Забытая цивилизация в долине Инда - Маргарита Альбедиль

Вопросы такого рода перед индийцами никогда не вставали. Там тоже было немало социальных бурь, кровавых войн, губительных вторжений чужеземцев и смен империй, но там не разверзались «хляби душ и недра жизни». Глубинные основы жизни здесь никогда не разрушались «до основанья», о таком святотатстве и помыслить было невозможно. Поэтому связь времён сохранялась и поддерживалась во все века, и бережное отношение к прошлому, к заветам предков было одной из самых устойчивых национальных традиций. «Я видел нечто исключительное в том, что на протяжении пяти тысячелетий истории вторжений и переворотов Индия сохранила непрерывную культурную традицию — традицию, широко распространённую среди масс и оказавшую на них огромное влияние. Только Китай знает такую же непрерывность традиций и культуры», — писал Дж. Неру [26, с. 49].

Индия уникальна в том отношении, что здесь тысячелетиями сохранялась подлинная непрерывность традиций и цивилизации и продолжали существовать издревле установленные основы и законы жизни, в современность тянулись нити культуры, возникшей на заре истории. Действительно, и географическое положение, и исторически обусловленная специфика стран Индостана определили его нерасторжимое единство, которое складывалось веками и которое характеризуется тесными взаимосвязями всех его регионов и общностью исторических судеб. Это единство не исключает сохранения естественных региональных различий и многообразных локальных модификаций в области культуры. Верного представления о границах индостанского этнокультурного комплекса и обо всей палитре слагающих его компонентов ещё не выработано. Но и накопленного и осмысленного сейчас материала достаточно, чтобы не сомневаться во взаимосвязи и преемственности культур народов, населявших Индостан. Менялись экологические условия, случались природные катаклизмы, происходили социальные сдвиги, центры одних культурных зон становились глухими перифериями и наоборот, но нерасторжимое культурное единство продолжало существовать, сохраняя свою связь с глубоким прошлым.

Это обстоятельство чрезвычайно благоприятно для исследований культурных явлений. Но во избежание недоразумений следует оговорить, что имеется в виду главным образом и прежде всего внутренняя связь явлений, когда, как писал О. Мандельштам, «связанные между собой явления образуют как бы веер, створки которого можно развернуть во времени, но в то же время они поддаются умопостигаемому свёртыванию. Уподобление объединённых во времени явлений такому вееру подчёркивает только их внутреннюю связь и вместо проблемы причинности, столь рабски подчинённой мышлению во времени и надолго поработившей умы европейских логиков, выдвигает проблему связи, лишённую всякого привкуса метафизики и, именно потому, более плодотворную для научных открытий и гипотез». О. Мандельштам отмечал преимущество такого подхода: «Наука, построенная на принципе связи, а не причинности, избавляет нас от дурной бесконечности эволюционной теории» [24, с. 55–56]. Этот принцип во многом определяет методический подход к изучению протоиндийской цивилизации.

Чтобы уберечь читателя от соблазна экстраполировать пресловутый здравый смысл на область архаической культуры, где он может оказаться не вполне уместным, кажется нелишним отметить некоторые черты этой культуры, кардинально отличающиеся от привычных нам стандартов. В главах, следующих за этим Введением, я буду возвращаться к этим чертам в связи с той или иной затронутой темой. Здесь же хотелось бы отметить в самом общем виде, что структура и ориентация протоиндийской цивилизации была в корне иной, нежели наша. Её главными характеристиками в этом смысле были традиционализм и ретроспективность, т. е. обращённость в прошлое.

Наша культура «книжного типа», неразрывно связанная с письменным текстом, уже не одно столетие ориентирует наше сознание на внимание к событиям и явлениям исключительным, из ряда вон выходящим: к чрезвычайным происшествиям, удивительным эксцессам и т. п. Им уделяют внимание летописи, хроники и многие жанры художественной литературы. Традиционная же культура, не связанная столь жёстко с письменным текстом и тяготеющая больше к фольклору, стремилась сохранить сведения о порядке, а не об отклонениях от него, о том, что должно быть, а не о том, что нарушает установленное обычаем течение жизни [19, с. 3–5].

