Невеста Саида (СИ) - Серж Олли

— Этот брак выгоден обоим семьям, Теона, — говорит он на выдохе. — Не думай, что над тобой решили поиздеваться именно сейчас. Я должен был забрать тебя ещё в тот день, когда узнал, что ты существуешь. Но я любил твою мать. Не так, как хотелось бы ей, к сожалению. Многие вещи не в нашей власти. Я сделал все, чтобы ты осталась жить с ней. Ваша квартира заложена моей семье, как гарант того, что ты не выйдешь замуж самостоятельно.

— Ты хочешь сказать, — подскакиваю я на ноги, — что мама знала? Знала, что мне придётся выйти замуж за того, кого выберешь ты.

— Знала, — кивает отец. — После окончания института. Медицинский помог бы тебе быть максимально самодостаточной в браке.

— Так дай мне его закончить! — кричу я.

— Отсрочка ничего тебе не даст, Теона, — его голос срывается от злости. — Деньги Адашевых нужны нам сейчас. Ратмир — не самый плохой человек. Он закончил институт, помогает отцу и достаточно современен, чтобы выносить твои заскоки. Но лучше не злоупотребляй этим.

— А то что? — вздёргиваю я подбородок.

— «Что» решит твой муж, — рявкает отец.

— Если я откажусь? — Спрашиваю тихо.

— Дяде Алиму нужна сиделка, чтобы ухаживать за матерью, — сухо отвечает он. — Поедешь к нему. Потом, если повезёт, будешь помогать ухаживать за детьми.

Тяжело сглатываю. В мою шальную голову начинает стучать мысль: «убежать». Просто уехать. Раствориться в городе миллионнике.

— Не получится убежать, — качает головой отец, будто читая мои мысли. — Тебя найдут. И дальше я уже буду бессилен.

Я чувствую, как по лицу начинают бежать слёзы. Вытираю их тыльной стороной ладони и сглатываю в горло.

— Хорошо… я попробую.

— Иди умойся, приведи себя в порядок, — велит отец. — Мы ждём тебя в кабинете.

Он выходит из спальни, оставляя дверь открытой. Я слушаю, как удаляются его тяжёлые шаги и пытаюсь переварить эту странную любовь. Или это не она? И моим отцом руководит только жестокий расчёт? Как же сложно…

Мама надеялась что-то придумать до окончания института, поэтому ничего не говорила? К сожалению, я теперь этого не узнаю.

Спускаю ноги с кровати. Быстро стаскиваю вечернее блестящее безобразие, которое растерло пайетками кожу, натягиваю длинное платье с рукавами и нетвердой походкой выхожу в коридор. Ванных на этаже две. Мне положена только та, что в женском крыле. Всего здесь четыре спальни: Наргизы, жены отца, моей сводной сестры Амины и гостевая, которая временно моя.

За дверью комнаты Амины слышится тихий разговор. Наргиза воспитывала сестру с рождения и поэтому говорит с ней совсем не так как со мной. Ее интонации мягкие и заботливые. А по утрам и вечерам она заплетает Амине волосы.

— Я слышала, что Теона плачет, — раздаётся шёпот сестры. — Почему мне нельзя к ней пойти? Мне кажется, она очень хорошая.

— Хорошая? Да она позорит твоего отца, — жестко отвечает Наргиза. — Из-за неё семья может потерять бизнес, и у тебя не будет хорошего мужа.

— Я не понимаю, как это связано, — отзывается Амина. — Разве любовь можно купить? Ай! — уходит ее голос на фальцет. — Больно!

— Чтобы я больше не слышала этих разговоров! — предупреждающе шипит Наргиза. — Жена обязана любить своего мужа. Так и только так. Любовь к постороннему мужчине губит женщину. Отец найдёт для тебя того мужчину, которому ты подаришь свои чувства.

— Папа нашёл Теоне Ратмира. Но ведь он тоже ее не любит, — горько говорит девчонка. — Как можно заставить полюбить мужчину?

— Своей любовью, уважением и покорностью, — бескомпромиссно отрезает, повышая голос Наргиза. — Рано тебе такие разговоры вести.

— Мне вообще-то тринадцать, — фыркает сестра. — И все-таки. Если Ратмир не полюбит Теону?

— Ему уже нашли вторую жену, — нехотя отвечает Наргиза.

— Как это? — ахает Амина. — А как же Теона?

