Европейская поэзия XVII века - Автор неизвестен

Именно в эти годы сложный синтез различных идейных веяний и эстетических устремлений (придворно-светских, учеио-гуманистических и народных по своим истокам), которые лучшие представители этого литературного направления вбирали и творчески переплавляли, достигает своей максимальной полноты и зрелости. Изящество и блеск, воспринятые от светской среды, богатство гуманистической культуры с ее прекрасным зпанием человеческой души, с ее тяготением к логической ясности и тонкой художественной гармонии, сочетаются со все более глубоким проникновением в противоречия современной жизни, пвогда перерастающим в художественное осознание их непримиримости.

Проникновенные лирические стихи писали крупнейшие французские драматурги XVII века Корнель, Расин, Мольер. Созданные ими театральные произведения принадлежат к высочайшим достижениям поэтического искусства, но драматургия этих великих мастеров представлена в двух других томах БВЛ, и рассмотрение ее не входит в нашу задачу. Вершиной яге французской поэзии этого времени, в более узком и специфическом смысле этого слова, следует считать творчество Буало и Лафонтена.

Молодой Буало совсем не похож на того Буало-олимпийца, рассудочного и величественного законодателя французской литературы, образ которого запечатлела легенда, сложившаяся постепенно вокруг имени писателя после его смерти. В конце 50-х — начале 60-х годов это темпераментный и задорный публицист и поэт, охваченный духом фрондерства, непочтительно относящийся к господствующим авторитетам.

Самым значительным произведением Буало на первом этапе его литературной деятельности являются написанные им между 1657 и 1668 годами девять сатир. Вдохновляясь произведениями Ювенала, Буало в то же самое время насыщает свои сатиры животрепещущим и злободневным жизненным материалом. В своих ранних сатирах Буало обрушивается с резкими нападками на пороки дворянства, клеймит богачей, которые высасывают все живые соки из страны, позволяет себе довольно резкие выпады против самого Кольбера. Наряду с общественно-этической проблематикой ведущее место в сатирах занимает литературная критика: нападки па прециозных поэтов и на официозных литераторов, пользующихся покровительством государственной власти. В своих сатирах Буало, следуя за Ренье и писателями-вольнодумцами первой половины XVII века, проявляет живой интерес к изображению быта простого человека. Знаменательна в этом отношении шестая сатира, представляющая собой меткое описание различных злоключений, жертвой которых из-за неустроенности столичной жизни становится скромный разночинец, обитатель Парижа, города резких социальных контрастов.

Произведения молодого Буало, примыкая к сатирическим традициям французской литературы первой половины XVII века, вместе с тем заключают в себе много принципиально новых черт. Буало была чужда унаследованная от Возрождения громогласная раскатистость смеха М. Ренье, его склонность к эпическому размаху и причудливым гротескным преувеличениям. С другой стороны, Буало стремился освободить сатиру от того налета грубоватой натуралистичности и прямолинейной буффонады, который был присущ бурлескной поэзии. Сатиры Буало дышат темпераментом, в них ярко проявляется живописное мастерство поэта, его умение находить выразительные детали, в них доминирует стремление к бытовой достоверности и точности, иронический характер смеха, безупречная отточенность и изящество литературного слога.

Новый этап в литературной деятельности Буало начинается с 1668 года. И в ирои-комической поэме «Налой», филигранной по форме, но лишенной значительного идейного содержания поэтической шутке, и в своих «Посланиях» Буало выступает прежде всего как изощренный мастер поэтического воспроизведения внешнего мира. Особенно ярко художественный талант Буало выявляется здесь в жанровых и пейзажных вырисовках. Наиболее выдающееся из произведений, созданных Буало в этот период, бесспорно — его знаменитый стихотворный трактат «Поэтическое искусство». Сила его не в оригинальности каких-то особенных теоретических откровений автора. Значение «Поэтического искусства» в ином. В нем впервые во французской литературе XVII столетия теоретические принципы классицизма систематически сведены воедино и обобщены всесторонне и полно. К тому же нормы и каноны классицизма изложены в «Поэтическом искусстве» в доходчивой и живой форме. Поэма Буало отточена, совершенна по форме. Она написана чеканным языком, изобилует блестящими афоризмами, меткими и остроумными, легко запоминающимися формулами, крылатыми словечками, прочно вошедшими в обиход французской литературной речи.

