Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна

Два ряда одинаковых дверей ввели меня в недолгий сту­пор. Где же он живет, романин рыжий, самой медичкой Мати­льдой мне в супруги на одну ночь предназначенный? Здравую мысль ходить из комнаты в комнату в поисках суженого-ряженого я отмела быстро. А если испугаю кого из студентов, если стражу кликнут? Позора же не оберешься. Я прикосну­лась к брошке, вызвав легкий порыв ветра. Ну, давай, роди­мый, ты же свою стихию чуешь! Ветреников среди сильного пола у нас раз-два и обчелся. Вот именно что два: Игорь этот и еще один, в очках все ходит. Как его там? Данила? Вавила? Ёжкин кот! Что ж я никак своих однокашников по именам не запомню? Права, ох права Иравари! Ветер подтолкнул меня к заветной двери, из-под которой пробивался лучик света. Зна­чит, не спят еще касатики? Мне же лучше.

Я ввалилась в помещение без стука, прерывая чинную по­луночную трапезу, раздула ноздри, принюхиваясь к густым винным парам, и соколиным взором осмотрела диспозицию.

— Ты! — Мой указующий перст был грозен. — Зовут как?

— Д-д… Дементий, — постукивая зубами о край чарки, от­ветил тот. — Дементий Стихоплет.

— И чего, стихи пишешь? — начала остывать я.

Ветреник слегка покраснел, но утвердительно кивнул.

— Потом почитаешь. А сейчас оставь нас.

До сего момента молчавший Игорь открыл было рот.

— Ненадолго, — предвосхитила я возражения. — На поло­винку часика всего. Дело молодое, понимать должен.

Дементий иронично хмыкнул, но удалился, прихватив с собой какой-то манускрипт. Я перевела взгляд на Игоря.

— Ты, наконец, решилась? — широко улыбнулся тот, рас­крывая объятия. — Ну, так иди же ко мне!

— Лечу! — ответила я на улыбку и резко заехала ему кула­ком в ухо.

Удачно получилось, что парень еще сидел, а то пришлось бы подпрыгивать и удар получился бы скользящий. А так романин сомлел, завалившись на подушку, а я, вытащив из-под кровати его сундучок, а из порядком уже растрепавшейся прически серебряную шпильку, принялась орудовать ею в аккуратной прорези замка.

— Уж тогда сразу лучше ключи на трупе поискать, — сар­кастично посоветовала из зеркала Иравари. — Чего уж мело­читься? Разбой полумер не терпит.

— Какой труп? Типун тебе на язык, — сдула я с мокрого лица прядь волос. — И никакой это не разбой. Я интересы свои блюду. Или мне теперь всякого воздыхателя с эпистола­ми на дуэль вызывать прикажешь?

Демоница, на словах мои действия порицающая, следила за ними с азартным любопытством.

— Ну, хорошо, благородный поединок нам не подходит. Кстати, тогда не понятно, зачем кавалер Изиидо оплатил твои занятия у двух учителей фехтования.

— Чтобы было, — кряхтя, пояснила я. Механизм, кажется, стал поддаваться. — Как говорит одна моя родственница, «знания за спиной не носить» и «все в жизни пригодится». Кстати, не твоя ли была здравая мысль — конкурентов для тренировок нанять?

Шпилька провернулась, замок щелкнул, я отбросила крышку сундучка. На пол вывалился ничем теперь не сдер­живаемый ворох чулочных подвязок: простецкие веревоч­ные, атласные, шелковые, расшитые бисером и стеклярусом. Ни одной пары я среди них не заметила. Но гораздо больше меня поразило то, что обнаружилось на самом дне сундучка. А была там ночная сорочка тонкого льна, с руной ветра у во­рота и безобразной дырищей на груди, прямо напротив серд­ца. Когда я эту сорочку две седмицы тому назад потеряла, она была целехонькая и даже свежевыстиранная. Как сейчас по­мню длинные рукава, прощально помахивающие мне с вере­вок сушильного дворика, где я ее, бедняжку, оставила.

— Ничего себе тайник! — присвистнула Иравари. — Давай приводи в чувство охламона, я сама допрос вести буду.

— Не смеши, — остановила я подругу. — Не стоит сейчас раскрываться. За вызов демона Тонкого мира меня никто по головке не погладит.

— Да любой из ваших студентов, да и магов тоже, спит и видит, как кого-нибудь из нас вызвать!

— Все равно — не поощряется, — качнула головой я. — Зна­ешь, как дальше все раскрутится? Сначала Игорь проговорит­ся кому-нибудь по хмельному делу. Потом ко мне этот «кто-нибудь» явится, чтоб я тебя на время ему одолжила. А потом некто третий или даже обиженный отказом второй донесут на меня ректору…

— У ректора свой демон есть! — не желала успокаиваться Иравари.

— И кто-нибудь, кроме тебя и теперь меня, об этом зна­ет? — Подруга тяжело дышала, не желая соглашаться с мои­ми доводами. — Мэтр Пеньяте очень-очень заинтересуется нашими с тобой делами, отсутствием кровавых приношений и другими… аспектами.

