Яд любви. Отель двух миров (сборник) - Эрик-Эмманюэль Шмитт

– Ничего больше не говори, Анушка, или я тебя задушу.

– Он сияет, потому что влюблен, ты меня слышишь, потому что влюблен! Посмотри на себя, да, посмотри на себя: кто угодно поймет, что ты вот не влюблена!

Вместо того чтобы меня убить, она ушла вся в слезах и закрылась в комнате. Когда я увидела лицо брата, то поняла, что переборщила, но что сделано, то сделано.

Я должна была бы говорить спокойно, объяснить ей, что я думаю. Мы, подростки, понимаем благодаря взрослым, что чувства тускнеют, теряют силу. Посмотришь на мою мать, и кажется, что когда отношения заканчиваются, то любовь умирает, остается только разочарование с привкусом ненависти. Папа, наоборот, показывает своим примером, что, когда страсть умирает, рождается другая страсть; он заставляет меня верить в любовь, даже если она видоизменяется и перерождается. Я тут же рассказала ему об этом по телефону, а он на меня наорал:

– Анушка, ты судишь со своей точки зрения. Ты делаешь слишком эгоистичные выводы из нашей истории, вместо того чтобы понять, как больно твоей маме.

– Она страдает от самолюбия, а не от любви. Она бесится, что ей не удалось сохранить лицо.

– Да что ты в этом понимаешь?

– А ты?

Из-за того, что папа бросил нас и при этом счастлив, у него выросло такое чувство вины, что теперь он склонен играть в благородство: берет всю вину на себя, превознося маму и наделяя ее всеми добродетелями.

Я сказала об этом подругам: как же это нелепо – развод! Тот, кто уходит, признает положительные качества у того, кто заставил его бежать, а тот, кто не хотел расставаться, рассказывает всему миру, с каким монстром он жил все это время.

Дневник Рафаэль

Никто не видит моих крыльев, но они у меня есть – два крыла отросли на спине, благодаря им теперь я порхаю над всеми смертными.

Теренс не оставляет меня.

Каждый день – да что я говорю, по нескольку раз в день – мы пишем друг другу. Париж – Лондон. Лондон – Париж.

Моя недавняя дилемма решена: Теренс умолял меня не говорить о нашей переписке Джулии.

Я так и сделала. Тем лучше, ведь Джулия снова мило общается со мной.

Пока что между мной и Теренсом зарождается дружба, дружба чистая, без двусмысленностей, но все же я не переступлю порога нежной привязанности, не потребовав объяснений по поводу отношений с Джулией. Я не краду чужих женихов.

P. S. Ужасная подробность. Теренс потребовал от меня «мою красивую фотку». Катастрофа! Красивая фотка у меня есть, но ведь нужен снимок, где я красивая? Пришлось поинтриговать, и мы с девчонками, вместо того чтобы четыре часа кряду смаковать шоколад в «Балморале», устроили вечеринку – показ моделей. Шмотки, макияж, мы оторвались по полной, каждая сначала в роли модели, а потом – фотографа. Итак, ужасная подробность. Лучшую фотографию меня сделала Джулия. Когда я ее отправила Теренсу, я получила пятнадцать строчек комплиментов, радоваться этому – извращение какое-то. Ладно…

Дневник Коломбы

«Если ты перестанешь быть моим другом, значит ты никогда им не был».

Неплохо, старина Аристотель! В IV веке до нашей эры у греков не было Интернета, но они умело пользовались своими извилинами.

Я была горда своим открытием и предложила девочкам подумать над этой цитатой. Они незамедлительно применили ее к любви.

«Если ты перестанешь быть моей любовью, значит ты никогда ею не был».

Мы тут же провели инспекцию в наших семьях, перебрали всех: родителей, бабушек и дедушек, всех родственников, чтобы найти нетленную любовь. Негусто!

В поколении родителей далеко ходить не пришлось: дольше всех продержались родители Анушки, но и они только что расстались.

В предыдущем поколении немножко сложнее. Много вдов, несколько разводов. Только у Рафаэль бабушка и дедушка по-прежнему вместе, но бабушка страдает болезнью Альцгеймера, никого не узнает, не говорит ни слова, а дедушка полностью посвящает себя ей.

– Невероятно! – воскликнула Анушка.

– Ага, – отозвалась Рафаэль, – давайте теперь их запишем как долгосрочную семейную пару. Она ничего не помнит, чувств не выражает, у нее так, обрывки сознания.

– Не решалась это произнести, – подхватила Джулия, – но твоя бабушка уже не здесь. А кто поручится, что твой дедушка не покинул бы ее, если бы не был обязан заботиться о ней?

