Пылающие души - Патриция Хэган

Однако Майлс не желал молчать, и потому на него и его сторонников вскоре ополчилось большинство жителей Саванны. Пожалуй, хорошо, что он покинул город. Джулия жалела только об одном: что Майлса разыскивают по обвинению в убийстве. Жить с таким камнем на сердце нелегко. Майлс – добрый и чуткий человек, он способен причинить вред живому существу лишь в крайнем случае.

Таким случаем стало для него нападение на сестру.

Внезапно шум чьих-то шагов в коридоре насторожил Джулию. Она рывком села на постели, надеясь, что это не помощник Гаррис. Сегодня ночью она больше не нуждалась в обществе. Ее очередным гостем не мог быть и Шед – он и без того наказан за прежний визит.

Шаги остановились возле ее двери. Джулия ждала стука, но тщетно. Почему неизвестный просто стоит за дверью? Почему не идет дальше по коридору?

Джулия похолодела, увидев, как медленно и беззвучно поворачивается дверная ручка. К счастью, дверь была заперта на засов. Джулия уже собиралась подать голос, спросить, кто там, но вдруг услышала хриплое, прерывистое дыхание и замерла в страхе.

После паузы, показавшейся Джулии вечностью, вновь послышались приглушенные шаги: кем бы ни был ночной визитер, он наконец-то удалился. Джулия испустила вздох облегчения и легла на спину, надеясь, что сон не замедлит прийти к ней. Нынешняя ночь показалась ей самой длинной в жизни.

Укрывшись одеялом с головой, она поклялась лежать неподвижно, что бы ни случилось.

Глава 3

«Ариан» провел в море всего несколько дней, а Джулия уже извелась от скуки и беспокойства. Каждый раз, едва она появлялась на палубе, рядом с ней, как из-под земли, возникал первый помощник Гаррис и учтиво напоминал, что ей запрещено покидать каюту. Выдержав возмущенный взгляд, он со всей мыслимой предупредительностью препровождал ее обратно.

Джулии пришлось выбирать между тесной каютой и столовой для офицеров. Последняя была изысканно обставлена, здесь в изобилии имелись книги и журналы, весь день подавали чай или кофе. Пребывание в столовой вполне устраивало мать Джулии, и она часто упрекала дочь в упрямстве и нежелании поступать сообразно обстоятельствам.

– Все, что ни делается – к лучшему, дорогая. Капитан не зря запрещает нам появляться на палубе, – замечала она. – На Бермудских островах мы пересядем на другой корабль, более приспособленный для перевозки пассажиров. Нам еще повезло, что Вирджил вывез нас из Саванны. В такое время надо забыть об удобствах. – Посмотрев на дочь, она быстро добавляла: – И, кроме того, этот корабль, вероятно, кишит отпетыми негодяями, от которых лучше держаться подальше.

– Сомневаюсь, – возражала Джулия, беспокойно вышагивая из одного угла каюты в другой, время, от времени останавливаясь, чтобы посмотреть в иллюминатор. – Так или иначе, мы заплатили за проезд, поэтому вольны поступать так, как нам заблагорассудится.

Вздыхая, ее мать вновь углублялась в книгу, стараясь не обращать внимание на жалобы дочери.

Однажды вечером Джулия вышла к ужину в шелковом бальном платье цвета шампанского. Низкий вырез подчеркивал полноту ее груди, плечи были совершенно обнажены, пышные рукава закрывали руки до запястий. Юбка ниспадала изящными фестонами, каждый из которых был подхвачен крохотной розеткой из алого кружева, лиф плотно облегал талию и плоский живот. Расчесанные до блеска черные волосы Джулия распустила по плечам, украсив единственной ярко-красной лентой.

Когда она возникла на пороге столовой, помощник Гаррис ахнул, поспешно вскочил с места и поклонился. Второй помощник Гровер Уотсон и третий помощник Флойд Джастис последовали его примеру, не сводя с Джулии горящих глаз.

Джулия заняла место рядом с матерью, которая не упустила случая холодно упрекнуть ее:

– С какой стати ты так вырядилась, дорогая? Мы на корабле, а не в бальном зале.

– Я надеялась, что новое платье немного поднимет мне настроение, – ответила Джулия, смаргивая слезы и не стараясь понизить голос. – Мне просто хотелось чем-нибудь развлечься, вот я и решила переодеться к ужину. Что же в этом странного? Боюсь, оттого что мне день и ночь приходится торчать в тесной каюте, я вскоре сойду с ума.

Она не стала объяснять, что в одиночестве ее посещают самые мрачные воспоминания о прошлом. Ей хотелось видеть рядом людей, иметь возможность отвлечься от мыслей или задуматься о будущем. Но разве поняли бы ее те, кто не подозревал о тайной боли?

Эдсел Гаррис протянул руку через стол и сочувственным жестом дотронулся до пальцев Джулии.

– По крайней мере, наше настроение вам удалось поднять, мисс Маршалл. Нам редко случается видеть такую красоту. Мне жаль, что вам приходится терпеть такие неудобства.

Мистер Уотсон подхватил:

– Мы всего лишь выполняем приказ капитана. Вы и представить себе не можете, как грубы и жестоки некоторые из наших матросов. Капитан опасается, как бы они не причинили вам вред.

– Капитан Арнхардт – строгий и властный капитан, – продолжал Эдсел. – Он требует, чтобы кораблем управляли надлежащим образом, согласно правилам. Он не скрывает недовольства, даже когда команда устраивает обычную пирушку по прибытии в порт за грузом. Только после завершения плавания он позволяет нам отдохнуть и повеселиться. Но даже в этом случае он не терпит излишеств.

– Верно, – кивнул мистер Джастис. – Благодаря этому матросы работают, как полагается, но их расположение духа оставляет желать лучшего. Так что в целях безопасности вам следует держаться от них подальше. Поверьте, мы вовсе не хотим вас запугать.

Джулия протянула свой бокал подошедшему помощнику кока. Когда бокал наполнился рубиновым вином, Джулия пригубила его, обвела взглядом всех троих офицеров и произнесла:

– В первую ночь пребывания на вашем корабле я познакомилась с одним из матросов. Если не ошибаюсь, его зовут Харки… Шед Харки. Он принес мне чудесный чай, думая, что от волнения я никак не могу заснуть. Он показался мне весьма учтивым человеком, а вовсе не мерзавцем, какими вы пытаетесь изобразить своих матросов.

Офицеры обменялись удивленными взглядами, и Эдсел кивнул:

– Да, мисс Маршалл, мне известно о том, что Харки побывал в вашей каюте. Если помните, я велел ему уйти. О случившемся я доложил капитану, и Харки получил пять ударов плетью…

Джулия поставила свой бокал так резко, что его содержимое плеснуло через край. На белой льняной скатерти расплылось кроваво-красное пятно. С тревожно забившимся сердцем она возмущенно воскликнула:

– Вы хотите сказать, что подвергли его порке? Лишь за то, что он оказал мне любезность?

Эдсел неловко поерзал на стуле, чувствуя, что взгляды всех присутствующих устремились на него. Но из всех сидящих за столом только глаза Джулии горели яростью.