Не случайно Буало, помимо всего прочего, — блестящий мастер эпиграммы. XVII век вообще время взлета и всесилия эпиграммы, причем не только во Франции. Если французскую классицистическую эпиграмму отличают изящество и тонкое остроумие концовки, то, скажем, в эпиграммах выдающегося немецкого поэта Логау глубокие и парадоксальные мысли облекаются чаще всего в предельно сжатую форму сентенций или поговорок.

Крупнейший французский поэт XVII века — Жан де Лафонтен. Творческое наследие Лафонтена многогранно. В своих жизнелюбивых, задорных «Сказках» Лафонтен предстает как выдающийся сатирик, вольнодумный мыслитель, продолжатель ренессансных традиций в литературе. «Сказки» Лафонтена не только свидетельствовали о тонкой наблюдательности и блестящем повествовательном стилистическом мастерстве писателя. Они подрыгали уважение к церкви, порождали сомнения в безгрешности ее служителей, и святости сословных привилегий, в нерушимости патриархальных добродетелей. «Сказки» Лафонтена, пусть в игривой и фривольной форме, говорили о равных правах людей на наслаждение земными благами, независимо от их богатства и сословного положения.

Славой одного из величайших писателей Франции Лафонтен обязан прежде всего «Басням». Именно в «Баснях» особенно наглядно раскрылись отличительные черты художественного мироощущения поэта, многие из которых роднят его с Мольером и определяют его своеобразное место в классицизме: интерес к низшим, подчиненным с точки зрения эстетики классицизма жанрам, стремление опереться на народную мудрость и традиции фольклора, отразить взгляды простых людей, глубоко национальный характер творчества, сатирический склад ума, склонность к иносказанию и иронической усмешке.

«Басни» Лафонтена отличаются исключительной шпротой в охвате современной французской действительности. Вся Франция второй половины XVII века, от крестьянина-бедняка, добывающего себе пропитание сбором хвороста, и кончая монархом и его аристократическим окружением, проходит перед глазами читателя в произведениях Лафонтена. При этом с годами сатира Лафонтена, направленная против сильных мира сего, приобретает все большую эмоциональность, социальную остроту, реалистическую конкретность. Повествованпе Лафонтена-баснописца отнюдь не безлично. Оно пронизано переживаниями и настроениями самого автора. В баснях Лафонтена с особой силой раскрылось замечательное лирическое дарование писателя. Виртуозно реализуя ритмические возможности вольного стиха, Лафонтен передает в своих баснях многообразнейшую гамму переживаний, начиная от язвительной иронии и кончая высоким гражданственным пафосом.

В вводной статье намечены лишь некоторые основные ориентиры, призванные облегчить читателю знакомство с сокровищницей европейской поэзии XVII века. Следующие дальше переводы введут читателя непосредственно в эту сокровищницу и наглядно познакомят с ее богатствами.

Ю. ВИППЕР

АЛБАНИЯ

ЛЕК МАТРЕНГА

Всех сзываю, жаждущих прощенья,Добрых христиан, и женщин и мужчин,Слушать мессу, где господне поученье,Ибо все мы люди, все грешим.Тот блажен, кто знает: жизнь — мгновенье,И умом достичь пытается вершин,Для того местечко есть под райской сенью,И Христу он станет брат иль сын.

