Пока Земля спит - Алексей Евтушенко

– Задержка?

– Скорость электромагнитных волн, – пояснил Марк коротко, – и расстояние от Земли до Луны и обратно.

– Чёрт, верно, я и забыл. Кстати, о расстоянии и прочем. Каковы ваши и наши дальнейшие действия? Вы меня возвращать на Землю собираетесь? И, если собираетесь, то когда?

– Вот! – поднял в потолку длинный палец Марк. – Правильные вопросы и вовремя заданные. Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. А всё то, о чём мы беседовали до настоящего момента, было лишь прелюдией.

– Интригующе звучит.

– А то!

– Я слушаю. Только давай сразу к делу, ага? Не люблю, когда долго ходят вокруг да около.

– Что ж, это устраивает. Я и сам не люблю. Сразу так сразу.

Мы встретились глазами, и я не прочёл в его фиалковом взгляде ничего кроме спокойной доброжелательности.

– Скажи, Дементий, – спросил инопланетянин, чуть помедлив, – ты не хотел бы на нас поработать?

Глава 5

Неожиданное предложение. Это, если сказать мягко и быстро. Не задумываясь об оригинальности и образности формулировки. То есть штампованно. Ну, штампованно так штампованно, не до оттачивания стиля мышления сейчас. Ишь ты, ёжик в тумане, поработать на них… Интересно, что он имеет в виду? Банальный шпионаж? Вряд ли. Нет, здесь уместно не сомнение, а явное отрицание. Какой, на хрен, шпионаж с их техническим превосходством и умением принимать идеальный человеческий облик? Они и сами шпионы – лучше некуда. Да и какой с меня прок, как со шпиона? Что я могу? Смешно. Хотя, как понимать слово «шпионаж»… А лучше всего и вовсе это словцо исключить временно из лексикона. Потому как я хоть и не лингвист, но понимаю, что отдаёт словечко Уголовным кодексом. Стоп-стоп. Какой ещё Уголовный кодекс, Дёма, ты что? Шпионаж – это по-любому преступление против отечества в пользу иного государства. Насколько я понимаю, инопланетян представителями другого государства считать нельзя. Или можно? Наверное, всё-таки нельзя. Для этого их нужно признать… как это… физическими лицами. То есть людьми. Хомо сапиенсами. А это, думаю, проблематично. Или нет? Чёрт, не юрист я совсем. Да и вообще, не о том думаю. Всё-таки плохо, что у них здесь нельзя курить. Самое время сейчас выкурить сигаретку. Эх, давно ведь хотел бросить, да так и не собрался. Может, и в самом деле пора? А что. Вот вернусь на Землю и брошу. В конце концов, жизнь моя, чувствую, меняется кардинально, так почему бы не поменять и эту её не самую полезную составляющую?

Я вытащил пачку, достал сигарету, понюхал её, сунул обратно, положил пачку на стол, взял стакан, отхлебнул.

– Что за работа? – спросил с нарочитой небрежностью.

– Не шпионаж, – сказал Марк, – не волнуйся.

– Ты что, мысли читаешь, лирулла? Предупреждать надо, вообще-то.

– Бог с тобой. Какие мысли? Этого никто в Галактике не умеет. Ну, почти. Общее настроение мы уловить можем. Как и вы, впрочем. Иногда, наверное, это получается лучше, чем у среднего человека. Но не более того. Ты что, и впрямь подумал, что мы предложим тебе шпионаж?

– Была думка. Но я её со всей решительностью отмёл. Не факт, что вам это нужно.

– На самом деле нужно, – усмехнулся он. – В какой-то мере. Но ты прав. Я хочу тебе предложить другую работу. Мне почему-то кажется, что ты для неё подходишь, и она для тебя подойдёт тоже. Вполне законную и, что немаловажно, хорошо оплачиваемую. Очень хорошо. Хотя, вынужден признать, и связанную с определённым риском.

– Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, – сказал я. – Излагай. Внимательнейшим образом тебя слушаю.

И Марк начал излагать.

Если коротко, то суть рассказанного лируллийцем сводилась к следующему. Он, Марк, не учёный и не наблюдатель-разведчик. Он – полицейский. Представитель специальных галактических полицейских сил и выполняет на Земле свою работу. Ловит преступников. Не простых, ясен день, а тоже галактических. Если уж быть совсем точным – контрабандистов.

– Контрабандистов? – удивился я. – Так они что же, незаконно вывозят с Земли какой-то товар?

– Да. Очень редкий и дорогой.

– Во как. И что за товар, если не секрет?

– Никаких секретов. Этот товар – ваши человеческие сны.

– Наши… что? – мне показалось, что я ослышался.

