Ищущий во мраке (СИ) - Костяной Богдан

По деревянной лестнице спустились на самое дно корабля. Вдоль каждого пролёта расположилась пара огоньков, чтобы не спотыкаться во мраке.

Моряк обустроился на корабельном складе. Посреди стоял широкий стол, украшенный грязной посудой и объедками. Немного попахивало гнильцой.

– Не часто ты здесь прибираешься, – произнёс я вслух.

– Редко вылезаю наружу. Должно быть, это ты устроил стрельбу? – ответил акаимец.

– А что, слышно было? – приподнял бровь.

– А то! – хмыкнул он. – Хорошо, что пушки уже вряд ли пригодны для стрельбы, а то ты бы и из них захотел шмальнуть, мракоборец.

– Можно просто Эдгар, – вот и повод представиться.

– Кемель, – кивнул в ответ мореплаватель. – Есть хочешь, Эдгар?

– Не откажусь, – ответил я, присаживаясь на стул. Наконец-то, можно выпустить револьверы из рук, хотя… «Всегда лучше держать один под боком. Доверять нельзя никому». Снимаю шляпу, убираю с плеч расхлябанные седые волосы.

Кемель, бесцеремонно спихнув на пол грязные кастрюли, тарелки и ложки, поставил передо мной чистую жестяную миску с остывшей перловой кашей. Сверху сыпанул немного соли и вставил чистую ложку.

– Мы не так много продуктов везли, в основном, порох и боеприпасы. Эти запасы крупы были едва ли не последними в Империи, – сказал Кемель и уселся на ящик напротив, подперев голову прикладом мушкета.

– Спасибо и на том, – без особого удовольствия, я принялся за трапезу. «Нет, это всё же лучше, чем жаренная канализационная крыса». Пересоленная, недоваренная перловка, тем не менее, хорошо набила желудок, я даже попросил добавки. «Мяса бы… нормального».

– Как так вышло, что ты остался один на этом корабле? Я видел засохшую кровь на стенах, – спросил я, запустив руку в карман с револьвером.

– Акаимская Империя пала, – эта новость меня никак не шокировала. – Должно быть, месяца три назад это произошло. Все, кто мог – бежали по воде, потому что материк оказался в подчинении серой гнили.

– Как видишь, у нас тут ситуация не лучше, – пожимаю плечами.

– Заметил… – махнул рукой Кемель. – Изначально, мы хотели отправиться в Свазу, через тёмные воды. В конце концов, необузданный человеком континент мог и не пострадать от серой гнили, но… Можешь мне не верить, но мы видели тех, кого наши предки, стало быть, называли «русалками».

– Чего? – вытаращился я.

Серая гниль меняла облик людей, но они всё ещё оставались отдалённо похожими на самих себя. Только сильно изуродованными. Да и плавать прокажённые не умели из-за постепенно истощающихся мышц.

– Мы шли группой из трёх кораблей. Они сначала нас окружили и стали протяжно ни то урчать, ни то шипеть. Предупреждали, походу… – Кемеля передёрнуло. – Командир и не думал отступать. Мы открыли по ним огонь из мушкетов, и жестоко поплатились. «Морской конёк» и «Белая акула» затонули. А наш «Рыжий окунь» чудом вернулся в территориальные воды, потеряв половину команды.

– Что они делали? Как выглядели? – спрашиваю его, а сам думаю: «Неужто этот материк нельзя покинуть?»

– Я… – запомню Кемель. – Я не помню. В этой суматохе я лишь заметил, что у них очень гладкая, склизкая кожа и нет ног, в привычном понимании. Зато есть щупальца и… глаза… Чёрт побери, их глаза сводили других парней с ума, заставляя прыгать за борт, прямиком в лапы чудовищ! Наверно, потому я и не помню их глаз, иначе бы здесь не сидел с тобой.

– Что было потом?

«Мифические чудовища, допустим. Но откуда взялась кровь в коридорах?»

– «Рыжий окунь» получил серьёзные повреждения. Одно из чудовищ пробралось на капитанский мостик и всех там выпотрошило, убив штурмана и капитана. Никто другой управлять кораблём не умел, но даже так, после всей заварушки мы сбились с толку и просто дрейфовали с месяц в открытом море, – рассказывал Кемель. – Припасы подходили к концу… Я, и несколько других парней, забаррикадировались здесь, на складе. Остальные принялись жрать друг друга. В конце концов, кто-то подхватил серую гниль. Когда бойня снаружи стихла, мы выбрались со склада и выбросили трупы за борт, чтобы не гнили, и продолжили дрейфовать.

