Ходячие мертвецы Роберта Киркмана. Нисхождение - Джей Бонансинга

– Йоу! Джентльмены! – воскликнула она, махнув рукой в сторону леса. – Взгляните-ка на верхушки!

В лучах утреннего солнца первозданный туман призрачными клочками осел на кронах древних дубов. Эти клочки подрагивали вместе с ветвями деревьев под напором невидимого стада, которое двигалось по лесу. Мэттью свернул на следующем повороте и поехал по извилистой асфальтовой дороге, которая уходила в холмы, возвышавшиеся к югу от них.

Через пятнадцать минут они все увидели. Мэттью съехал на обочину, припарковал пикап и вышел из машины. Остальные последовали за ним. В воздухе стояла едкая гнилостная вонь мертвецов. С помощью бинокля разведчики разглядели, что происходит среди деревьев.

За сутки количество ходячих существенно возросло. Теперь волна мертвецов, шагавших в тени леса, по размерам была сравнима с цунами. Их было не меньше тысячи. Сотни и сотни стонов сливались в единый нестройный хор. Зловеще хрипя, ходячие бездумно наступали друг на друга, натыкались на деревья, спотыкались и падали, но каким-то непостижимым образом в этом неровном и бессистемном марше они продвигались на восток, медленно, но верно, преодолевая милю-другую за час.

Расчет произвести было несложно.

Глава четвертая

На создание огневого рубежа ушел час. Мэттью, Спид и Глория выбрали невысокую каменистую местность на границе Парка имени Рузвельта. Примерно в двух милях к северо-востоку от текущего положения стада был длинный, плоский луг, заросший невысокими кустарниками, который лежал как раз на пути мертвецов. От него до предместий Вудбери оставалось миль восемь, и это оставляло безопасный буфер на случай, если огонь выйдет из-под контроля. После начала эпидемии Джорджия пережила уже несколько периодов засухи, поэтому луга в южной части штата, как сухой хворост, готовы были загореться от первой же молнии.

Мэттью, Спид и Глория работали быстро и тихо, общаясь в основном при помощи жестов. Они следовали плану, который утвердили Лилли и Боб. При помощи диковинного ручного приспособления, найденного на футбольном поле начальной школы, они быстро провели мелом линию, чтобы огонь с хирургической точностью вспыхнул прямой стеной. Затем они размотали вдоль линии около ста ярдов толстой веревки и пропитали ее различными горючими смесями, следя, чтобы они не брызнули им на одежду и не впитались в землю.

Они вытаскивали из багажника пикапа одну пластиковую канистру за другой: в ход шли изопропиловый спирт из госпиталя Боба, этанол с заброшенной фермы и гаража, галлоны старой выпивки из таверны на Флэт-Шолс-роуд, керосин со склада и даже сердечники фейерверков, обнаруженных в пустом доме на Дроумдери-стрит. Наконец они разложили вдоль линии привезенные с собой железнодорожные шпалы и найденные на окраинах города доски.

К девяти сорока пяти они закончили. Они заняли позицию на соседнем холме менее чем в сотне ярдов к северу и притаились среди орешника в туче комаров.

Прошло несколько бесконечных минут, и до них донеслась вонь, свидетельствующая о приближении стада, характерный смрад, выдавший мертвецов задолго до того, как на горизонте показались их первые ряды. Зазвучала адская симфония стонов и хрипов, и в следующую секунду Спид заметил в отдалении ковыляющие фигуры, которые выходили из леса армией поломанных деревянных солдатиков.

– Как раз вовремя, – шепнул Мэттью, после чего сжал в руке небольшой радиопередатчик и спрятался за несколькими упавшими друг на друга деревьями.

Его сердце забилось быстрее, он приготовился поджечь линию огня при помощи самодельного детонатора – его собрали из деталей радиоуправляемого самолета, обнаруженного в разграбленном магазине хобби.

Черная волна мертвецов приближалась к огневому рубежу, и Мэттью подождал, пока они не окажутся прямо над пропитанными горючим досками, а затем нажал на кнопку – защитная полоса ослепительно вспыхнула.

– Горите, мерзавцы, – едва слышно пробормотала Глория, наблюдая, как огонь распространяется на все сто пятьдесят ярдов и языки пламени начинают лизать первых ни о чем не ведающих мертвецов, карабкаться по их истлевшей одежде и превращать в факелы их головы. Огонь разгорался. Через несколько секунд весь авангард ходячих был объят жарким пламенем.

В воздух взвился горячий вихрь, пожар быстро охватывал стадо. Судя по всему, мертвецы горели не хуже горючих веществ: вспыхивали источаемый их телами метан, пропитанные желчью одеяния и проеденные личинками внутренности. Пожар стал ярче и жарче, чем ожидалось. Вскоре вся армия ходячих была объята огнем.