– Сны. Сновидения. Те самые удивительные, невероятные, фантастические, жуткие, прекрасные, смешные, печальные, эротические, высокодуховные, цветные, чёрно-белые, со звуком и без оного картины и приключения, которые большинство из вас, людей, видят и переживают каждую ночь.

– Сновидения. Надо же. То есть вы научились их как-то записывать и передавать?

– Не мы, другая раса. Лируллийцы вообще не спят, в вашем человеческом понимании этого слова. И, увы, не видят снов. Если не показать. Но не важно, кто именно изобрёл ту или иную технологию. Важно то, насколько она доступна, а также, кто и с какой целью её использует. В данном случае технология записи сновидений находится в открытом доступе. Но пользуются ею незаконно.

– Да кто пользуется-то?

– Каравос Раво[3]. Раса космических бродяг. Или кочевников, если ты приверженец корректных формулировок. И не вся раса, понятное дело, а лишь отдельные её представители. Которые, тем не менее, частенько сбиваются в самые настоящие преступные сообщества, кланы и банды, насчитывающие сотни и тысячи членов.

– Организованная преступность на просторах Галактики? – засмеялся я. – Забавно. Мне почему-то казалось, что цивилизации, способные совершать межзвёздные путешествия, должны были покончить с этой заразой.

– Так и есть, – подтвердил Марк. – Ну, в основном. Общая преступность у рас, входящих в Галактическое Сообщество, не превышает определённого уровня. И уровень этот весьма низок. Но дело в том, что каравос Раво – это особая раса. «Скитальцы Бога» – так, собственно, переводится каравос Раво, шляются по Галактике очень давно. Когда-то они и вовсе были вне закона. Все, скопом. Потому что жили воровством и прямым разбоем. Затем ситуация изменилась.

Были созданы Галактическое Сообщество и Галактический Совет, где разработали и начали применять законы, общие для всех рас, входящих в Сообщество или претендующих на вхождение в него. А каравос Раво, когда поняли, что объединённые цивилизации Галактики очень быстро покончат с их беспределом, сделали всё, чтобы тоже войти в Сообщество. И вошли.

– Не очень понимаю, зачем, – признался я. – Им же, наверное, пришлось для этого кардинально изменить свой образ жизни? На это не всякий народ решится, дело серьёзное. Попахивает революцией.

– Да, пришлось. Захочешь жить – изменишься. Они ведь в какой-то момент так всех достали, что их готовы были уничтожить целиком и полностью. Без жалости. Чуть ли не до последнего человека.

– Человека? Так они гуманоиды?

– Самые натуральные. От вас практически не отличить.

– Ясно. Значит, Совет Галактики был готов устроить по отношению к гуманоидной расе самый натуральный геноцид?

– Ну-ну, не преувеличивай. Какой геноцид? Скорее, защитная реакция. К тому же никто ничего не устроил. Хватило нескольких крупных полицейских операций по разгрому самых наглых вооружённых банд. Но я бы не сказал, что каравос Раво очень уж кардинально изменили свой образ жизни. Да, основные доходы у них теперь не от прямого грабежа и воровства, а от торговли. Но и прежними незаконными занятиями не пренебрегают, как уже было замечено. В общем, это те ещё ребятки. Восемьдесят два процента серьезных нарушений закона, совершаемых, как ты выразился, на просторах Галактики, – это каравос Раво. По самым щадящим подсчётам. Вооружённым разбоем, то бишь пиратством, они теперь, надо признать, не занимаются, боятся, но всё остальное… – он умолк, покачал головой, взял стакан и сделал пару глотков.

– А ты, Марк, гляжу, не сильно любишь этих каравос Раво, – усмехнулся я. – Верно?

– Я полицейский, – ответил лируллиец. – Мне положено делать свою работу. Безотносительно личных пристрастий или неприязни. Но подумай сам. Как можно с любовью относиться к тем, кто не далее как вчера дважды пытался тебя убить? Кстати, спасибо, Дементий. Как бы ни сложились наши дальнейшие отношения, знай – я твой должник.

– С чего это вдруг?

– Ты фактически спас мне жизнь. Если б не ты, вчерашний день стал бы моим последним. Поэтому ещё раз спасибо.

Он протянул руку, я пожал его крепкую прохладную ладонь и, чтобы скрыть смущение, приник к своему стакану. Как-то раньше мне не случалось спасать чью-либо жизнь, и я не привык к благодарностям такого рода – оказывается, принимать их не так-то просто и легко. Невольно чувствуешь некую особую ответственность, которую вовсе не собирался на себя взваливать.

Захотелось в туалет. Как-никак два больших стакана этого твинна лируллийского выдул. Полезного и вкусного. Общий объём граммов семьсот. Не отказался бы и ещё от стакана, но неплохо для начала облегчить себе жизнь.

Я непроизвольно огляделся по сторонам.