом поспешил к нему. Три жирных сурка — это был запас свежего мяса на целую неделю. Кто не пробовал мяса молодого жирного сурка, тот не может себе и представить, насколько вкусным и нежным должно оно казаться, поджаренное с картофелем молодому голодному охотнику.

12. Битва с водяным демоном

Однажды утром, когда они вдвоём шли по берегу озера, Куонеб указал Рольфу на воду. Там плавало нечто вроде небольшого круглого листа с двумя бисеринками на некотором расстоянии друг от друга. На два фута дальше Рольф увидел ещё больший лист и догадался, что первый лист была голова с глазами, а второй — щит большой кусающейся черепахи. Не прошло и минуты, как она скрылась из виду. Рольф знал и видел три различных вида черепах, но никогда ещё не видел он такого огромного и зловещего чудовища.

— Это Босикадо. Я знаю его, и он знает меня, — сказал краснокожий. — Между нами давно уже идёт война; наступит день, когда мы покончим с ним. Три года тому назад увидел я его в первый раз. Я убил утку; она осталась на воде. Не успел я ещё добраться до неё, как кто-то потянул её вниз. Утка эта прилетела летом с молодыми утятами; он всех перетаскал по одному, а под конец стащил и утку. Он всегда таскал уток, и я несколько ночей закидывал на него крючок. Я поймал несколько маленьких черепах по восьми и десяти фунтов весом. Они были очень вкусные. Я три раза ловил Босикадо на крючок, но всякий раз, когда я хотел втащить его в лодку, он обрывал самые крепкие верёвки и уходил прочь. Он такой ширины, как пирога; его когти проходят сквозь кожу на пироге, и он трепал её и шатал во все стороны. Он походит на подводного злого духа, и он навёл на меня страх.

Отец учил меня, что есть только одна вещь на свете, которой человек должен стыдиться — это страх. Я сказал себе тогда же, что никогда не допущу, чтобы страх овладел мною. Я жажду битвы с Босикадо. Он мой враг. Он навёл на меня страх, и я хочу навести на него страх. Три года наблюдаем мы друг за другом. Три года подряд уносит он моих уток и крадёт мои удочки, сети и западни для мускусной крысы. Вижу я его не очень часто и в большинстве случаев так, как сегодня.

До Скукума у меня была маленькая собака Найнде. Хорошая была собака. Она выслеживала енотов, ловила кроликов и даже уток, хотя и была маленькая. Я убил однажды утку; она упала в озеро; я позвал Найнде. Она прыгнула в воду и поплыла к утке. Тогда утка, которую я считал мёртвою, поднялась вверх и улетела; я крикнул Найнде. Она поплыла ко мне. Добравшись до глубокого места, она вдруг завыла и забарахталась. Затем она громко залаяла, словно звала меня. Я прыгнул в пирогу и поплыл к ней; но тут моя маленькая Найнде пошла ко дну. Я знал, что это Босикадо. Я долго шарил длинной палкой по дну и ничего не нашёл, а дней через пять увидел лапу Найнде… она плыла вниз по реке. Наступит день, когда я растерзаю этого Босикадо. Я встретил его однажды на берегу. Он, как камень, скатился в воду. Перед тем, как нырнуть, он взглянул на меня, и мы посмотрели друг другу в глаза… Я понял тогда, что это Манито, злой дух. Отец мой говорил: «Если Манито беспокоит тебя, убей его!»

Как-то раз, когда я плыл за уткой, он схватил меня за палец на ноге, но я успел выбраться на мелкое место и спасся от него. Я воткнул ему гарпун в спину, но гарпун не был настолько крепок, чтобы удержать его. Однажды он схватил Скукума за хвост, но он выскользнул у него. С тех пор собака не идёт в воду.

Два раза видел я его, как сегодня, и мог бы убить его из ружья, но я хочу бороться с ним один на один. Много раз садился я на берег и пел ему «Песнь труса», и звал его бороться со мной на мелком месте, где мы будем равны с ним. Он не слушает меня… не приходит.

Он, я хорошо знаю, наслал на меня болезнь прошлую зиму вот и теперь чувствую я на себе его волшебную силу. Но я возьму верх, и мы встретимся с ним когда-нибудь. Он снова навёл на меня страх. Я на него наведу ещё больше страха и хочу встретиться с ним в воде.

Прошло, однако, несколько дней прежде, чем они встретились. Рольф отправился за водой к ключу, который находился в десяти футах от берега озера. За это время он приобрёл привычку охотника ходить бесшумно и осторожно и внимательно осматриваться, прежде чем удалиться от жилья. На тинистой отмели мелководья бухты, в каких-нибудь 50 ярдах от себя, увидел он серовато-зелёный предмет, который оказался огромной черепахой, гревшейся на солнце. Чем больше смотрел он на неё и сравнивал с окружающими предметами, тем чудовищнее казалась она ему. Стараясь не делать ни малейшего шума, поспешил он к Куонебу.

