Щепки плахи, осколки секиры - Николай Чадович

– Ну с этим все ясно, – оборвал его Зяблик. – Ты нам лучше про здешнее место растолкуй. Что тут, как и почему.

– А вот это не велено, – рожа Басурманова приняла чванливое выражение. – Когда надо будет, до вас доведут… Жизнь здесь строгая. Не колхоз, конечно, но шкурничество не уважается. Так что барахлишком своим вам поделиться придется.

– С тобой, что ли? – зловеще-ласково поинтересовался Зяблик.

– Почему со мной? С коллективом… к-хы…

Дальнейшие слова застряли в горле бывшего егеря Басурманова, потому что лапа Зяблика жгутом закрутила воротничок на нем, да так, что даже эмблемки с петлиц отлетели.

– Слушай сюда, гудок мешаный, – Зяблик рывком подтянул Басурманова поближе к себе. – Я тебе не затырщик какой-то и не торбохват, а бывший идейный вор с авторитетом. И крохоборов любой масти всегда давил, как клопов. Поживиться захотел, мудило? Ну ничего, сейчас я тебе сопатку поровняю. По гроб жизни память останется.

– Не надо, гражданин хороший! – Басурманов задрыгал ногами и замахал руками. – Я на характер вас проверить хотел! Без всякой подлянки! Уж простите великодушно, что звякало распустил! Каюсь!

– Так-то лучше, – Зяблик отшвырнул Басурманова в сторону и принялся тщательно вытирать о штаны свои руки. – Запомни сам и корешам скажи, если таковые имеются. Проверять меня на характер то же самое, что ежа гладить или у цыгана кобылу искать. Бесполезное занятие. А теперь, если, конечно, своей сопаткой дорожишь, коротко и ясно отвечай на все вопросы, которые тебе будет задавать вот этот дядя, – он подмигнул Смыкову. – Но если фуфло задуешь…

– Никак нет! – приняв стойку «смирно», гаркнул Басурманов. – Как на духу все выложу.

Смыков приступил к допросу без всякой раскачки. Такие мелкие душонки он умел раскалывать с той же легкостью, с какой опытный медвежатник взламывает почтовые ящики.

– Как это место вообще называют?

– По-разному. Мы его, к примеру, Синькой зовем, – доложил Басурманов.

– Кто это – мы?

– Ну те… кто сюда навродь меня дуриком попал… и кто по-русски объясняется.

– Много таких?

– С десяток наберется.

– А сколько здесь вообще народа?

– Хватает. Только никто его не считал.

– Какой контингент?

– Извиняюсь, не понял! – вытаращился Басурманов.

– По происхождению кто они? Откуда?

– Большинство из этих… из иноземцев, которые по соседству жили. Народ вроде и культурный, а тихий.

– И вы, значит, над ними верховодите?

– Приходится, – Басурманов выдавил из себя покаянную улыбку. – Для ихнего же блага… Странные они люди. Ни за себя постоять не могут, ни за других. Прямо агнцы Божьи, хотя и неверующие.

– Ну а эти… твои приятели. Они откуда?

– Они вроде как вам ровня. Одеты соответственно. Но ребята бедовые. Еще те жиганы. У некоторых даже рога имеются.

– Ясненько, – Смыков переглянулся с Зябликом. – Вооружены они?

– Было дело. Только боезапас уж весь разошелся. Если и остались патроны, то с дюжину всего.

– Чем же вы тут все занимаетесь? – сменил тему Смыков.

– Не знаю, как и объяснить толком, – похоже было, что Басурманов задумался. – Свежий человек и не поймет сразу…

– Мы уж постараемся, – заверил Смыков.

– Бегать надо, попросту говоря, прыгать, карабкаться. По команде. Вроде как блошиный цирк. Если повезет, можно и приз отхватить.

– Какой приз?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Ни разу не видел. Просто разговоры такие идут: приз, приз.

– Кто эти бега устраивает? Кто призы выдает?

– Это не вам одним любопытно. Уж сколько времени мы догадки строим… Местные они, конечно, да только нам их узреть не дано. Не той они породы. Не нашенской… Может, и не брешут попы про ангелов небесных…

– На кой ляд ангелам блошиный цирк?

– Не могу знать… Да только сатанинские отродья в таком сиянии жить не могут, – он закатил вверх свои колючие глазки. – Хотя какая нам, горемыкам, разница, ангел тебя плетью гоняет или черт. Они здесь хозяева, а мы так… насекомые забавные.

– А как насчет этих штук летающих? Не они ли хозяева?

– Никак нет, – осклабился Басурманов. – Это так… шушера мелкая. Вроде бобиков, которые за стадом приглядывают. Они нам сигналы всякие передают. Подгоняют кой-когда. Куснуть могут при случае.

– Это мы уже заметили, – Смыков непроизвольно тронул карман, в котором лежал его искалеченный пистолет. – Так вы говорите, что нам бегать придется? Заместо блох?