Максима этого сознания — чем древнее, тем подлиннее, а значит и лучше. Поэтому и в образе жизни, и в поведении нужно следовать освящённой веками традиции, завещанной предками, а не разрушать всё, что они оставили. Отсюда — повышенное внимание традиционных культур к типовым ситуациям, а не к исключительным событиям, и стремление ориентировать культурное поведение людей так, чтобы оно не отклонялось от норматива и воспроизводило закреплённые в памяти образцы. Отсюда и повышенное внимание к разного рода мнемоническим символам (природным и культурным) и к ритуалам, которые в числе прочего выполняли и социально-регулятивную функцию.

Означают ли все эти признаки протоиндийской цивилизации — её глубокая древность и удалённость от нас, её экзотическая чуждость, её непохожесть на нашу — принципиальную невозможность её познания и понимания? Думается, что нет, если наш интерес будет сосредоточен не на внешней канве этой культуры и линиях её политической, событийной истории, а прежде всего на смысловых явлениях, заложенных в ней. Этот путь был указан ещё М. М. Бахтиным, который говорил об открытом единстве культуры: «Культуру эпохи, как бы далеко эта эпоха не отстояла от нас во времени, нельзя замыкать в себе как нечто готовое, вполне завершённое и безвозвратно ушедшее, умершее» [3, с. 333]. Не нужно пугаться и огромной временной дистанции: она имеет преобразующее значение и освобождает смысловые глубины из плена времени, помогая подчас увидеть то, что сами творцы не знали: «Ни сам Шекспир, ни его современники не знали того „великого Шекспира“, какого мы теперь знаем» [там же, с. 331]. В культурах прошлого заложены огромные смысловые глубины, которые раскрываются лишь в диалогах культур: «Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут ещё больше). Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом» [там же, с. 334].

Такой подход обнажает и ошибочность живучего представления о том, что для лучшего понимания чужой культуры нужно в неё переселиться. Это будет не понимание, а дублирование. Для истинного, творческого понимания совсем не нужно отказываться от себя, «от своего места во времени, от своей культуры. Великое дело для понимания — это вненаходимость понимающего — во времени, в пространстве, в культуре — по отношению к тому, что он хочет творчески понять» [там же, с. 334]. Итак, то, что казалось неодолимым препятствием, на деле превращается в могучий рычаг понимания. Правда, нужно ещё научиться умело им пользоваться, а здесь мы находимся в стадии ученичества, как увидит читатель в следующих главах.

И последнее замечание — терминологического характера — о соотношении цивилизации и культуры. Существует множество точек зрения, образующих весьма широкий спектр, относительно смысла этих терминов. На крайних полюсах находятся, с одной стороны, отождествление этих понятий, с другой — их полное разведение: культура оценивается как сфера высших человеческих действий, духовных, художественных и научных форм проявления человека, цивилизация же трактуется как материальные формы бытия. Во избежание терминологической путаницы и неопределённости нужно уведомить читателя, к какому определению культуры тяготеет эта книга, ибо к настоящему времени таких определений скопилось не одна сотня и авторы продолжают изощряться в увеличении их списка.

В декларации, принятой на Всемирной конференции по культурной политике, проведённой в 1982 г. под эгидой ЮНЕСКО, культура трактовалась как комплекс характерных материальных, духовных, интеллектуальных и эмоциональных черт общества, включающий в себя не только различные искусства, но и образ жизни, основные правила человеческого бытия, системы ценностей, традиций и верований. Такого понимания культуры придерживаемся и мы.

Цивилизация же означает качественный рубеж в истории человечества и понимается как её определённая стадия, на которой формируется присущий ей социально-культурный комплекс. Таким образом, понятие «культура», взятое в указанном широком значении, включает в себя и базисные, и надстроечные элементы и в большинстве случаев используется как эквивалент термину «цивилизация». Последний при этом сохраняет специфический смысл фундаментальной характеристики исторического процесса.

Глава 1