Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России - Сеймур Беккер

Проведенная в 1831 г. радикальная реформа корпоративных организаций дворянства попыталась исправить эти недостатки{59}. Чтобы сделать службу более привлекательной, губернские предводители дворянства отныне назначались императором; служебный ранг всех выборных должностей был повышен на один класс, а выборным администраторам был гарантирован шестилетний срок пребывания в должности, и они впервые получили права чиновников гражданской службы. Одновременно был расширен круг дворян, имевших право занимать выборные должности. Это было достигнуто за счет отмены прежнего требования о минимальной собственности (не менее 100 рублей годового дохода от имения) и обязательной предварительной службы в государственном аппарате с получением звания четырнадцатого класса или выше. Для повышения статуса губернских дворянских собраний им было позволено обращаться в правительство с петициями и жалобами на местные административные промахи и злоупотребления даже в тех случаях, когда дворянство не было главной или единственной жертвой. Чтобы заинтересовать в выборах богатых дворян, и прежде всего не проживавшую в губернии аристократию, право голосовать стало зависеть от размера собственности. Крупные землевладельцы сохранили право голоса на выборах сословных представителей и должностных лиц, средние землевладельцы с этого времени были представлены выборщиками, а мелкопоместные дворяне лишились права голоса[8]. Все землевладельцы, выслужившие чин, сохранили право голоса по всем вопросам, кроме выборов должностных лиц.

Реформа 1831 г. настолько мало помогла государству решить вопрос нехватки должностных лиц для системы местного управления, что еще до конца десятилетия были приняты дополнительные меры. Если меньше чем 12 дворян из одного уезда присутствовали на собрании, губернский предводитель имел право для проведения выборов соединить дворянство двух или более соседних уездов. Любой средний землевладелец получал право голоса на выборах, если на военной службе он дослужился до шестого класса (полковник), а на гражданской — до четвертого (действительный статский советник). Право голоса получал и любой дворянин, отслуживший три года на должности предводителя дворянского собрания, даже если у него не было поместья. Постоянная нехватка дворян для занятия выборных должностей понудила правительство разрешить в известных случаях одному лицу одновременно занимать две выборных должности, а также предоставить право личным дворянам быть избранными на должность уездного полицейского чина{60}.

Эффект правительственных усилий оказался минимальным. Жалобы на должностную неадекватность местных выборных администраторов не прекращались до самой отмены этих должностных позиций в 1860-х гг., когда Борис Чичерин высказал всем известную истину — российские дворяне всегда больше ценили свое право собственности на живые души, чем свое право влиять на ход дел посредством участия в выборах и службы на выборных должностях в местном управлении{61}. Учитывая тот факт, что самодержавие жестко контролировало как назначенных чиновников, так и выборных администраторов, а также принимая во внимание узость границ, в которых должны были действовать дворянские общества, нельзя не признать, что дворянство достаточно адекватно воспринимало соотношение между ценностью своих прав собственности и прав политических.

Те самые законы, которые должны бы в 1831 г. возбудить интерес дворянства к участию в дворянских собраниях и к занятию выборных должностей, сделали еще яснее, чем раньше, тот факт, что государство смотрело на эти функции скорее как на обязанности, чем привилегии. Для дворян были установлены штрафы, если они не посещали дворянских собраний (если только они заранее не предъявляли уважительной причины) или отказывались принять должность, на которую их избрали; надзор губернатора за губернскими собраниями был усилен[9]; был особенно подчеркнут тот факт, что внесение в генеалогический реестр и избирательный список соответствующей губернии было не только правом, но и «обязанностью» каждого дворянина, ставшего владельцем земли{62}. В том же стиле происходила и проведенная в 1832 г. замена заведенных в 1780-х гг. дворянских мундиров, особых для каждой губернии, на единую для всех форму — темно-зеленый мундир министерства внутренних дел. Правительство Екатерины Великой ввело разнообразие мундиров, выражавших корпоративное единство дворянства каждой губернии. Правительство Николая I, унифицировавшее мундир, сделало упор на роли дворянства как агента государственной власти{63}.

