Женщина в зеркале - Александр Абашели

— Действительно, я связывал проблему телевидения с моей гипотезой, — как бы оправдываясь, отвечал Камарели, — хоть и не занимался специально этим вопросом, и ваша новая победа — величайшая радость для меня.

— С экраном соединена женщина, — по своему обыкновению, Вайсман словно ответил на его самые сокровенные мысли, — но я еще не знаю, кто она и где она находится.

Камарели бросило в жар от этих слов.

— Я попрошу вас только об одном, — доверительным тоном продолжал Вайсман, вперив в собеседника непроницаемо-черные стекла своих очков, — несколько дней, пока я не закончу опыты, ничего не спрашивайте меня об экране!

Камарели был поражен — Вайсман не знает, кто эта женщина и откуда она! Так кто же построил ей такой же экран, как и в лаборатории? Нет, иностранец лжет, он хочет выиграть время, чтобы избавиться от не в меру любопытного сотрудника и сохранить свою тайну. Иностранец начинает борьбу с Камарели, и ему не остается ничего другого, как принять его вызов.

— Хорошо, ваша лаборатория по-прежнему в вашем распоряжении, — с подчеркнутой вежливостью ответил он Вайсману. Но Вайсман даже не обратил внимания на его учтиво-холодный тон и не придал значения обиде Камарели; он, кивнув головой, непринужденно сказал:

— Наш союз, друг мой, сулит много новых побед. Ну, а теперь — идемте, нас ждут дела!

— Вам, кажется, нужно быть на заводе? — спросил его Камарели.

— Совершенно верно.

Камарели взглянул на часы.

— Без двадцати час. Меня ждут в правлении. — И, взяв портфель, он последовал за Вайсманом.

Идти с Вайсманом Камарели не хотелось. Но и оставаться дома после неприятного разговора было как-то неловко, поэтому он просто выдумал несуществующее дело в правлении.

Дойдя до угла. они разошлись в разные стороны. Камарели, пройдя один квартал, тут же свернул в переулок и через десять минут был дома.

Он стремительно вбежал в кабинет, бросил на стол портфель, шляпу и заспешил в лабораторию.

В мгновение он обдумал все: между Вайсманом и неизвестной женщиной не может быть согласия. Она любит его, Камарели, только его. Ничем иным он не может сейчас объяснить ее поведение. Во всяком случае, в борьбе с Вайсманом женщина будет его союзницей. Необходимо только как можно скорее увидеть ее, постараться объяснить ей, в чем дело.

Камарели позвонил. Красные круги плыли перед его глазами. Неужели и сегодня она не откликнется на его зов?

Но раздался звонок оттуда — экран засветился, появилась незнакомка. Сегодня она была одета еще ослепительнее. Чудесная радуга окутывала ее, переливаясь и сверкая при каждом движении.

Она смеялась и плавно, словно в танце, взмахивала руками, — видимо, приветствовала Камарели. Затем сняла со стены какой-то аппарат, похожий на радионаушники, и одела его. Камарели посмотрел в ту сторону, куда она протянула руку, и увидел на рамке экрана такой же аппарат, как и в комнате женщины. Он торопливо приложил его к ушам и тотчас услышал мелодичный голос: женщина говорила. Но речь ее была непонятна: «Sanor den Obra. Wen, gara, obran sanoren largo». Лицо ее сияло, светилось искренней радостью.

Когда заговорил Камарели, женщина вся обратилась в слух. Однако он умолк, а с лица ее долго еще не сходило выражение внимания и ожидания — она ничего не поняла.

Тогда Камарели снял наушники, кинулся к шкафу, схватил стоящий на нем глобус и поднес к экрану: «Укажите место, где вы находитесь».

Камарели медленно поворачивал глобус. Но женщина, внимательно вглядываясь в него, лишь недоуменно пожимала плечами. Отойдя от экрана, она вышла в смежную комнату и тотчас же вернулась с глобусом в руках.

Черный, испещренный желтыми и белыми полосами глобус медленно вращался перед глазами Камарели, но и он ничего не мог понять.

Он поднял взгляд на женщину, как бы ища у нее разъяснения…

А она стояла в своем радужном наряде, глядя на него большими, странно лучистыми глазами.

Глобус медленно вращался. И когда взгляд Камарели пал на Северный полярный круг, сознание пронзила догадка — Марс!

И в один миг все стало ясным и понятным: он разговаривал с марсианкой, с женщиной, отдаленной от него сотнями миллионов километров: безграничность этой черной пропасти убила в нем всякую надежду, его любовь теряла смысл, оказавшись за рамками реальности.

Лицо Камарели покрылось мертвенной бледностью. Безжизненным, потухшим взором еще раз окинул он незнакомку и как подкошенный упал перед экраном.

Очнулся Камарели в постели, подле него сидел врач и держал его за кисть, следя за пульсом по своим круглым карманным часам.

Потом Камарели увидел Вайсмана. Иностранец неподвижно стоял у окна.

Глава четвертая

ПРОЧИТАННЫЕ ЗНАКИ

Камарели, перенесший тяжелую болезнь, в середине октября, по настоянию врачей, поехал в санаторий на Черноморское побережье.

В конце ноября его навестил Вайсман.

Мучимый угрызениями совести, Камарели чувствовал себя при встрече неловко: как мог он заподозрить этого человека в каких-то недостойных помыслах. Теперь Вайсман представлялся ему самоотверженным ученым и замечательным другом. Надо было во что бы то ни стало искупить свою вину перед ним и заслужить его дружбу и доверие.

Встреча с Вайсманом была первой после долгого перерыва — врачи очень неохотно разрешали навещать больного. Теперь, правда. Камарели окончательно поправился, и только бледное осунувшееся лицо говорило о перенесенной болезни.

— Вы, конечно, сердитесь на меня, — усаживаясь в кресло, обратился к Камарели Вайсман. — Я не до конца был откровенен с вами, но, надеюсь, вы поймете, что причиной этому была лишь наша профессиональная осторожность. Мне хотелось подытожить все опыты, чтобы самому исправить возможные ошибки.

— Напротив, — смущенно потупив голову, отвечал Камарели, — это я должен извиниться перед вами за свое ребяческое поведение. Я поддался внезапному порыву, помешал вам и готов теперь принять любое наказание.

— Я очень рад, что вы уже здоровы и, вероятно, скоро сможете приступить к работе, — не обращая внимания на его покаянный тон, ответил Вайсман.

— Через две недели надеюсь быть в Тбилиси. Я и здесь уже понемногу начинаю работать, — Камарели указал на тетради, лежащие на столе.

— Поэтому-то, наверно, меня и пропустили сюда, что вам уже разрешено заниматься. Экран почти готов, и я ожидал лишь вас, чтобы вынести ему окончательный приговор.

— Знаете, меня больше всего занимает вопрос: каким образом на Марсе оборудовали точно такой же экран, как и в нашей лаборатории? — не отвечая ему, продолжал Камарели.