Ты, главное, пиши о любви - Марина Москвина

Шаг

Цветок мокугэУ дороги лошадь сжевалаМимоходом.

Если весной, когда мы только распахивали поле сажать картошку, с нами ходили галки, налетевшие на свежего червячка, то осенью, в конце сентября, когда мы перепахивали картошку, уже выкопанную (просто ходишь и собираешь остатки), на грядки высыпали и безумно носились курицы.

А мы, тетя Нина, Аля и я, медленно бредем взад-вперед, пока перепахивается поле. У каждой из нас по ведру. Заметил картошку, бросил. Пересекаясь, немногословно переговариваемся или обмениваемся простым и понятным для любого уже уставшего человека взглядом: «надоело…».

Так иногда ненадолго поднимешь взгляд на багряные по окраине поля клены. И хочется до них дойти, да нельзя (грядка туда не тянется). Идешь, идешь – и отхлынешь. И как звук, отбивающий такт и ритм нашего движения, шага, прогрохочет в ведре картошка.

С нами конь. Он идет аккуратно, очень мягко. Он украшение и заводила в этом «танце». И если к плугу налипает земля, то конюх сдергивает ее сапогом. Конь ждет. Ручки у плуга гладкие, как у коляски или велосипеда.

А плуг как огромный консервный нож, только сейчас не вскрывал, а, перепахивая, закрывал, приготавливая к зиме, землю.

Кожаные ремни у подпруг скрипят, лошадь шагает ровно и спокойно, и так же спокойно, ритмично, «хрум-хрум» жует траву, которую успевает сорвать, мотнув головой, по краю поля.

Конюх предложил мне походить с плугом. Так, попробовать. Плуг тяжелый, но лошадь все сделает сама, ты только держи эти ручки прямо. Лошадь шагает (и будет шагать) прямо, со мной или без меня, не вдавливая, а как бы даже уравнивая шагом землю.

Когда я взялась за плуг, все как-то оживились, взбодрились. Конюх вышел покурить в сад. Монотонное хождение прерывалось. Я сбивалась с шага, плуг зарывался. Или же проскальзывал по земле, а лошадь шла и шла. Потом обернулась на меня, поискала глазами конюха (на которого не оборачивался вообще, потому что тот был послушен и шагал ровно), и по ее безмолвному решению он вернулся.

Это произошло очень быстро, и про мое вмешательство все забыли. Опять зашагали ровно, еще строже, чем до этого.

А когда мы высыпали картошку сушиться, лошадь, волоча за собою плуг, равнодушно пошла уже на другое поле.

16 января

Москва

Марина – Юле

Ночью позвонил Лев – давление, сердцебиение, я выскочила на улицу, голосую, остановился разболтанный жигуль с затемненными окнами. И мне приветливо распахнуло дверь такое лицо кавказской национальности, что я сразу решила: это заколдованное чудище из «Аленького цветочка». Естественно, так оно и было. Золотой человек, тридцать три несчастья, всю дорогу мы с ним вели задушевный разговор, расставались – даже денег не хотел брать.

Когда Льву стало лучше, он спросил благодушно:

– Как же ты доехала, боже мой? У метро стояли машины с шашечками и зелеными огоньками? А водители курили на улице, и можно было выбрать любого?

– Ну, не любого, – я ответила, спуская его с небес на землю, – но выбор, конечно, был.

Рассказ твой очень хорош – целая поэма! Молодец.

2 февраля

Москва

Юля – Марине

Звонила «Марикам», моим друзьям на Ворониче (Марик с Олей). На Ворониче поля белые. Река немного замерзла у берега, а там, где течение, – нет. Озера замерзли. Но каждую зиму отчаянные рыбаки весело проваливаются по пояс.

Я уже писала, что коты гуляют по льдинам, просят у рыбаков окуньков. Марики глядят из окна на поле. Может, там сейчас бегает лиса. Закат на Ворониче, когда вся гора, весь склон красным освещен солнцем. Мороз. Снегири прилетят наверно (или уже прилетели). Я не спрашивала.

Заборы в снегу и инее. Под снегом и из-под снега листья брусники. Сосны, сосны, так много сосен. Ходить хорошо, но в марте увидела следы кабанов с кабанчиками, а я была глубоко в лесу, кабанов не видно, только следы, такие маленькие, вроде подковок, и какой-то холодок и жар внутри меня пробежал. Сразу адреналин, суета, как будто меня уже едят все.

Хотя лису, мне Алексей говорит, волнения больше, если встретишь. Лисы бегают обычно вдоль Маленца. Один раз я встретила лису на дороге, и мы посмотрели друг на друга. Разошлись.