– А то как же! – Басурманов осклабился еще шире, и стало видно, как велика у него недостача в зубах. – Сигнал ведь уже был. Повторять его никто не будет. Сам удивляюсь, почему вас пока не трогают.

– Хромой черт удивился, когда Иуда удавился, – буркнул Зяблик.

– Ну ладно, бежать так бежать. А куда, не подскажете? – продолжал допытываться Смыков. – И как? В блошином цирке и то свои твердые правила есть.

– Тут-то и загвоздка! – Басурманов многозначительно помахал кривым пальцем. – Бежать надо куда глаза глядят и куда случай укажет. А куда прибежишь – неизвестно. Можешь на то же самое место. Можешь на другое, которое в тысяче верст отсюда. Можешь и в пропасть какую-нибудь сверзнуться. То, что все здесь как на ладони глядится, вы во внимание не принимайте. Это видимость одна, блазнь. По пустому идешь, а лоб расшибешь. Одним словом, окаянное место.

– Ну а как тут насчет бытовых условий? Питания, обмундирования?

– С обмундированием грех один. Не понимают хозяева, что человек без одежки вроде уже и не человек. Кто в чем сюда явился, тот то и донашивает. Бабы эти чужеземные почти совсем голые. Особенно те, что из мелюзги выросли.

– Брюки у тебя, как я погляжу, не из казенной коптерки, – многозначительно заметил Зяблик. – Клевые брюки. Да и не по росту они тебе. Снял с кого?

– Сменял, – потупился Басурманов. – На галифе шевиотовые. Совсем еще справное галифе было.

– Да вы, братец мой, еще и вор, оказывается? – деланно удивился Смыков. – Не ожидал… Ладно, рассказывайте дальше.

– А что дальше?

– Пропитание здесь какое?

– Пропитание всякое. С голодухи не помрешь, об этом хозяева как раз заботятся. Ну а ежели кто отличится, тому доппаек положен. Хоть и не приз, но тоже приятно.

Смыков задумался, формулируя следующий вопрос, и этим не замедлил воспользоваться Цыпф.

– Что-то я те ваши слова насчет живых и мертвых не понял. Вы это яснее объяснить можете?

– Дело тут, конечно, темное… Загадочное, – Басурманов понизил голос. – Я сам-то сюда живьем вскочил, точно помню. Понесли меня ноги, чтоб им пусто было, прямо на сияние неземное… Вот… А другие бедолаги, в особенности иноземцы, в мертвецком виде здесь оказались. При полном отсутствии признаков жизни. Некоторые даже и протухшие. Да только хозяева всех быстро на ноги поставили. А иначе кому же для их забавы скакать? Как говорится, кому скорбный мертвец, а кому и золотой телец.

– Где это говорится? – удивилась Верка.

– Промеж гробовщиков, – охотно объяснил Басурманов. – У меня тесть по похоронному делу работал.

– Мерзкие вы вещи, братец мой, рассказываете, – поморщился Смыков. – Не очень-то приятно с живыми мертвецами компанию водить.

– Какая разница? – было ясно, что последние слова озадачили Басурманова. – Вы про это не думайте. Жрут они, как живые, будьте спокойны… Вот только бабы у них неласковые. По доброй воле не уломать. Силой приходится…

– Ну и скотина же ты, – сказала Верка с презрением.

– Сказанули вы тоже… – покосился на нее Басурманов. – Тут, дамочка, не Париж и даже не Москва златоглавая. А Синька… место, куда покойников сплавляют, чтобы они там заместо блошек выпендривались… Учитывайте обстоятельства.

– Нда-а, задал ты мне, борода, задачу. – Зяблик разглядывал Басурманова так, словно тот был предназначенной на дрова чуркой: с какой, дескать, стороны и с какого замаха ее сподручней рубить.

– А что такое? – Под этим равнодушно-безжалостным взглядом бывший егерь стал как бы даже ниже ростом.

– Выходит, если я тебя сейчас убью, то не до самой смерти? И завтра ты опять будешь мне глаза мозолить?

– Ни-ни! – Басурманов попятился. – Зачем вам лишние хлопоты. Отпустите с Богом. Я вас теперь за версту обходить стану. И корешам своим закажу.

– Лучше бы ты, конечно, молчал про нас, – мрачно молвил Зяблик. – Да где тебе удержаться… Язык, как помело. И как только тебя в егерях терпели… Кстати, а какого рожна ты к нам сунулся? Кто тебя послал?

– Никто. Я издали приметил, что вы с места не сдвинулись. Подзадорить вас хотел.

– А тебе что, права такие даны?

– Ну, как сказать… – Басурманов замялся. – Кто тут какие права дает… Просто я привык порядок обеспечивать…

– Нет, вы посмотрите на этого засранца! – Зяблик подбоченился. – Явился сюда дуриком и права качает! Да где – в потустороннем мире с неизвестным числом измерений! Во народ! Ни Бог вам не указ, ни природа! Мы рождены, чтоб горы сделать пылью. Пустить в расход пространство и простор. Нет мил-друг, я тебе сопатку все же нынче поровняю.