– Большинство мужчин в таких случаях сбегают, – сказала я, вспомнив, как уходили мужья от маминых подруг, у которых обнаруживался рак груди.

– Мой дедушка остался с ней, вы правы, – подтвердила Рафаэль. – Но любовь это или долг? В их времена брак означал полную моральную ответственность.

Короче, мы не смогли найти ни одной пары, чьи любовь и постоянство были бы бесспорны.

Мытье посуды убивает любовь.

Мы были в полной растерянности. Джулия из этого заключила, что пора впадать в пессимизм, а я сказала, что не откажусь пережить несколько любовных историй, Рафаэль, покраснев, прыснула: «Ну ты ходок!»; одна только Анушка отказывается отчаиваться: она торжественно заявила нам, что она преуспеет в том, в чем ее родители потерпели крах.

Кто из нас четверых познает счастье?

Чтобы больше не думать об этом, мы поднялись на чердак, где у Рафаэль был оборудован кинотеатр.

Мы выбрали немудрящую сентиментальную комедию, которую уже смотрели раз шесть, взяли упаковку бумажных платочков и вдоволь нарыдались. Мы знаем, что этот фильм всего лишь нагромождение лжи, но именно это нам и нравится…

Дневник Рафаэль

Я умоляла Теренса прояснить, какие у него отношения с Джулией.

– Мои отношения с Джулией будут такими, как ты решишь.

Я сразу же сняла с себя эту ответственность.

Теренс настаивал:

– Тебе решать.

– Никогда. Я не предам подругу.

– Я любил Джулию этим летом. Но все же с тех пор, как мы познакомились, я думаю: может, это было мимолетным летним увлечением?

– Уверен?

– Тебе решать.

– Нет, тебе!

– Тебе!

– В конце концов, Теренс, ты хочешь, чтобы я решала то, что ты уже решил.

– Вот как?

– Да.

– Ну, что ты скажешь?

– Я люблю тебя.

– Я тоже.

Дневник Коломбы

Я наблюдаю за ней в столовой, за полдником. В кафе. Она пристально смотрит на еду, теребит ее вилкой, что-то с ней делает ножом, может показаться, что она ест, но потом она скромно предлагает кому-нибудь доесть свою порцию.

Анушка худеет.

Только что в «Балморале», когда она втихаря крошила печенье под стулом, я ей сделала замечание по этому поводу. Она отчаянно отпиралась, а потом злобно объявила мне, что нашей дружбе – конец.

Дневник Анушки

Я только что умоляла Коломбу простить меня.

Раз в жизни кто-то заинтересовался мной, а я огрызаюсь!

Меня успокоил папа. После ссоры с Коломбой я побежала к нему – к Гаспару – и разревелась.

Мы ушли в его комнату и говорили о моем поведении. Он мне объяснил, что я перестала есть, чтобы остаться ребенком, из-за ненависти к взрослому миру, из-за страха сексуальности, но что, если я снова буду весить тридцать кг, я не вернусь в десятилетний возраст, не верну времени, когда мама и папа были вместе. Я должна питаться, развиваться, становиться тоньше, глубже. Столько хорошего ждет меня в будущем, еще лучше, чем было раньше.

Потом мы поужинали все втроем.

Он позвонил предупредить маму (она молчала на другом конце провода с теплосердечием бульдога), а потом мы смотрели оперу на огромном экране в их квартире.

Мне бы хотелось жить с папой и Гаспаром.

Коломба

Девчонки, только что мне звонила Мари: она беременна.

Джулия

Мари, девушка Огюстена?

Коломба

Да. Это уже второй залет.

Джулия

А ты в курсе. Почему?

Коломба

Джулия, мы сейчас не об этом. Я говорю вам, что Мари носит под сердцем ребенка.

Рафаэль

Она не принимает пилюли?

Коломба

Нет, Огюстен предохраняется.

Джулия

Ну ты вообще в курсе всего.

Коломба

Я задала вопрос.

Рафаэль

Возмутительно, что Мари продолжает доверять Огюстену после того, что случилось в прошлом году. Она собирается коллекционировать аборты?

Коломба

Маловато у тебя сострадания, как я вижу.

Рафаэль

Недопустимо терять контроль, я считаю.

Джулия

Увидишь, когда твое время придет.

Рафаэль

О, это удар ниже пояса!

Анушка

Девочки, прекратите ссориться! Что мы можем сделать для Мари?

Коломба

Поддержать ее. Показать, что мы на ее стороне.

Рафаэль

А Огюстен как отреагировал?

Коломба