Сердце пропускает удар. Мне хочется ворваться в комнату и тоже спросить: «как это? и а как же я?» Если двойные браки в России запрещены законом. И вообще, кажется, первая жена должна дать согласие на вторую. Но какое до этого дело людям, у которых есть деньги и власть? Куда я попала? Или попаду? Что вообще происходит в моей жизни? А отец… Он тоже знает про вторую жену?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я прислоняюсь спиной к стене и закрываю лицо руками. Нет. В дом Адашевых я не поеду. Отдать свою жизнь в руки мужчине, которому изначально не доверяешь… Это самоубийство.

Меня трясёт. То ли от нервов, то ли от того, что в туалете я долго умывалась холодной водой, пытаясь внести в свою голову ясность. Я не понимаю, где правда, а где ложь. Как быть, тоже не понимаю. Ещё пол года назад я бы не поверила, что такое возможно в двадцать первом веке, в правовом государстве.

Заношу дрожащую руку и стучу в дверь кабинета отца.

— Входи, Теона, — раздаётся его голос.

Я открываю дверь и делаю шаг через порог.

Медленно обвожу глазами сидящих за столом мужчин. На столе расставлен чай и разложены какие-то документы. Графы подписей на них пусты.

— Моя дочь хотела нам всем кое-что сказать, — давящим тоном говорит отец и сморит мне в глаза.

— Мы слушаем тебя, Теона, — перебирая четки, отец Ратмира откидывается на спинку стула. — Надеюсь, что ты хорошо подумала.

Киваю и делаю глубокий вдох, собираясь с духом. Затылок немеет от страха. Отец мне этого не простит… Но не убьёт же, в конце концов.

— Я хочу попросить у всех прощения… Я не оправдала вашего доверия и прошу не винить в этом мою семью, — делаю ещё один нервный вдох, переводя взгляд на Ратмира, — Но свадьбы не будет.

— Теона, — рявкает отец.

— Папа… — вцепляюсь руками в спинку ближайшего стула, потому что чувствую, что сейчас упаду в обморок. — Прости… Я не могла признаться тебе сразу. Я больше не невинна…

Глава 9. Саид

Саид

— Мужчина, это травматология! — кидается мне наперерез вахтёрша.

Стряхиваю ее с себя в руки парней из охраны и прохожу с Глебом дальше.

Коридор, куча сомнительно пахнущих людей на стульях. Духота нереальная. Не понятно, сколько они здесь все сидят и сколько ещё просидят. Переломы, выбитые зубы, укусы собак… Брр.

Сворачиваю возле рентген-кабинета за угол и оглядываюсь по сторонам.

Где же ты, Назима?

— Саид, — раздаётся слабый голос из-за моей спины.

Оборачиваюсь.

— Млять… — про себя говорю ещё несколько ругательств позабористей.

Подхожу к молодой женщине, лицо которой на столько затекло, что сейчас в нем трудно даже отдалённо узнать мою троюродную сестру.

Присаживаюсь перед ней на корточки.

— Я посмотрю… — говорю мягко и отвожу руки от груди вместе с палантином.

Слышу, как сзади тихо матерится Глеб.

Назима сжимается, боясь открыться сильнее.

— Это больница, здесь можно, — успокаиваю ее.

Всхлипывает, прикрывая глаза и облизывая сухие губы с запекшейся кровью.

— Ну все, все, — глажу ее по сбившимся волосам. — Я тебя не брошу. Ты больше к нему не вернёшься.

Начиная судорожно рыдать, прикрывает лицо ладонями и тут же морщится от боли.

— Дядя сказал сама виновата. Не будет помогать. Раз муж ревнует, значит повод дала…

— А ты дала? — спрашиваю строго.

— Нет, — испуганно мотает головой. — Не знаю… — всхлипывает. — Дождь был, а я на работе задержалась. Аяз трубку не брал. Меня коллега подвезти предложил. Я отказалась и долго не могла вызвать такси. А потом Михаил прислал сообщение и спросил, добралась ли я до дома… Аяз сообщение увидел. Ты мне не поможешь, да? — отчаянно. — Мне очень страшно, Саид.

Тру лицо руками и выдыхаю. Ситуация, конечно, неоднозначная, но в моей семье женщин никогда не обижали. Воспитывали, наказывали, но не более чем принято в цивилизованном обществе. Да и, честно говоря, после смерти родителей я мало общался с роднёй. Европейский менталитет оказался более удобным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Помогу, — говорю уверенно. — Только придётся сделать ситуацию публичной. Снять побои. Созвать совет, чтобы он одобрил развод. Тебя временно увезти из столицы. Ты понимаешь последствия?