– О нет… Нет, нет, – застонала Глория, заметив, как неожиданно стали развиваться события. Она попятилась и опустила козырек на глаза, чтобы прикрыть лицо от волны жара и света. – Нет, нет, нет, нет, нет, только не это. ЧЕРТ!

Мэттью слезящимися глазами смотрел на это – исход оказался непредвиденным.

Они совершили большую ошибку.

Команда Боба осматривала полку за полкой и проверяла каждый пустой пузырек и каждую неподписанную коробку медикаментов в заброшенной аптеке на Фолк-авеню, но ничего не находила. Мужчины работали в темноте и в буквальном смысле пробирались на ощупь. На Бобе был помятый железный шлем с налобным фонарем, а Хэп и Бен держали в зубах маленькие ручки-фонарики.

Им попадались лишь средства от акне, мази от геморроя и лекарства с загадочными названиями, которые не брал никто из мародеров. Все действенные средства для центральной нервной системы давным-давно растащили. Еще через десять минут поисков Боб наконец поднял руку.

– Так, перекур, ребята. Подождите-ка.

Хэп и Бен остановились. Вытащив фонарики изо рта, они посмотрели на Боба.

– По-моему, пора спуститься в подвал.

Желтый луч фонаря Боба выхватывал из темноты его морщинистое лицо.

Его напарники пожали плечами, не выражая ни радости, ни сожаления по поводу этой идеи. Наконец Бен сказал:

– Ты точно готов пойти на это?

– На что именно? О чем ты говоришь?

– Ты точно готов рискнуть нашими жизнями, чтобы какая-то чокнутая домохозяйка получила лекарство?

– Бен, мы точно не знаем, насколько она чокнутая. Поверь мне, нам всем будет лучше, если мы сможем ее стабилизировать.

Бен снова пожал плечами.

– Веди нас, Макдафф[2].

Через несколько минут, когда Боб сломал все замки и мужчины спустились по лестнице вниз, Хэп Абернати прищурился и попытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь свои бестолковые очки из «Уолгринс»[3]. Оказавшись в пропахшем плесенью темном подвале аптеки и поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы видеть движения напарников, Хэп понял, что не стоило оскорблять юного офтальмолога в «ЛенсКрафтерс» в Белведер-Парк всего за месяц до того, как весь мир провалился в ад. Этот мелкий паршивец в дебильном белом халате все острил насчет «людей определенного возраста», осматривая глаза Хэпа, и это так взбесило Хэпа, что он в конце концов смахнул со стола поднос с инструментами и вышел из кабинета. Однако теперь, почти два года спустя, Хэп пытался пережить апокалипсис, пользуясь дешевенькими очками, и это сводило его с ума.

– Помедленнее, джентльмены, – попросил Хэп, направив свой бесполезный фонарик в непроглядную темноту.

Сквозь грязные линзы очков он видел расплывающиеся пятна света, скользившие по металлическим стеллажам и щупальцам закопченной системы отопления, с которой свисали сталактиты труб. Из темноты раздался хриплый голос Боба:

– Иди на мой голос, Хэп. Похоже, здесь у них хранились старые лекарства – срок годности, наверное, вышел еще при Клинтоне, но все равно проверить стоит. – Хэп пошел на голос и серебристый свет. – Ну ни фига ж себе! – голос Боба сорвался на крик. – А это еще что за хренотень?

– Что там, Боб? – Хэп подошел ближе, и перед ним возникли два силуэта. Они стояли в углу старой, выложенной кирпичом комнаты, заваленной картонными коробками, старыми досками и мышиным дерьмом. Все поверхности покрывал толстый, как мех, слой пыли.

Хэп опустил фонарик и посмотрел туда, куда глядели его напарники. Они стояли очарованные, не в силах сдвинуться с места. Хэп моргнул. Стена расплывалась у него перед глазами, и ему пришлось поправить очки, чтобы понять, что их так поразило. Наконец он заметил древний шов, рассекавший аккуратную кладку на пять или шесть футов в высоту, а вдоль него – едва различимые ржавые петли.

– Мать моя женщина, – пробормотал Хэп, поняв, на что именно он смотрит. – Это что, дверь?

Боб медленно кивнул.

Хэп взглянул на него.

– И куда она ведет?

Ну как всегда! Лилли на секунду отложила рацию, чтобы сходить в туалет, и тут эта коробка заголосила. Чертова штука все утро молчала, как кирпич – от Мэттью и компании не было ни слуху ни духу, несмотря на то что Лилли каждые пятнадцать минут выходила в эфир, пока руководила укреплением города, – а теперь вдруг разразилась бурным потоком слов как раз в тот момент, когда Лилли пи2сала в передвижном туалете у стройки.