1592

ПЬЕТЕР БУДИ

О род людской, многострадальный,Ты все благое забываешь,Гордыне предан изначальной,Грехом опутан пребываешь.Будь ты старик или юнец,Будь полным сил или уставшим,Несчастный, вспомни наконецО господе, тебя создавшем.Из черной грязи сделан ты,А не из золота литого,Не из небесной чистотыИ не из жемчуга морского.Зачем, издревле и поныне,Не устаешь ты похваляться,—Набравшись спеси и гордыни,Не хочешь богу покоряться?Не возносись, не льстись, не хвастай.Ведь тот, кто матерью оставленВ сей жизни горькой и злосчастной,Всегда заботами отравлен.Не принесут тебе отрадыНи мудрость, ни хитросплетенья,Ни все прославленные клады,Ни драгоценные каменья.Величья ты не обретешьНи сведеньями, ни искусством,Ни храбростью, ни мощью тож,Ни ловкостью, ни безрассудством.В сей жизни не приносят властиНи бег прекрасного коня,И ни удачи, ни напасти,И ни свойство и ни родня.Ты, человек, — ты все пятнаешь,Идешь ты по дурной дороге.И мать родную обрекаешьРыдать в печали и тревоге,Поскольку, весь в пустых заботах,Своей же пользе не внимаешь,И все купаешь в нечистотах,И сам себя не понимаешь.И вот я вопию и плачу,Воспомнив, как живешь впустую,И не тебе, а наудачуОб этом горько повествую.Ведь беспрепятственно пришелВ земное ты существованье.Откуда ж нынче столько зол,Вражды, и плача, и страданья!И ты, пришелец неудачный,От бед лишившийся ума,Готов уйти от жизни мрачной,Но гонит жизнь тебя сама.О спеси мы не размышляем,Не рассуждаем, как нам быти,И только одного желаем,Чтоб в господа скорее выйти.В сей жизни не противоречимИм ни отвагой, ни войною,Ни благородным красноречьем,А все молчим любой ценою.В сей жизни ценят лишь стальноеОружье, да коней, да сбрую,И не в цене все остальное,Сулящее нам жизнь иную.В сей жизни больше уж не гонятПрочь богача и толстосума,А все кругом в корысти тонет,Подачек требуя угрюмо.Глядите — сколько родовитыхИ самых храбрых в этом мире,Глядите — сколько знаменитыхПогребены в сырой могиле.Где эти старики седые,Что были сердцем благородны,И где герои молодые,Что быстрой молнии подобны?Где юноши во цвете лет,Где те красавцы в полной силе?Ты видел их в глаза — их нет,Тех, что прекрасно говорили!И где они, те господа,Что властвовали неустанно,Которых жизнь текла всегдаВеличественно или чванно?Где императоры, которыхТак величали поколенья,Цари, сидевшие в коронах,В которых злато и каменья?Где мудрецы и книгочеи,Что прежде знаньями блистали,Которые листы белее,Чем снег, читали и листали?Где девы в пышном одеянье,Где недоступные матроны,На коих гордое сияньеБросают отсветы короны?Пришла к ним смерть и просвистелаСвоим безжалостным булатомИ, выбирая, не глядела,Кто бедным был, а кто богатым.Она во всем равняет смертных —И любомудра и профана,Сокровищ не берет несметныхУ господина и тирана.Она и не посмотрит, кто он —Юнец или старик почтенный.И в час, который уготован,Приходит им конец мгновенный.И сколько люди ни являютСопротивленья и упорства,Их от кончины не спасаютНи храбрость, ни противоборство.Но потому, что все вы жадныИ грубой завистью набиты,Для вас поэтому наглядныЛишь те, кто были имениты,Которых прежде вы знавали,С которыми вы говорили,—Они теперь, забыв печали,С землей во рту лежат в могиле.Теперь одна лишь только ржаНаходится в протухшем теле,Полуприкрытые глазаНа все взирают еле-еле.Жди, смерти роковой ударТебя поставит на колени,И кто б ты ни был — млад иль стар,Убьет тебя в одно мгновенье.Ибо она повсюду рыщет,Глаз днем и ночью не смыкаетИ постоянно жертвы ищет,И каждого она хватаетТам, где ты трудишься прилежно,Как бессловесная скотина,Где мыслишь ты, как безнадежнаСтолетья нашего картина.И как бы ты ни веселился,Позабывая о кончине,Как в хороводах ни резвилсяВ своем величье и гордыне,Ты смерть словами не обманешь,Она щадить тебя не станет,А если откупаться станешь,Любых сокровищ недостанет.Нет, больше жизни мне не надо,Где огорченья и печали,Где мне одна была отрада —Скоты, что мне принадлежали.Но тем не менее, христьяне,—Бог вездесущ! И в жизни страшнойНе полагайтеся заране,Что выручит вас скот домашний.Они, животные, понятны,Им нужны лишь еда и угол.И все-таки они приятны,Хоть и темны они, как уголь.

О господи, благодареньеЗа все добро, что ты мне даришь,За то, что ты свое твореньеНе по заслугам награждаешь;

За то, что я бывал утешенНа свете тварями земными,Что Заной озарен, взлетевшейНад рукописями моими.

О господи, будь мой водительИ книги дай послать в Албанию,Чтоб каждый храм или обительУсерднее стремились к знанию.

А коль вкрадется опечатка,В том нету умысла и цели.Ибо душа моя так сладкоЦветет, как дерево в апреле.

Когда поутру птичье пеньеВ чащобе бога восхваляет,Птиц голоса, как вдохновенье,Меня всего переполняют.

ПЬЕТЕР БОГДАНИ