– Что случилось с твоими товарищами? – подозреваю, что здесь что-то неладное.

– Они… Погибли. Подцепили серую гниль, когда перетаскивали тела.

– Врёшь.

«А морячок-то не чистый оказался!» – хмыкнул я с презрением.

– Чт… С чего ты взял?! – напрягся Кемель.

– Серая гниль, как это ни странно, не передаётся от мёртвых к живым. Поверь, я знаю лучше тебя, – встав со стула, демонстративно поправляю кобуру на поясе. – Мир пал из-за таких, как ты.

– Выбора не было! Нам бы не хватило припасов! Если бы я не убил их, они бы убили меня, а то и съели! – стукнул мушкетом Кемель. Мне не составило труда развести его на признание.

– Выбор есть всегда. Ты мог умереть человеком, – надеваю шляпу и, перед уходом, предупреждаю акаимца: – Я не убью тебя, пусть твой поступок терзает тебя до конца жизни, Кемель. Но мне не даёт покоя мысль о том, что ты можешь также избавиться от меня. В конце концов, я съел целых две миски остывшего хрючева. Достаточная цена за человеческую жизнь, не находишь? – в голосе проскакивают нотки жестокой иронии. – Так, к чему я это… Сейчас я пойду и прилягу где-нибудь в каютах. И если ты войдёшь в мою комнату без стука, знай: я буду в курсе, и тут же тебя застрелю. Как проснусь – отправлюсь дальше. Хочешь, присоединяйся, но будешь идти спереди.

Скрипнув петлями, я покинул склад, оставив Кемеля наедине с растормошенной совестью. «Безусловно, правители виноваты в том, что развязывали войны. Но разве собственными руками они убивали миллионы людей за деньги?»

Найдя каюту с уцелевшей дверью, присел на протянутый от стены к стене гамак. «Давненько я на таких не спал». Следы человеческого грехопадения тут скрывались во тьме. Ковырнув ногтем по доскам, обнаружил под ними засохшую кровь. «Спасибо, что хоть без скелетов в шкафу». В остальном, обстановка была вполне цивильная. Через небольшое окошко на дверь смотрели седые лучи Луны. «Как удобно, не придётся тратить масло».

В планах, после пробуждения, было найти подходящие патроны под моих «мальцов» и разжиться маслом для лампы, да прочими расходными предметами первой необходимости.

Я прекрасно знал, что Кемель не осмелится войти. Судя по нашей первой встрече и тому, как он расправился с товарищами по несчастью, бить он мог только безоружных, да и то, в спину.

Но на всякий случай, я повернулся к двери и отвёл курок назад, держа револьвер в руке, уставившимся на дверь. У меня хороший слух. Стоит ему скрипнуть половицами, как я проснусь, и тогда будет достаточно просто нажать на спусковой крючок.

Засыпая, я вновь предался ностальгии о светлых деньках… Хах, светлых! Вот уж действительно игра слов!

***

Кто из мальчишек не мечтал стать мореплавателем? Особенно, когда каждый день ты работаешь в гавани и слушаешь в перерывах рассказы закалённых матросов.

Чтобы содержать Ольгерда и оплачивать учёбу, я постоянно искал работу. Как правило, чем грязней – тем больше платили. А в порту, так и вовсе, в середине дня кормили супом из рыбьих хвостов. Помои ещё те, но… бесплатно! Поэтому я смело мог пропустить завтрак и ужин.

Годам к тринадцати моё тело полностью высохло. Жировая прослойка практически исчезла, но и для мышц не хватало строительных материалов. В общем, я был, скорее, похож на поджарого старика, чем на крепкого юношу. Рута, однако, иногда звала меня в гости и подкармливала. Её родители, хоть и были врачевателями, не особо жаловали молодого, опьяневшего от усталости парня, который приходил к их дочери в то время, когда они не могли за ней следить.

Признаюсь, я ни о чём подобном тогда и знать не знал. Нет, слышал кое-что, но мельком и невнятно. Да и не интересовало меня это, сил после работы едва хватало, чтобы просто ходить и дышать.

– Эдгар, чтоб мне устрицы в сапог нассали! Тащи сюда свой зад! – раздался ласковый голос прораба.