Мне самой понравилось, с какой легкостью я ввернула в разговор мудреное слово.

— Я передумала, — качнула Иравари высокой прической. Последнее время демоница для встреч со мной облачалась по последней элорийской моде, поэтому сегодня щеголяла в черной мантилье. — Бери все это барахло и отправляйся к ректору. Надо призвать к ответу рыжего развратника.

Тем временем сам развратник хрипло застонал. Иравари исчезла. Я повернулась к постели.

— Как вы это объясните, господин Стрэмэтурару?

Продолжать обвинительную речь я не могла, до крайно­сти удивленная уже тем, что в моей памяти отыскалось зако­выристое прозвище студента. Надо будет Иравари похваста­ться.

Изумрудно-зеленые глаза смотрели на меня с дурашли­вой укоризной.

— А у тебя рука-то тяжелая.

— Никто не жаловался, — ответила я, уже после удивив­шись, что разговор рыжий соблазнитель начал на роман­ском. — Повторить?

— Не стоит. Я и так сделаю для тебя все, что ты захочешь.

— Многообещающее начало… — Говорить на давно, каза­лось, позабытом языке было приятно, я ведь когда-то счита­ла его родным. Только на нем, мягко перекатывая горловое «р», можно было произнести «дракон» так, что сердце сладко замирало…

— Повтори, я не расслышал, — оторвал меня от грез Игорь.

— Дракон тебя подери, говорю, — надулась я. — Если ты мне немедленно не объяснишь содержимое своего сундука, жалоба отправится прямиком в кабинет ректора.

— А кому ты весточку оставила, что сюда идешь? — ниско­лько не испугавшись, спросил рыжий. — Стихоплета мо­жешь в расчет не брать, он сделает все, что я ему велю.

— Ну что ты как маленький? — Я прикоснулась к ветре­ной руне, и из-под моих пальцев рванулась бледная птица, вроде тех галок, которые рисуют на полях рукописей неради­вые студенты. — У тебя ровно три минуты, потом я уже не успею ее отозвать.

Игорь колебался недолго. Расширенными от ужаса глаза­ми он провожал плавные пируэты моей галки, кружащей у потолка.

— Что это такое?

— Я первая спросила.

— Ответ за ответ?

— Не в том ты положении, чтобы торговаться. — Но в го­лосе парня мне послышалось такое азартное любопытство, что устоять перед ним было невозможно. — Про портал по­следней надежды слыхал?

— Это такой артефакт специальный, — подбадриваемый моим благосклонным кивком, начал Игорь. — Он открывает портал в Квадрилиум только для одного мага и в самом край­нем случае.

— Когда маг при смерти, — подтвердила я.

— Ты хочешь сказать, что твоя птица и есть этот портал?

— Нет, еще нет. Портал последней надежды — артефакт штучный, в производстве сложный и долгий. И одаривают им только самых-самых…

Туманная галка попыталась просочиться в неплотно при­крытое окно, и я развеяла ее щелчком пальцев. Игоря я не бо­ялась, в отличие от незапланированного визита в мужское крыло ректора или отряда ночной стражи. К тому же проде­монстрировать собеседнику свое доверие — шаг далеко не лишний. Теперь ветреник знает, что я не беззащитна, и дол­жен мой щедрый жест оценить.

Игорь улыбнулся:

— Я все равно ничего не понял.

— У каждого из нас, студентов, есть руна стихии. Это не просто символ, не просто украшение — это основа того, что со временем превратится в портал последней надежды. И уже сейчас наши руны кое-что могут: помочь рассмотреть нити силы, призвать стихию… ну, или поднять тревогу.

— Как предусмотрительно, — хмыкнул парень. — Значит, одарить или не одарить нас возможностью сохранить жизнь, решать будут после, но готовятся к этому уже сейчас.

— Это очень сложное колдовство, для него придется сме­шать лечебную магию, личную силу объекта, стихии.

— Нас этому будут скоро учить?

— Думаю, никогда, — пожала я плечами. — Даже если мы с тобой будем знать, что да как, применить свои знания на практике не сможем. На месте наших преподавателей я бы гоже лишних телодвижений не делала.

— А если…

— Хватит пустой болтовни, — прикрикнула я на ветрени­ка. — Немедленно отвечай, что у тебя за коллекция под кро­ватью обнаружилась?

Зеленые глаза воровато блеснули. Я демонстративно по­гладила брошь. Ниточка ветра, которую я использовала для создания тревожной птицы, была последней. Больше их в комнате не наблюдалось. Но Игорь этого, кажется, не заме­тил. Судя по красноватому следу на переносице парня, для этой волшбы ему нужны специальные магические очки. По­мнится, когда я с Зигфридом познакомилась, он такие стек­ляшки повсюду за собой таскал. Теперь-то вырос мой огне­вик, заматерел, одним пальцем нити силы скручивать может. Л через что ему для этого пришлось пройти, даже думать не хочется.