5 февраля

Бугрово

Юля – Марине

Марин, помните, я писала про настойку на спирту из сирени для суставов, которую посоветовала Але сделать Тася из Щавелей. Аля сделала, и я ее сейчас растирала. Прихожу и растираю каждый день.

Пол-литровая банка спирта, а в ней грозди белой сирени.

Вначале банку открыла – от спирта дух (деревенская самогонка, самый серьезный вариант). Стала растирать и чувствую, что действительно цветущей сиренью пахнет.

Чистый запах белой сирени. Выхожу от Али, луна, вечер, снег. Руки пахнут сиренью.

А моя Аля мне говорила:

– Приедешь в марте, и тогда еще хрён будем есть с тобой (именно хрён!!!). Хрён тоже полезен!

И я думаю, что «хрён» окончательно решит все мои духовно-интеллектуальные проблемы!

11 февраля

Бугрово

Юля – Марине

Об Алиных котах и об Але рассказывать можно бесконечно. «Мне с ними – семнадцать лет, – говорит она. – Поругаю их, и помиримся. Зимою с кем мне поговорить? А тут лопочем…»

Зимой коты ложатся перед открытой заслонкой греться. Выходят, входят, приподнимая дверцу погреба, всю ночь. Гремят крышками чугунов на печке. Воруют перья, которыми Аля, нежно водя по тесту, мажет разогретым сливочным маслом пироги. Для этого есть маленькое гусиное перо, а большим пером – почти крылом! – Аля чистит печку, дымоходы.

Печка белая, побелили, и перо белое (после копоти, правда, стало черным). Накидала на печку можжевельника (смолистый дух) и приглашает кошку Катьку ложиться рядом: «А ну-ка, Катька, занимаем с тобой плацкарт!» Легли и выглядывают обе из-за можжевеловых веток, глаза горят.

Аля то отчитывает Катьку: «Как ты дошла до такого вобраза жизни?!», то утешает: «Посыпальница моя!» «Посыпальница» – потому что они спят вместе. За большие зеленые глаза Аля поддразнивает Катьку «стрекозой». «Золотинка», «ведьмовка моя» – о Катьке.

Коты опрокинули ей рассаду перцев, она плакала. Успокоилась и тут же говорит: «Вот умру, и отнесите меня к моим котам, в черемуху…»

С соседкой Ниной смотрят все сериалы: «Кармелиту», «Никогда не говори никогда». Переживают и обсуждают любую новость: «Он к ней, как самовар, присмолился…» (про любовь). Послушный человек – «послухмяный», спокойный – «рахманный». Нина говорит:

– У меня послухмяная кошка Зина, я ей конфету дам.

Котята, родившиеся под зиму, – «листопадники». Ныряют, пролезают в дом, устраиваются лежать у кастрюль, у ведер с водой и в сковородках. И Аля жалеет всех.

Миски приходящим котам – по всему дому. А изначально живут у нее кот Барсик и кошка Катька.

«Мой Барсик», «Барс», как Аля с нежностью его называет, «сынок мой, ай-яй-яй, сынок». Он же у нее и «святой» и «апостол», холеный, толстый. Как говорит уже тетя Маша про него – «поганик». И добавляет свое загадочное – «полухей».

Катька и Барсик ревнуют друг друга к Але. «Поговорю с одним, – недавно она мне рассказывала, – тут же восстание у другого!» «А как погода хорошая, то все в походе».

Когда кормит, Аля им говорит: «Ешьте, волки хмурые мои, генералы!»

15 февраля

Москва

Марина – Юле

Браво, браво, отлично, так держать!

18 февраля

Бугрово

Юля – Марине

Тогда продолжаю – о котах.

Алексей тоже весь окружен котами. Но только если Аля из-за котов суетится и переживает, чем их накормить и как угодить, то за Алексеем его коты ходят с почтением, уважением и замирают у его ног, когда он сидит на лавочке или на ступеньках крыльца, – как ученики вокруг мастера.

Они идут за ним на рыбалку, и от рыбацкой удачи часто зависит, будет им еда или нет. Размер улова Алексей определяет аппетитом котов: «котам не хватит», значит, наловил мало.

Коты сопровождают Алексея, рядом со следами его огромных валенок маленькие следы котов. И у меня такое чувство, что длина пройденного ими пути – кто докуда Алексея проводил – Пушок до калитки, Фунтик до ивы, Васька до середины – влияет на распределение добычи.

Алексей спускается к Сороти, и коты отсоединяются, как стартовые ступени космического корабля. Последней поворачивает к дому Муська, самая преданная, она ему на рыбалке в холода спину греет.