Осенняя иллюзия - Марина Сидорова

звала на помощь, чтобы мы посмотрели. Как такое возможно?

– Лера, Лера, звала, а я-то попал, – терпя боль и зажав рот руками, я пытался что-то говорить.

Внятная речь не получалась, ноге становилось все больнее и больнее.

– Мишка, мы сейчас что-нибудь придумаем, – пыталась как-то меня успокоить Лерка, и я видел, как она нервничала и переживала.

– Да сделайте же что-нибудь, – я дико взвыл от боли, – хватит болтать и охать.

Все эти гвозди дико впились в меня так, что я даже не мог пошевельнуться.

У меня было такое чувство, что кто-то знал, что мы будем здесь идти, и специально все это рассыпал на дорогу.

Это еще хорошо, что на прогулку я надел кроссовки с толстой подошвой, это меня и спасло, правда, кроссовки можно было уже выкинуть.

Освободив мою ногу с этого плена, нам нужно было думать, как мы будем добираться обратно, ведь наступать на ногу я не мог.

Хоть и толстые были кроссовки, а ногу я все же поранил.

Я шел, опираясь на плечи ребят, прихрамывая, и думал, что хоть и плохо, что по деревне раскидан такой мусор, но все же хорошо, что так все обошлось и я могу, хоть прихрамывая, но добраться до лагеря.

На следующий день моя нога раздулась так, что я не смог встать не только с кровати, но и не смог пойти на завтрак.

Ромка с самого утра уже сгонял в медпункт и притащил мне целый пакет. Там были – салфетки, спирт, зеленка, и все это он выпросил, якобы для собаки, которую нашел вчера на улице с проколотой раной на ноге.

Лерка нежно мне обработала и перебинтовала ногу.

Вот я и попал в ловушку, – думал я, а в душе восхвалялся поступками ребят.

Ромка стоял рядом возле кровати и пытался подбадривать меня разными шутками:

«Полно шутить, – сказал волк капкану, – пусти лапу, то!».

От такой поддержки со стороны Ромки, я себе даже представить не мог.

Мямля, думающий только о себе, о еде и о книгах, вдруг раскрылся передо мной с другой стороны.

Всю эту ситуацию мы с ребятами решили сохранить в тайне.

А еще, пока я лежал в кровати и поедал принесенный мне тем же Ромкой завтрак, ребята решили сходить в деревню, и при белом свете посмотреть на эти кучи железа.

Ребята молодцы, потому что, вернувшись, они долго, перебивая друг друга, рассказывали мне, как выпросили у местной бабули тележку и лопату, и вдвоем, сгребли весь этот мусор, а потом и отвезли его на местную свалку.

– Было тяжело, но как подумать, что еще кто-нибудь поранит себе ногу, не очень-то приятно будет, – причитала Лера, – и была видна усталость на ее детском лице.

А я лежал и думал, что нашел я себе приключения «на свою ногу», теперь лежу здесь и вообще не в курсе всех событий, которые происходят вокруг.

Хотел я того или не хотел, но в медпункт все же пришлось обратиться, ведь эту ситуацию долго скрывать у нас никак не получилось.

И теперь целая неделя моего бездействия, тянулась бесконечно.

Вместо зеленого поля и чистого неба я лежал на своей койке и смотрел в белый потолок.

Ромка и Лера докладывали мне, где они были, что видели, и что успели сделать.

Они занялись изучением самой деревни и разузнали у той бабули, которая помогла им с тележкой, что в деревне живет много одиноких стариков.

Непонятно только, почему здесь до сих пор был летний лагерь, ведь стариков давно уже пытались вытравить из деревни.

Кто-то из жителей за помощь по хозяйству, давал ребятам какие-то гостинцы, и они все это тащили мне в комнату.

Одна бабушка дала пакет с книжками, ее внучка уже выросла, выбрасывать все это было ей жалко, да и внучка жила в городе и приезжала в гости как у нее получалось. А раз Лерин товарищ, она очень сильно полюбила Леру, сейчас подлечивает свою ножку, – так она говорила, то она передала этот пакет для меня, чтобы я не скучал и занялся хотя бы чтением.

Среди книжек я нашел маленький блокнот с записями, скорее всего внучка писала какие-то стихи или даже рассказы, будучи еще маленькой, потому что все было подписано так:

«Это я написала в семь лет, а это написано мною в 12 лет».

– Прямо в таком возрасте, как сейчас Лерка и мы, – подумал я, и решил, что мне делать было нечего, как заняться изучением этого блокнота.

Первый лист начинался с такой записи:

«Влюбленные птицы»

«Они познакомились на лету.

Он летел в теплые страны.

Она тоже летела на юг.

– Привет, ты кто такая, – спросил он.

– А ты кто такой? – спросила она.

– Я – птица, – ответил он.

– И я тоже, меня зовут Синдири.

– Синдири, – удивился он, – Какое красивое у тебя имя, давай дружить.

– Давай! – ответила она».

Блокнот был уже с пожелтевшими листками, и даже некоторые буквы стерлись и были плохо видны, но я все равно читал дальше.

Продолжение этого рассказа в блокноте почему-то я не нашел, может внучка не захотела писать о птицах, может еще что-то – не знаю.

Я думал, это просто детская писанина, но в ней было столько смысла.

Мне захотелось поскорее поправиться, чтобы скорее зажила рана на моей ноге, и я обязательно выполню все пункты своего плана на это лето:

«Озеро это или речка, дом на окраине, поле».

И как говорил мне Ромка, – Лежи и лечись, ведь не всем казакам атаманами быть.

Я вообще поражался уму и любознательности Ромки, ведь раньше я не интересовался, что он читает, а оказалось, он знает много поговорок и пословиц, и теперь он показывал мне свое красноречие:

«Короткую речь слушать хорошо, а под долгую речь хорошо думать», «Все коротко, да ясно, оттого и прекрасно».

А Лерка, такая простая и смешная, всегда с заплетенными косичками и идеями крутить обруч и поднимать гантели, сейчас казалась в моих глазах намного глубже.

Мои размышления и мечтания нарушил приход медсестры, которая спросила, смогу ли сам сходить с ней в медпункт на перевязку.

– Конечно, – ответил я, – ведь дело идет на поправку, да и по комнате я уже бегаю.

Придя из медпункта, я взялся дальше листать тот блокнот.

Девочка писала своим детским, но красивым подчерком, и было видно, что она аккуратно выводила каждую буковку:

«Мама спросила меня, когда я пришла со школы домой:

– А у вас в классе все делают домашние задания?

– Нет, ответила ей