Воздействие Великих реформ

С Петра I до Николая II государство Российское поставило перед собой двойную задачу, стремясь уменьшить несоответствие (в основном военное и экономическое) России Западу путем избирательного заимствования у последнего и включить в политическую систему российского самодержавия и иерархическую структуру общества изменения, неизбежно сопровождающие такие заимствования. В XVIII в. решение этой двойственной задачи шло успешно: государство энергично содействовало проведению технической, культурной и административной вестернизации, одновременно усиливая традиционные политические и социальные структуры. В XIX в. задача стала бесконечно более трудной, потому что на Западе одно сословное общество за другим трансформировалось в классовые общества, а династические государства превращались в национальные, основанные на принципе народного суверенитета. Глядя с сильнейшим неодобрением на эту тенденцию, российское правительство проявляло чрезвычайную чувствительность к взаимосвязи между интеллектуальными и экономическими переменами, с одной стороны, и фундаментальными политическими и социальными преобразованиями — с другой; теперь оно стало относиться с крайней осторожностью и подозрительностью к дальнейшему проникновению в Россию западных идей и западной техники. Платой за такую чрезмерную настороженность стало унизительное поражение России в Крымской войне против Британии и Франции — двух обществ, мощь которых, несоотносимая с мощью России, была чудесным образом увеличена непрекращающейся модернизацией их экономических, социальных структур и политических систем.

В течение шестидесяти лет после поражения в Крымской войне старый режим, стремясь к повышению силы и безопасности государства, с обновленным интересом начал осуществлять модернизацию экономики и вооруженных сил, не намереваясь, однако, отказываться от традиционной сословной системы организации общества и от самодержавного режима власти. Фактически политическая система оставалась неизменной — по форме до 1906 г., а по сути во многом вплоть до 1917 г., когда, наконец, и был предъявлен счет за подобное отсутствие гибкости. Оставалась формально неизменной до 1917 г. и сословная система; единственные структурные изменения, проведенные в 1860-х гг., были незначительные — реорганизация трех купеческих гильдий в две и слияние различных разрядов крепостных и крестьян в однородное в правовом отношении крестьянство[10]. К 1917 г., однако, режиму пришлось пожертвовать большей частью той сути, которая определяла сословную систему требованиям модернизации.

Первым по времени и по значительности шагом по выхолащиванию сути сословной системы было освобождение крепостных в 1861 г. Эта радикальная реформа одновременно повысила правовой статус крестьянства и лишила дворянство самой ценной из привилегий — исключительного права владеть населенной землей и получать выгоду от бесплатного труда своих крепостных. С освобождением крепостных дворяне также лишились другой своей прежней роли — от имени государства осуществлять судебные, полицейские и налоговые функции относительно своих крестьян. Большая часть личных привилегий, принадлежавших дворянству наравне с другими привилегированными сословиями, ненадолго пережила освобождение крестьян. Уже в 1863 г. освобождение от подушной подати было распространено на мещанство{64}, а спустя двадцать лет этот налог был совсем отменен. Другие налоги, прежде всего налог на недвижимость и акцизные налоги, всегда применялись по отношению ко всем сословиям. Самые жестокие формы телесных наказаний были отменены в 1863 г., хотя в некоторых случаях крестьян все еще подвергали битью розгами{65}. Наиболее серьезный удар привилегиям нанесла судебная реформа 1864 г., в основе которой лежали «принципы безсословности суда, равенства всех граждан перед законом»{66}. Право дворян быть судимыми себе равными приняло радикально иной вид: в самом знаменитом из описанных в художественной литературе уголовных процессов в пореформенной России обвиняемый, потомственный дворянин Дмитрий Карамазов, был осужден присяжными, состоявшими из четырех чиновников, двух купцов и шести мещан и крестьян{67}. Благодаря судебной реформе все граждане России без различия сословий получили право не только на суд присяжных, но и на гарантии от внесудебного лишения жизни, статуса или собственности, а также на право обжаловать приговор у императора. В 1860-х гг. все граждане получили право на паспорт для выезда за границу и на занятия торговлей и промышленностью{68}. С освобождением привилегированных сословий от рекрутской повинности покончила военная реформа 1874 г., которая сделала призыв на военную службу всеобщим, и теперь образование, а не сословная принадлежность, давало право на уменьшенный срок службы. А когда армия отказалась от практики размещения войск по частным домам, освобождение дворянства от постоя потеряло всякий смысл.