— Греется на солнце… Босикадо… там, на отмели.

Индеец мгновенно вскочил на ноги, взял томагавк и крепкую верёвку. Рольф протянул руку за ружьём, но Куонеб отрицательно покачал головой. Вдвоём отправились они к озеру. Да! Оно бы там, это огромное с выпученными глазами чудовище, и лежало словно бревно, окрашенное в грязный цвет. Отмель позади него не имела никакого прикрытия. Приблизиться к чудовищу на такое расстояние, чтобы попасть в него, не было возможности: ему ничего не стоило скрыться в воде. Куонеб не хотел пользоваться ружьём; он чувствовал, что должен бороться с чудовищем лицом к лицу. Он быстро составил план: привязав к поясу томагавк и свернутую в кольцо верёвку, он неслышно скользнул в озеро, намереваясь подкрасться к чудовищу со стороны воды. В данном случае это было самое удобное: во-первых, всё внимание черепахи было направлено к берегу, а во-вторых, в озере находились густые заросли камыша, под прикрытием которых легче было подкрасться к чудовищу.

Рольф по желанию Куонеба отправился в лес и там осторожно пробрался к такому месту, откуда он на расстоянии двадцати ярдов мог наблюдать за черепахой.

Сердце мальчика сильно билось, когда он следил за отважным пловцом и свирепым пресмыкающимся. Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что чудовище весило фунтов сто. Это было одно из самых больших и самых свирепых пресмыкающихся. Несмотря на то, что челюсти у него были беззубые, они были вооружены острыми, режущими зазубринами, которые могли дробить кости. Щит делал его неуязвимым для хищных птиц и зверей. Черепаха лежала на отмели, похожая на бревно; длинный хвост её, как у аллигатора, был вытянут во всю длину, а змеевидная голова и крошечные глазки были внимательно устремлены на землю. Широкий щит её окаймлялся зелёным мхом; к вывороченным наружу подмышкам присосались пиявки, которых с большим рвением клевали две маленькие птички, что доставляло, по-видимому, большое удовольствие чудовищу. Огромные лапы и когти представляли разительный контраст с маленькими красными глазками. При взгляде на последние по телу невольно пробегала нервная дрожь.

Держась под водою таким образом, что его почти не было видно, индеец медленно приближался к камышу. Он остановился, как только почувствовал под собою дно, взял в одну руку верёвку, а в другую томагавк и нырнул. На поверхности воды он показался в десяти ярдах от врага, где было не более четырёх футов глубины.

Не прошло и минуты, как пресмыкающееся скользнуло уже в воду и скрылось из виду, ловко увернувшись от верёвочной петли. Куонеб присел низко в воде и схватил чудовище за хвост в то время, когда оно плыло мимо него. Оно не преминуло показать ему свою силу. Могучий хвост в одно мгновение повернулся боком таким образом, что острые шипы его со страшной силой врезались в державшую его руку индейца. Надо было иметь стойкость последнего, чтобы удержать эту острую, как нож, палицу. Индеец выронил томагавк и схватил верёвочную петлю, собираясь накинуть её на голову черепахи, но чудовище быстро уклонилось в сторону, и петля, скользнув по щиту, захватила огромную лапу. Индеец быстро затянул её и связал таким образом себя со своим врагом. Единственное оружие его лежало на дне, а вода кругом сделалась совершенно мутной от поднявшейся снизу грязи. Индеец тем не менее нырнул в воду, надеясь найти свой томагавк. Черепаха в ту же минуту вильнула вдруг в сторону; раненая рука индейца освободилась, но сам он не удержался на ногах. Тогда черепаха, чувствуя, что её лапу что-то держит, бросилась на своего врага с открытым ртом и оскаленными челюстями.

У неё была та же привычка, как и у бульдога: раз она схватила какой-нибудь предмет, она сжимала его челюстями до тех пор, пока не раздавливала. В мутной воде она не могла ясно рассмотреть предметов, но тем не менее, наткнувшись на левую руку врага, охватила её со всею силой безумного бешенства и отчаяния. В эту самую минуту Куонеб нашёл свой томагавк. Поспешно поднялся он на ноги, вытащив за собой черепаху, повисшую на его руке, изо всей силы размахнулся томагавком, который глубоко врезался в щит чудовища, в самую спину. Результата не получилось никакого, и индеец лишился единственного оружия, так как не мог его вытащить, несмотря на все свои усилия.